Демон и Бродяга — страница 50 из 67

е этнографии, кажется, в них наряжались в древности монгольские степняки.

Вокруг траншеи полоскались на ветру цветастые ленточки с подвешенными к ним костяными и глиняными игрушками, чадили костры, терпкие запахи забивали носоглотку, мешали вдохнуть полной грудью.

Костры… Штук восемь больших костров.

На какое-то время Артур потерял ориентацию, а когда очнулся, его опять насильно поили самогоном. Зажимали нос и вливали тонкой струйкой в рот вонючую огненную жидкость. Но тело уже отогрелось, проснулось окончательно и в ответ отзывалось рвотными спазмами.

– Артур… слышь, царь ты эдакий…

Коваль не без труда вывернул шею влево. Варвару привязали неподалеку, так же, как его, спиной к вбитому между камнями колышку. Руки позади, а ноги вытянуты вперед и крепко привязаны к другому колышку. Выглядела атаманша ужасно, опухшая, с кровоподтеками под глазами и на скуле, в разорванной почти до пояса куртке. Варвара шмыгнула разбитым носом, покачала языком расколотый зуб.

– Ну, чего уставился? Разонравилась?

Артур попробовал улыбнуться, но растянулась только правая половина лица. Слева, от носа до уха, кожа превратилась в замерзший целлофан. За Варварой, скрючившись, сидел Бродяга, еще дальше к столбу привязали Луку и Бубу. Буба был без сознания, что-то невнятно лепетал, вздрагивал, иногда плакал. Его ноги чудовищно почернели, кости все так же торчали из-под кожи, заражение добралось до середины бедер. Лечить пленника, похоже, никто не намеревался.

– Не… не ра-о… тьфу! – Артур пытался ответить, что не разонравилась, язык предательски запутался во рту. – Кк…к…как там Бо-яга?

– Бродяга? – Варвара покосилась на дремлющего старца. Тот клевал носом, изо рта у него тянулась струйка слюны, связанные сзади руки почти вывернулись в суставах. Глаза мортуса были завязаны плотной повязкой. – Пьяный он, ага. Не видишь, опоили его. Чтобы лыка не вязал, чтобы иродов усыпить не мог. И глаза закрыли, вишь, сволочи!

До Коваля начало доходить. Бродягу напоили сильнее всех, поскольку он был единственный, кто мог поднять восстание. Кто еще, кроме старца, мог подчинить сторожей?

За оструганным столбиком, к которому прикрутили обмякшего Бубу, Артур увидел дюжину связанных пленных. Все люди незнакомые, мужчины и женщины, славяне, китайцы, еще какие-то чумазые личности, принадлежащие к неведомым народностям. Артур подергал ногами, затем руками, затем начал плавные вращательные движения. Так учил его когда-то выбираться из пут Хранитель силы, покойный Бердер. Нужно вдыхать и выдыхать, напрягать мышцы и расслаблять, чтобы постепенно ослабить веревки.

– Ничего не выйдет, – Варвара цыкнула сквозь дырку от выбитого зуба. – Я ж не слабее тебя, Кузнец. Уж и так и сяк дрыгалась, ага.

– Так что же, будем ждать, пока нас сожрут? Ты Бродягу можешь разбудить? Покричи ему, что ли!

– Уже и кричала, и плюнула в ухо ему раза три. Спит, опоили бедненького.

– Ты была здесь когда-нибудь?

– Не-а. От Читы шибко далеко. А ты не чуешь, как травой тянет, табунами? Кажись, к монголам завезли.

– Продадут нас? – Коваль почти успокоился. Плен, рабство, затем побег или выкуп – ситуация неприятная, но поддающаяся прогнозу. По крайней мере происходящее поддается объяснению, пусть и с некоторой натяжкой. – И почем у них человечина, не слыхала?

– Кого продали, тому уж о ценах не докладали, – отозвался вместо Варвары Лука. – Зато я слыхал, что ихние шаманы прикормили Большого скотника, чтоб он, для них, значит, вот так мяско человечье таскал.

Артур следил за передвижениями «рудокопов». Замызганные мужики оформили яму в виде сильно вытянутого прямоугольника и принялись вгрызаться в глубину. Таким образом, получилось, что они оставляли после себя ступеньку высотой полметра, затем отрывали следующую ступеньку, глубже, и копали еще ниже. И на каждой ступеньке им встречался слой камней.

– Большой скотник? Кто это такой?

– Так он и был, собака, – сплюнул Лука. – Заморозил нас, чтоб ему в аду жариться.

– Больше некому, – авторитетно подтвердила Варвара. – Ихний, монгольский Дедушка Мороз, еще Большим скотником или скотоводом кличут. У энтих-то, степняков, все шиворот-навыворот. Новый год у них – когда отел идет или когда стада с пастбищ, нагулявшие вес, возвертаются, ага.

– Вы что, всерьез верите, что нас заморозил Дед Мороз? – осведомился Коваль.

– А кто же еще? – удивился Лука. – Он и есть, дух холода, собака такая. Не думал вот, что столкнуся с ним… Сам-то не бродит по тайге, это тебе не шатун какой. Его камланиями накликают. Когда разом сильные шаманы в круг станут, могут накликать… ненадолго вроде бы… Эх-ма, ноги отнялись почти.

Артур собрался было поспорить на тему потусторонних сил, открыл рот, набрал воздуха в грудь и… передумал. Если людям нравится верить в монгольского Деда Мороза, который собирает стада, а дыханием замораживает бедных путников, что ж… Он не в силах победить суеверия. И не время с ними бороться. Время срочно придумать, как уцелеть и вернуться.

– Глянь, Варя, шаманы в круг собралися! Вот так прорва, откудова столько их? – Лука показывал подбородком влево.

– Да вон, черти, небось в землянках ночуют! – откликнулась атаманша. – Вишь, там куст пожелтел, небось корни подрезали, когда землей накат присыпали…

Артур оглянулся туда, куда показывал пулеметчик. На возвышенности, за рядами жидких елочек, кто-то выкопал два блиндажа и умело замаскировал их толстым слоем дерна с травой и кустиками. Надо было обладать острым зрением и большой наблюдательностью, чтобы заметить разницу между почвой и крышей землянки. Из неплотно прикрытых лазов поднимался ароматный дым, внутри что-то жарили или варили. От аромата пищи желудок предательски скрутился винтом, Коваля чуть не стошнило слизью и самогонкой.

– Вот они… глянь, что за рожи! Рожи-то раскрасили, ага.

Коваль вгляделся между двух остроконечных валунов, составлявших когда-то одно целое, а теперь похожих на разбитое каменное яйцо. Между валунами начиналась тропка, по тропке откуда-то сверху неторопливо спускалась мрачная процессия.

Почти все – пожилые и просто старые мужчины, но затесалось среди них и несколько женщин. Буряты с седыми космами и длинными пучками бород, наряженные так, словно собрались в музей этнографии для живой экспозиции. Коваль до этого никогда не встречал настоящих таежных шаманов, приготовившихся для праздничного камлания. У него не возникло сомнения, что ожидался большой праздник, настолько ярко и насыщенно, иначе не скажешь, вырядились колдуны. Лица они выкрасили в черный цвет, сверкали только зубы и белки глаз. Когда процессия приблизилась, в ноздри проник острый дух плесени и слежавшихся одежд, зазвучали десятки колокольчиков, металлических и костяных, пришпиленных к расшитым халатам, загремели трещотки и потекли первые тягучие ноты шаманских напевов.

Артура пробил пот. Он не сумел бы объяснить, отчего вдруг стало так страшно. Ведь и до того жизнь не была малиной, приходилось ждать неизвестно чего, в неудобной позе, на сыром мху, со скрученными конечностями. Но когда они запели, что-то изменилось принципиально.

Что-то сдвинулось.

– Что, Кузнец, напужался? – Лука закашлялся, попытался улыбнуться, но у него это неважно получилось. Варвара громко стучала зубами, Буба был без сознания. Больше всех повезло Бродяге, он откровенно дрых, пуская слюни.

– Глянь-ка, Кузнец… никак крепость строют…

– Это не крепость.

– А что ж тогда?

– Это могила.

26МОГИЛА ИСТРЕБИТЕЛЯ

Артур с трудом повернул голову. Шаманы обходили пленников, разделяясь на два живых ручейка, и спускались вниз, к громадной глубокой яме. В яме по-прежнему кипела работа, но бессмысленное перетаскивание грунта опять сменилось ударами ломов. Пока Коваль следил за шаманами, надсмотрщик пригнал откуда-то еще десятка два полуживых, тощих, как смерть, существ и ударами бича заставил их приступить к работе. Несчастные рабы из этой партии выглядели так ужасно, что наверняка не смогли бы поднять тяжелое кайло без дозы наркотика. Их расставили в шеренги вторым фронтом, напротив той бригады, что копошилась внизу, на глубине не меньше трех метров.

– Раз ты Белый царь, так должен нас отсюда вытащить, – рассудительно заметил Лука.

Ковалю совсем не понравились интонации бывшего пулеметчика. Тот словно намекал, что сейчас во всеуслышание огласит имя самого крутого пленника. – Слышь, Белый царь, давай, убей их!

– Заткнись, – посоветовала пулеметчику Варвара.

– А ты мне теперь никто, и рот не затыкай, – ощерился Лука. – Я его святости служил, а не бабе дурной, ясно?

– А я тебя узнал, – подал голос незнакомый пленный, долговязый парень с очковым синяком на вытянутой физиономии. – Ты, ты, девка! Ты же дочка Малиновского, бывшего атамана из Читы, да? Глазам не верю!

– И что с того? – насупилась Варвара. – Я сама атаманша Читы, а ты-то кто?

Парень вместо ответа захохотал, очевидно, травы, подмешанные в водку, не позволяли ему долго сохранять ясность ума. Зато вместо долговязого зашепелявил, забормотал громко молитву один из узкоглазых кряжистых мужиков, одетый в дырявые сапоги и рваную телогрейку, словно погрызенную мышами.

– Варя, что он говорит? Молится? – Артур решил пока не замечать наглого поведения бывшего пулеметчика. Человек от пережитого вполне мог соскочить с катушек.

– Он, это… – Варвара, как ни странно, сохраняла хладнокровие. – А я его как-то видала, ага. Он из нерчинского улуса, большой у них человек, хозяин большой. Мы с ними торговали, дрались пару раз, потом мирились. Ты смотри, что творится, а? Кого эти ироды решили бесам скормить?

– Почему скормить? – настаивал Коваль. – Варя, если ты что-то знаешь, лучше скажи сразу!

Шаманы, тем временем, выстроились в круг справа от грандиозной ямы, запели хором и начали притоптывать. Каждый медленно поднимал левую руку, затем резко ударял о бедро.

– Я его бубубу не шибко разбираю! – Варвара нахмурилась от напряжения. – Вроде снова старая песня. Мужик такое дело говорит… что черные шаманы из брошенных улусов хотят разбудить истребителя людей. И для того им нужны сердца смелых. Им надо сердца, чтобы… нет, не понимаю…