Я схватил обломок стены и запустил в него, как диском. Кабал отбил его своей рукой, но это дало мне секунду для контратаки. Я активировал дополнительный режим скорости и обрушил град ударов на его корпус. Металл начал деформироваться под гидравлическими ударами.
— Думаешь, это что-то меняет? — зарычал он, внезапно активируя электрический разряд в своих кулаках. Мощный импульс прошел через экзоскелет, заставив систему управления хаотично дергаться.
— Ты законченный псих! — крикнул я, пытаясь вернуть контроль на экзоскелетом. — Всегда был таким!
Он лишь рассмеялся:
— А ты всегда был слишком правильным, Сайракс! Но сейчас это тебе не поможет!
Его реактивный ранец включился снова. Он повторил свой прием. Но теперь взлетел выше, на несколько метров, а затем, как метеор, обрушился на меня сверху. На этот раз экзоскелет не выдержал такого удара — одна из ног механизма согнулась, сломалась. Я потерял равновесие и рухнул на землю.
— Теперь ты понимаешь? — его механическая рука сжалась на шее экзоскелета. — Ты никогда не был достаточно быстрым!
Кабал поднял меня над землей, словно тряпичную куклу. В его металлическом теле было силы как в гидравлическом экскаваторе. Я слышал, как металл экзоскелета скрипит от перегрузки. Его механическая рука впилась в корпус машины, деформируя защитные пластины.
"Не может быть… Все кончено?" — промелькнуло в голове. Внезапно он швырнул меня в сторону полуразрушенного здания — того самого, где я пришел в себя после выхода из комплекса. Полет длился всего секунду, но в этот момент перед глазами пронеслась последняя неделя жизни в этом селении: лица Зига и Зага, их постоянные споры и подколы друг друга, утренние тренировки с копьем, рассказы о жизни в деревне…
Удар был страшным. Стена не выдержала столкновения с тяжелой массой экзоскелета. Послышался тревожный треск бетона, и конструкция начала заваливаться внутрь. Потолочные балки обрушились первыми, за ними посыпались куски стен. Огромная бетонная плита ударила по спине экзоскелета, практически полностью погребая меня под собой.
"Пацаны… Они забрали пацанов…" — эта мысль была единственным, о чем я мог думать, когда лежал, придавленный тоннами обломков. Картинки проносились перед глазами: деревня, теплицы, люди, которые здесь жили много лет… Теперь все мертвы. Даже старик Морган, который так предостерегал меня от похода в комплекс. И ради чего? Чтобы эти бездушные машины прилетели и уничтожили все?
— Ты мне не ровня, Сайракс, — раздался насмешливый голос Кабала где-то наверху. — И никогда ей не был. Ха-ха-ха.
Я попытался пошевелиться, но тело отказывалось слушаться. Экзоскелет был поврежден, а мои ноги снова оказались зажаты в ловушке из стали и бетона. Последнее, что я увидел, прежде чем обломки полностью завалили меня — это силуэт Кабала, активирующего реактивные двигатели на спине. Он взмыл в небо вслед за удаляющимся винтокрылом, увозящим клетку с детьми.
В темноте, под грудой обломков, я продолжал думать о пацанах:
"Зиг… Заг… Простите меня…"
Глава 6
Тяжесть обломков давила на тело, словно гора. Каждая секунда под этой грудой бетона и металла казалась вечностью. Дышать становилось все труднее — пыль забивала легкие, а острые края обломков впивались в плоть сквозь покореженный корпус экзоскелета. Боль пронзала каждую клетку тела, но хуже физической боли была боль от осознания случившегося.
«Кабал… Как же он изменился», — думал я. Перед глазами снова и снова проносился наш последний бой. Этот монстр из металла и плоти, с безумным блеском в глазах… «Неужели это все еще тот самый человек? Воспоминания накатывали волнами: наши стычки в отряде, его одержимость, его безумие при виде крови, прозвище Кабал… Сколько лет то уже прошло? Сто пятьдесят? Двести? Больше? И как он выжил? Где был все это время?»
Я осматривал помещение, в котором находился. Тонны бетона и стали превратились в мою могилу. Внезапно взгляд зацепился за какой-то блеск в полу прямо подо мной — металл. Присмотревшись, я понял — это люк. Железный, старый, покрытый ржавчиной… Моя единственная надежда на спасение. Мне было неизвестно куда он ведет, но я подозревал, что это еще один путь в убежище. Осталось понять, как им воспользоваться.
Экзоскелет не подавал признаков жизни. Ноги и правая рука полностью отказали, но сервоприводы левой вроде еще работали. Приборная панель сигнализировала об истощении элемента питания. Если не сделать что-то прямо сейчас, то я так и останусь похоронен в этой куче обломков. Собрав последние силы, я начал раздвигать обломки над собой, потихоньку шевеля единственной, оставшейся в строю, левой рукой экзоскелета. Каждое движение отзывалось адской болью во всем теле. Металл доспеха скрежетал, как раненый зверь. Заряд батареи опускался все ниже и ниже. Наконец мне удалось чуть отодвинуть обломки от люка и поставить руку как подпорку, удерживающую весь этот вес на себе. В этот момент приборная панель мигнула в последний раз и потухла. Питания нет. Экзоскелет замер в своей последней позе, будто памятник несбывшимся надеждам. Я больше не был так сильно завален, было место для маневра. Можно попытаться вылезти и попробовать открыть люк, но бронестекло экзоскелета заело. Без электричества оно было мертвым. Я был заперт внутри этого саркофага всего в метре от спасения.
Мысль посетила меня неожиданно. У меня же есть оружие. Достав из кобуры пистолет, я собирался сделать несколько выстрелов в стекло, с надеждой, что пули пробьют его, а не отрикошетят обратно в меня. Направил ствол под углом так, чтобы в случае рикошета пуля ушла в сторону.
Выстрел.
Пуля пробила. В стекле образовалась аккуратная маленькая дырочка. Это хорошо. Я продолжил стрелять. Грохот выстрелов гремел в ушах, давил на перепонки. Голова звенела как колокол. Но в стекле появлялись все новые и новые отверстия.
Щелк, щелк, щелк…
Израсходовал всю обойму. Патроны в стволе закончились. А стекло все еще было на месте. Оно уже представляло из себя решето, но не хотело сдаваться. Тогда я убрал пистолет обратно в кобуру. Взял в руки дробовик.
БА-БАХ…
Громкий взрыв эхом разнесся по развалинам. Осколки стекла посыпались во все стороны. Я выполз из искореженного механизма, чувствуя, как каждая мышца протестует против движения. Собрал последние силы и подполз к люку в полу.
"Должен открыться…" — подумал я, пытаясь повернуть ржавую ручку. Руки скользили от крови и пота, но я продолжал бороться. С третьей попытки замок поддался, и крышка поднялась. Не было возможности открыть ее полностью, но в получившуюся щель вполне можно было пролезть. Я вспомнил про свой ящик. Снова вернулся к экзоскелету, схватил ящик и швырнул его в проход. Затем осторожно протиснулся следом сам. Спуск оказался настоящим испытанием — каждое движение отзывалось адской болью, но я знал: там, внизу, мой единственный шанс выбраться из этой могилы.
Так я попал на верхний уровень убежища. Вокруг, все также, царила разруха и запустение. Я помнил этот путь. Ведь проходил здесь буквально только что. Баррикады, отгораживающей нижние уровни не было. Она была уничтожена взрывом. Спустился ниже. Нижний уровень встретил меня мертвой тишиной, а также запахом горелого мяса и запекшейся крови. Пол усеивали трупы ящеров. Все были мертвы. Живых не было. Кто-то явно прошел здесь совсем недавно, но уже после меня. Осмотрел трупы. В них не было пулевых отверстий, не было колотых ран. Они были местами обуглены, местами разорваны. Это точно были пушки этих тостеров.
"Зачем они спускались? Что они искали?" — в голове крутились вопросы, но у меня не было на них ответов. Пока не было. Я медленно шел по коридору. Торопиться уже было некуда. Опасности тут тоже уже не было. Вокруг только мертвая тишина и могильный холод. Так, не спеша, я добрался до входа в лабораторию и застыл на месте.
Дверь была взломана, внутри царил полный хаос. Вещи разбросаны, оборудование разбито, столы перевернуты, шкафчики лежат на полу. Труп отца лежал в другой позе, будто кто-то специально передвинул его. Его кожаный кейс, в котором я нашел ту штуку, что сейчас была на моей руке и являлась ее частью, валялся в углу.
«Они здесь явно были по твою душу, батя», — промелькнула и погасла мысль.
Я поднял один из столов. Положил на него свой черный ящик. Он все еще был при мне, хоть и помятый. Достав его, я задумался о коде. Ну, конечно. Календарь. Двадцать второе марта. День рождения Ребекки. Мои пальцы пробежались по клавиатуре. 2203 — набрал я. Замок щелкнул, и крышка ослабла. Я ловким движением откинул ее.
Первое, что бросилось мне в глаза, когда я открыл ящик это был круглый предмет. Снежный шар переливался в тусклом свете от ламп на стенах. Внутри него кружились белые хлопья. В моей памяти опять всплыл образ маленькой золотоволосой девочки, которая улыбалась, протягивая руки ко мне. Что-то щемящее кольнуло в груди.
"Ребекка… Я хотел отправить тебе это на день рождения, но, видимо, не сложилось," — подумал я, чувствуя, как воспоминания нахлынули с новой силой. Почему я не сделал этого? Что помешало?
Рядом с шаром лежала небольшая синяя флэшка. Отложив шар в сторону, я взял её в руки. Её металлический корпус был теплым от моих касаний. Что скрывала эта маленькая вещица? Ответы или новые вопросы? Сунул ее в один из карманов, позже разберемся, что на ней. Найти бы рабочий компьютер. Снова перевел взгляд внутрь ящика. Там на самом дне, как подстилка, лежала бумажная папка. Бумага была желтой от времени.
"Фрэнк Сайленс, глава службы безопасности" — тихо прочитал я выцветшие буквы на обложке. Это должно быть интересно.
Мои руки слегка дрожали, когда я открыл ее. Внутри были такие же пожелтевшие от времени листы бумаги, выцветшие фотографии. Первый лист был посвящен моей матери:
Мария Ле Пэн, 1974 года рождения. Француженка. Работала в России во французском посольстве с 1992 года. Там было несколько фотографий. Красивая, статная женщина с длинными светлыми волосами.