Следующая страница:
Отец — Тим Сайленс, 1961 года рождения. Американский микробиолог. В период с 1991 года по 1998 работал в России, научным консультантом. На фото был высокий мужчина в очках, с характерной улыбкой. Я разглядывал эту фотографию, а затем резко перевел взгляд на иссушенный труп в углу помещения.
«Эх, батя… батя, чего же ты такого натворил?» — мои мысли вернулись к нападению на поселок и к моему заключению, что все это из-за него.
Я внимательно изучал каждую строчку, каждое слово. Мать работала переводчицей, отец участвовал в международной конференции по биотехнологиям. Их роман развивался стремительно — уже через полгода они поженились. Фотографии были аккуратно вложены в файлы: на них были все те же люди. Молодая красивая женщина и высокий мужчина в очках.
Значит они встретились в 1993 году, полюбили друг друга. Свидетельство о браке было датировано 1994 годом. А мое свидетельство о рождении — 1995-ым.
"Тридцать четыре года," — мысленно подсчитал я. Если верить записям, мне было именно столько, когда случилось все это в 2029 году. Но что происходило между этими датами?
Дальше шли документы о моем детстве. Отец всегда был в разъездах, научные конференции, экспедиции. А в 1999 году, когда мне было четыре года, он вообще исчез. Без следа. Как в воду канул. Мать одна воспитывала меня в России.
Взяв в руки аттестат о среднем образовании, понял, что в школе я был обычным троечником. Единственная пятерка была по физкультуре.
Затем был институт. Бакалавр прикладной математики и физики. Странно. Видать я взялся за ум, потому что этот диплом уже был красным. Я закончил институт с отличием.
«И где только ума набрался. И вообще, интересно, почему я выбрал именно эти науки?» — подумал я.
Попав в армию после военной кафедры, я отмотал срочку лейтенантом, а потом остался по контракту. Об этом мне красноречиво рассказал мой военный билет.
Я продолжил разглядывать записи в нем:
— 2019 — Контрактная служба. Старший лейтенант. Командир отделения.
— 2021 — Капитан. Командир роты.
— 2023 — Капитан. Командир особого подразделения «Эпсилон один ноль»
— 2025 — Комиссован по состоянию здоровья. Инвалидность.
Все это выглядело вполне логично до момента назначения в отряд "Эпсилон один ноль". Что это за отряд? Чем они занимались? Чем я там занимался?
Дальше шли бумаги, относящиеся уже к моему пребыванию здесь.
Мои пальцы медленно перебирали страницы. Каждый документ был датирован, проштампован, заверен подписями. Чувствовался официальный стиль, но в некоторых местах попадались пометки отца — его характерный почерк невозможно спутать. Иногда он делал заметки на полях, иногда подчеркивал важные моменты красным маркером.
Все началось с 2027 — это был переезд в лабораторию отца в Америке. Воспоминания о телефонном разговоре с отцом всплыли внезапно. Его голос, просьба о помощи, обещание вернуть возможность ходить. Все это я видел в моем прошлом сне. Пазл начал складываться, но пока еще не давал картину целиком. Все эти бумаги. Записи об эксперименте. Какие-то замысловатые научные термины. Странные лекарства. Непонятные эксперименты. На последней странице была фотография. Моя фотография. На ней я лежал на больничной койке. Мои руки и ноги были целыми. На месте. На обороте этой фотографии было накарябано рукой отца: «Наконец-то. Успех»
Последняя же запись была сделана в 2028 году: "Назначен начальником службы безопасности лаборатории." Но дальше страницы отсутствовали. Не просто вырваны — их аккуратно обрезали, судя по ровным краям. Кто-то очень не хотел, чтобы я узнал остальное.
Я закрыл папку, чувствуя, как голова идет кругом от потока информации. Теперь я знал больше о своем прошлом, но одновременно понимал, что основные тайны еще только предстояло раскрыть.
Затем в углу ящика, под папкой, я заметил что-то блестящее. Это оказалась старая фотография, сделанная на полароид. На ней мы всей семьей были на пикнике. Мать в светлом платье, отец в рубашке с короткими рукавами, а между ними маленький мальчик с мороженым в руках — это был я. На обратной стороне было написано маркером: "Лето 1999 года. Последнее семейное фото."
Я сидел на холодном бетонном полу, обхватив голову руками. Мысли метались, сталкивались друг с другом, словно ящерицы в тёмных коридорах.
«Отец… Ты всё-таки сумел выбраться отсюда. Как тебе это удалось? Значит, выход есть. Где-то здесь есть выход наружу».
Мёртвая деревня больше не была моим домом. Даже если бы я захотел остаться, теперь это было невозможно — Кабал забрал пацанов, а вместе с ними и последнюю ниточку, связывавшую меня с этим местом. Нужно уходить. Но куда? Зачем? «Разберёмся по ходу дела», — подумал я, доставая из кобуры М92. Сменил магазин. В нем всего восемь патронов. Не густо. Вытащил дробовик и принялся снаряжать его последними зарядами.
Поднявшись на ноги, я начал продвигаться по коридорам. В тусклом свете одиночных ламп снова показались трупы ящеров — тех самых, что были убиты тостерами до моего прихода. Я вспомнил про устройство на своей руке. Там что-то было про селенит и способ его добычи. Прикоснувшись к экрану, заставил его ожить. На экране появилась та же надпись: «Запас селенита 0,00 грамм». Мутации возможные к установке: 0. Нужно бы проверить, работает ли эта штука вообще.
Я осмотрел свой наруч. Снизу был продолговатый желоб. Какой-то мелкий рычажок. Нажав на него, перевел его в другое положение и снова глянул на экран. Там появилась следующая надпись:
«Внимание, предохранитель снят. Захват селенита готов к работе. Для его активации сложите средние пальцы к ладони, а крайние вытяните вперед. Осторожно. Не пораньтесь».
Я направил руку в сторону от себя и сложил пальцами жест, похожий на тот, который делал человек паук, стреляя паутиной. Вот снова. Ассоциации. Кто это? Человек паук? В этот момент из корпуса устройства снизу ладони выдвинулся длинный и очень острый металлический штырь.
«Интересно», — подумал я. «Чем не оружие? На крайний случай…»
Резко воткнув этот штырь в одного из поверженных ящеров, я увидел, как оживает экран. Надпись мигала:
«Обнаружена мутация. Мимикрирующая кожа. Для установки требуется 140 грамм селенита».
«Текущий запас — 0,34 грамма».
«Неплохая способность, — подумал я. — Мимикрировать, как эти твари. Вот только для установки нужно много этого синего порошка. А с одного ящера получается меньше грамма… Что ж, придется искать добычу покрупнее».
Продолжая движение, я методично втыкал штырь во всех встреченных мёртвых ящеров. С каждого ящера я получал селенит. С кого чуть больше, с кого чуть меньше, но его общее количество все еще оставалось смехотворным. Новых мутаций я в них не нашел. Они все имели одну и ту же. Мой модуль игнорировал повторяющиеся способности.
Я медленно брел по коридорам, методично втыкая металлический штырь устройства в каждого поверженного ящера. Экран прибора мигал, показывая, как постепенно накапливается селенит.
"Все еще очень мало," — подумал я, продолжая движение.
Внезапно мое внимание привлекла едва заметная рябь в воздухе — характерное мерцание, выдававшее ящера под маскировкой. Рука автоматически метнулась к кобуре, и пистолет уже смотрел в сторону подозрительного объекта.
Но вместо ящера передо мной предстал знакомый силуэт — та самая здоровенная крыса-мутант, которая помогла мне в прошлый раз, притащив шило. Я опустил оружие.
— Ты что это, местных ящеров нажрался? — спросил я, хотя ответа и не ожидал.
— Пи-пи! — жизнерадостно отозвалась крыса, будто действительно понимала вопрос.
— Хорошо тебе, можешь исчезать, а я пока что не могу так, — продолжил я, словно беседовал со старым приятелем.
— Пи-пи!
Я задумчиво почесал затылок:
— А может, ты знаешь, где выход? — Крыса неожиданно встала на задние лапы и энергично замахала передними в определенную сторону.
— Что? Туда? Туда идти? — переспросил я, глядя в указанном направлении.
— Пи-пи! — настойчиво подтвердила крыса, продолжая указывать.
— Ну ладно, веди давай… Крыса стремительно бросилась вперед, и я последовал за ней, лавируя между поворотов и развилок. После нескольких минут ходьбы мы наконец добрались до выхода.
Перед нами открылась внушительная картина: коридор обрывался резко, словно что-то некогда разорвало комплекс пополам. Одна часть осталась глубоко под землей, а другая возвышалась над поверхностью на десятки метров. Сразу вспомнил слова Моргана о катастрофе, разрушившей комплекс.
Впереди была отвесная стена, уходящая вниз метров на тридцать. А дальше простиралась мертвая, безжизненная пустыня. Остова разрушенных высоток, когда-то созданных человеком, теперь стояли как скелеты забытого мира, протягивая свои обломанные "кости" к серому небу.
— Мне определенно понадобится веревка, — заключил я, осматривая окрестности.
Но искать долго не пришлось. Веревка оказалась тут же. Аккуратно смотанная и уже привязанная к огрызку какой-то трубы. Видимо, именно ее использовал мой отец, когда уходил и возвращался.
Я пинком скинул катушку вниз. Веревка размоталась в полете и ее длины как раз хватило до земли.
— Пи-пи! — уже знакомый писк заставил меня обернуться. Та самая крыса-мутант сидела в паре метров, энергично размахивая лапой.
— Что? Тоже хочешь выбраться отсюда? — спросил я.
— Пи! — сказала крыса мотая головой.
— А ты довольно смышленый, приятель.
— Пи-пи! — продолжала мотать головой крыса.
— Ладно, возьму тебя с собой. Только договоримся: никакого грызения моего снаряжения.
— Пиии…
— Да понял я, понял. Говоришь, что вообще не ешь металл?
— ПИ!!
— Ладно-ладно, не кипятись. Забирайся мне на спину, только не вздумай там нагадить.
Крыса деловито забралась на мою спину, обхватив лапами мою шею, будто всю жизнь только этим и занималась.
— Ну что, дружище, двинули? Кстати, как тебя называть? Писк? Нет? Может, Чирп?