Он намеренно погружался в эти телесные чувственные ощущения и постепенно начал осознавать, что появилось и что-то еще… приятное, легкое расслабление. Он мысленно усмехнулся, сообразив, что не чувствовал ничего даже близко похожего, когда говорил, что плавание – лучший способ расслабиться, а теперь вот почувствовал. Как все забавно выходит. Удивительное ощущение, когда знаешь, что вокруг много людей, а ты существуешь отдельно от всех. Плывешь в своих мыслях и впечатлениях, чувствуешь под собой землю… Так хорошо, так приятно…
услышал, как Линда тихонько вздохнула, сделала глубокий вдох и перевернулась на спину.
Пора менять положение?
Ага.
Точно?
Спина уже пропеклась, она потерлась затылком о полотенце, пытаясь пристроить голову поудобнее.
Тогда я, наверное, тоже перевернусь.
Гарри чувствовал солнечный свет, бьющий в закрытые веки, но глаза быстро привыкли к этой всепроникающей яркости, и его охватила сонливость, и он медленно погружался в дремотное пространство где-то в себе, и гул летних звуков вокруг становился все тише и тише, пока не умолк почти полностью, и вот тогда Гарри резко проснулся. Приоткрыл глаза, щурясь на свет, и перевернулся на бок. Вокруг было тихо. Ощутимо тише, чем раньше. Никто не плескался в бассейне. Оглядевшись по сторонам, Гарри увидел, что народ загорает. Несколько человек играли в карты.
Пора вставать.
Мммммм, Линда чуть шевельнулась.
Просыпайся, иначе сгоришь.
Она перевернулась на бок, открыла глаза, тут же зажмурилась, заморгала и попыталась открыть их снова.
Я думал, я тебя должен быть внутренний таймер, чтобы слишком долго не печься на солнце.
Я не пеклась слишком долго.
Да, но если бы я тебя не разбудил, ты превратилась бы в шкварку.
Я же не говорила, как именно я проснусь, она улыбнулась, всегда можно поставить будильник.
Понятно, он рассмеялся, ты включила мой таймер.
Ну, ты же меня разбудил, когда пришло время, она тоже рассмеялась…
Эй, Гарри, не хочешь сыграть с нами в «пьяницу»? И ты тоже, Линда, нам как раз нужны двое.
Гарри взглянул на Линду, она пожала плечами – почему бы и нет? – и они присоединились к картежникам, сидевшим вокруг расстеленного на траве полотенца, что служило им вместо стола. Ты умеешь играть в пятисотку, Линда?
Умею, но надо вспомнить.
Я смотрю, счет ведет Том.
Кому же еще вести счет, как не мне, Гарри? Все рассмеялись, и игра началась. Где-то на середине партии женщины поменялись местами, чтобы равномерно распределить загар.
Выиграл Том, и все дружно стали кричать, что он наверняка сжульничал и надо перепроверить табличку со счетом, а потом как-то вдруг оказалось, что уже пора идти переодеваться к ужину.
Когда Гарри пришел в бар, мистер Уэнтворт подозвал его к себе и представил мистеру Симмонсу, президенту компании. Рад познакомиться с вами, Уайт. Уолт прекрасно о вас отзывался, он приобнял Гарри за плечи, всегда приятно лично узнать молодых, перспективных сотрудников, так сказать свежую кровь, костяк и будущее нашей фирмы.
Спасибо, мистер Симмонс, я надеюсь, что смогу быть полезным компании и сумею внести важный вклад в наше развитие.
Замечательно. Такой подход мне нравится.
Выпьешь что-нибудь, Гарри? Что тебе взять?
Виски с содовой.
Уэнтворт сделал знак бармену, и когда тот принес заказ, лично вручил бокал Гарри.
Спасибо. В моем понимании все очень просто: чем больше я сделаю для роста фирмы, тем вернее вырасту сам, вместе с ней.
Все верно. Я всегда говорю: чем важнее для тебя фирма, тем важнее для фирмы ты. Они посмотрели друг на друга и кивнули в знак понимания и одобрения.
Какое-то время они еще постояли втроем, и Гарри сам удивлялся тому, как легко он общается с Уэнтвортом, от былой клокочущей злости не осталось и следа. Он сказал чистую правду: он действительно хочет способствовать росту компании, хочет добиться успеха и сделать карьеру именно здесь, ему нравится фирма, нравится его работа, и он совершенно не возражает против того, чтобы оставаться с ними всю жизнь – жизнь, которую он запланировал и спрогнозировал для себя, жизнь, предполагавшую не только стремительный карьерный рост и высокую должность, но и большой собственный дом, несколько автомобилей, скоростной катер и прочие составляющие успеха, как, например, членство в элитном загородном клубе «Вуддейл».
Гарри потягивал виски, с искренним интересом слушал, что говорят собеседники, и почти ощущал себя равноправным участником разговора, хотя смутно осознавал, что они все же отдельно, а он – отдельно. Но он быстро прогнал эти мысли, перебив их нарастающим удовольствием от того, что все в баре видят, как он на равных беседует с Симмонсом и Уэнтвортом; он знал, что все это видят, и восхищаются им, и завидуют.
В конце концов разговор завершился, и Гарри отошел прочь, слегка пьяный и захваченный ощущением собственного превосходства, ему даже казалось, будто он сделался чуть выше ростом (а в ряде случаев и значительно выше) по сравнению с остальными. Он ощущал себя истинным аристократом и с удовольствием встряхивал свой бокал, слушая, как кубики льда стучат о стекло.
Он подошел к Дэвисам, еще сильнее расправил плечи и прямо-таки впился взглядом в нее, пока Марк представлял их друг другу. Милая, это Гарри Уайт. Гарри, это моя жена Терри.
Очень приятно.
Взаимно. Марк о вас много рассказывал.
О, даже так? Он улыбнулся, взглянув на Дэвиса, и опять повернулся к ней, надеюсь, только плохое. Марк рассказывал и о вас тоже, но никогда не говорил, что вы такая красавица. Терри слегка покраснела. Марк, старый черт, не удивительно, что ты ее никому не показывал. Если бы вы были моей женой, он снова пристально посмотрел на нее, я бы боялся выпускать вас из дома, он расплылся в улыбке, Марку невероятно повезло, Гарри снова прожег ее пламенным взглядом, чувствуя легкие спазмы нарастающего возбуждения – любопытно было бы посмотреть, к чему все приведет, – но тут к ним присоединились еще несколько человек, завязалась общая беседа, и Гарри, мысленно вздохнув с облегчением, отошел прочь.
Он приметил Линду в глубине бара, она сидела за столиком с Рэй и Луизой. Три юные красотки, совсем одни, сегодня мой счастливый день.
Сядешь с нами?
Спасибо, Луиза.
Ах ты хитрюга. Так я и поверила, что тебе приятно смотреть на двух старых кошелок, когда рядом сидит молодая красивая Линда.
Рэй прищурилась с озорной улыбкой, и все засмеялись. Они шутили, смеялись и замечательно проводили время, а потом всех позвали на ужин в банкетный зал.
Гарри вновь очень остро осознавал присутствие Линды, он наблюдал, как ее летнее платье льнет к телу, и прямо чувствовал эти прикосновения легкой ткани. В банкетном зале они сели рядом, за одним из длинных столов, Рэй с Луизой уселись напротив, и Гарри по-прежнему ощущал ее близость, ее голую руку всего лишь в нескольких дюймах от его руки.
Беззаботная дружеская болтовня и неиссякаемый юмор Рэй не дали Гарри зациклиться только на Линде, хотя даже в вихре веселого смеха и шуток он постоянно осознавал, что она рядом, и улавливал некое смутное новое чувство, кажется, порожденное ее присутствием. Его к ней тянуло, однако в данный конкретный момент он не чувствовал ни возбуждения, бьющегося беспокойным комком в животе, ни напряженного предвкушения. Он попробовал определить для себя эти странные ощущения, но они не поддавались определению, разве что только через отрицание – через отсутствие обычных реакций, которые он, как правило, проявлял. Впрочем, долго раздумывать над этим вопросом Гарри не стал, по большей части он просто пытался расслабиться и получать удовольствие от того, что происходит (или не происходит), пока ужин шел своим чередом, и вот уже подали десерт, и Рэй объявила, причем неоднократно, что она не притронется к сладкому, но в итоге еще как притронулась, сопровождая процесс тихими вздохами одобрения.
Завтра утром ты будешь себя ненавидеть.
Ох, Гарри, какой ты добрый.
А что такого? Я просто не стану вставать на весы пару дней и буду считать себя стройной березкой.
Они продолжали шутить и смеяться, пока мистер Уэнтворт не поднялся со своего места и не постучал по бокалу, призывая к тишине. Все замолчали и обернулись к нему. Благодарю. Мистер Уэнтворт обвел взглядом обеденный зал и расплылся в улыбке. Надеюсь, все довольны сегодняшним ужином – взрыв одобрительных криков и аплодисментов – улыбка мистера Уэнтворта стала еще лучезарнее, и коктейлями в баре – еще больше аплодисментов, смеха и энергичных кивков головами. Мистер Уэнтворт на секунду умолк и опять оглядел зал. За удовольствие надо платить, и вот настал час расплаты… Я скажу речь – слабый всплеск аплодисментов и смущенная выжидательная тишина, мистер Уэнтворт хохотнул и замахал руками. Нет, нет, не волнуйтесь. Я не испорчу прекрасный ужин – ответом был дружный смех. Я просто хочу вам представить президента нашей компании, Кларка Симмонса, он обернулся к Симмонсу, указав на него рукой, затем захлопал в ладоши, и к нему тут же присоединился весь зал.
Кларк Симмонс встал, на мгновение замер, принимая аплодисменты, затем улыбнулся и поднял руку, прося тишины. Спасибо, большое спасибо. Очень приятно видеть всех вас на нашем общем празднике. Как и мой друг Уолтер, он взглянул на Уэнтворта, я не хочу портить прекрасный ужин и утомлять вас долгой речью. Он улыбнулся и дождался, пока не стихнут смешки. Однако я хочу выразить искреннюю благодарность всем вам, верным сотрудникам фирмы. Именно благодаря вашей ответственности, преданности общему делу, энтузиазму и добросовестному отношению к работе этот год получился самым успешным за всю пятнадцатилетнюю историю компании. Мы растем, мы развиваемся, и сейчас я бы хотел объявить о создании новой должности, возможность и необходимость которой обусловлены этим ростом… и представить вам джентльмена, который станет нашим новым и первым в истории компании младшим вице-президентом – Луиза и Рэй быстро взглянули на Гарри с радостными, поздравительными улыбками, и Луиза уже потянулась к его руке, но Гарри поспешно убрал руку со стола, сделав вид, что у него зачесалась шея. Должен признаться, этот талантливый молодой человек еще не знает о своем близящемся повышении, и это станет для него сюрпризом. И для него самого, и для его очаровательной супруги. Леди и джентльмены, поприветствуем нашего младшего вице-президента Марка Дэвиса – ахи и охи, бурные аплодисменты, и Марк Дэвис удивленно моргает и улыбается, счастливый, испуганный и растерянный, и его жена подпрыгивает на стуле, истово хлопает в ладоши, кричит «ура» и подталкивает своего мужа к президенту Симмонсу, и все сидящие рядом тянутся, чтобы пожать Марку руку или похлопать его по спине, пока он нерешительно идет вперед, и Кларк Симмонс подает ему руку для рукопожатия, а за ним и Уолтер Уэнтворт, и кто-то в зале кричит «речь, даешь речь», и остальные поддерживают, все хотят речь, и Марк Дэвис стоит между Уэнтвортом и Симмонсом, и те с двух сторон приобнимают его за плечи, нового младшего вице-президента компании, рябят фотовспышки, снимки будут нужны для отраслевых изданий, и наконец крики и аплодисменты стихают, и Марк Дэвис теперь может заговорить, а Луиза и Рэй недоуменно смотрят на Гарри, вопросительно хмурясь, и Гарри улыбается, как идиот, изо всех сил старается удержать эту проклятущую улыбку, и пожимает плечами в ответ на невысказанные вопросы Луизы и Рэй, и надеется, что его кожа не лопнет от жара, нарастающего внутри, и тошнота, плещущаяся в желудке, не прорвется наружу сквозь ком, вставший в горле, и Уэнтворт с Симмонсом сидят – улыбаются, и этот тупой баран Дэвис что-то бормочет о том, как он счастлив и как будет стараться оправдать возложенное на него доверие, он понимает ответственность этой должности – новой должности, дятел, – и ему хочется поблагодарить свою замечательную жену за любовь и поддержку, благодаря которым он сумел добиться таких успехов – и он еще долго бубнит благодарности