— Но ведь ты сказал, что они дорогие? — не унимался я.
— Да шучу я… шучу, — ответил Гуль. — Три тоже неплохо. Меньше, чем хотелось бы, но… по крайней мере патронов купим.
Я отвлёкся от воспоминаний и поднял голову. Гуль уже разделался с первыми двумя трупами. Он аккуратно сворачивал золотистые шкурки, стараясь не повредить их, и что-то бормотал себе под нос.
— Так, — пробормотал Гуль, заворачивая вторую шкуру в тряпку и переводя свой взгляд на последнюю тушу. — Еще одна, последняя. Почти идеальная, лишь слегка подпорчена…
Он осекся на полуслове, заметив, что Чирп, который до этого пропадал невесть где, внезапно появился рядом с телом, так же бесшумно, как всегда. Крыса явно пыталась стащить что-то блестящее — возможно, клык или коготь златовласки, который выглядел достаточно острым, чтобы стать "сувениром".
— Эй, пушистик! — рявкнул Гуль, отмахиваясь от него рукой. — Отстань! Это не для тебя! Или ты думаешь, что я потащу твои игрушки через всю пустошь?
Чирп возмущённо пискнул:
— Пи-пи! — и попятился, но не ушёл. Вместо этого он сделал вид, что просто "случайно" проходил мимо, а затем снова метнулся к трупу, пытаясь утащить свою находку.
— Да что ты привязался к этому клыку?! — раздражённо сказал Гуль, отбирая у него добычу. — Забудь! Тебе вообще повезло, что мы тебя кормим, а не наоборот, — добавил он, прищурившись и глядя на Чирпа с ехидной ухмылкой. — Если ты не перестанешь лезть под руку, я и с тебя тоже шкуру сдеру. Продать её, конечно, не получится, но зато выйдет отличная шапка.
Чирп обиженно фыркнул, но на этот раз отступил, хотя его усы всё ещё подрагивали от возмущения. Он забрался на камень неподалёку и принялся чистить свою шерсть, всем своим видом показывая, что больше не заинтересован в происходящем.
— Готово, — наконец сказал Гуль, заканчивая с последней шкурой. — Пошли, нам ещё часов десять пилить до следующего убежища.
Мы молча поднялись и пошли за ним. Чирп, всё ещё делая вид, что дуется, бежал рядом.
Мы снова шли через пустыню. Серые тучи нависали над головой, словно гигантское покрывало, готовое вот-вот рухнуть на землю. Горизонт терялся где-то вдали, размытый маревом мелкой пыли, поднятой ветром. Песчаные дюны, обычно ослепительно-золотистые под палящим солнцем, теперь приобрели сероватый оттенок, будто выцвели вместе с нашими силами. Воздух был плотным, почти осязаемым, и каждый вдох давался с трудом, словно мы пытались втянуть в себя не воздух, а саму пустыню — её тяжесть, её безмолвие.
Я чувствовал, как усталость накатывает волнами. Каждый шаг отзывался тупой болью в ногах, а вес дробовика на плече казался всё более неподъёмным. Руки, сжимающие ремень оружия, онемели, но я продолжал переставлять ноги, стараясь не отставать от Гуля, который шёл впереди. Его фигура, очерченная серыми тенями, казалась почти призрачной. Он двигался уверенно, будто знал каждую песчинку на этом маршруте, но даже его осанка выдавала напряжение: плечи чуть ссутулились, а шаг стал чуть короче, чем обычно.
Джон замыкал наш маленький отряд. Я слышал его тяжёлое дыхание за спиной — глубокие, прерывистые вдохи, будто он боролся не только с усталостью, но и с собственными мыслями. Его лазерная винтовка висела на плече, её аккумулятор едва мерцал красным светом, предупреждая о том, что энергия на исходе. Джон время от времени поправлял её, словно надеясь, что это продлит её жизнь хотя бы на несколько минут. Его лицо было бледным, а глаза опущены вниз, будто он боялся поднять их и увидеть бесконечность пустыни перед собой.
Чирп бежал рядом, его маленькое тело то появлялось, то исчезало в облаках пыли. Он больше не пищал, как раньше, а лишь изредка фыркал, словно тоже чувствовал тяжесть этого пути. Его усы были покрыты пылью, а шерсть взъерошена, но он продолжал двигаться вперёд, ни на секунду не отставая от нас.
Напряжение витало в воздухе, словно невидимая стена, отделяющая нас от мира вокруг. Мы все знали, что нельзя расслабляться, даже если кажется, что опасность осталась позади. Пустыня была живой, и она могла в любой момент показать свои зубы. Каждый из нас держал оружие наготове, каждый звук заставлял поворачивать голову и всматриваться в даль. Даже Гуль, обычно такой самоуверенный, время от времени останавливался, чтобы осмотреться, прежде чем продолжить путь.
— Далеко ещё? — спросил Джон, нарушая тишину. Его голос прозвучал хрипло, будто он не говорил уже несколько часов.
— Не знаю, — ответил Гуль, не оборачиваясь. — Зависит от того, как быстро ты перестанешь задавать глупые вопросы.
Джон ничего не ответил, но я заметил, как он сжал зубы. Усталость и напряжение делали его менее терпеливым, чем обычно. Я сам чувствовал, как внутри нарастает раздражение, но старался держать себя в руках. Сейчас нам нужно было добраться до следующего убежища, и любая ссора могла оказаться фатальной.
Шаг за шагом мы продвигались вперёд, оставляя за собой следы на песке, которые тут же затягивал ветер. Каждое движение давалось с трудом, но мы знали: остановка означает смерть. Пустыня не прощает тех, кто сдаётся.
Мы шли уже долго. Солнце давно скрылось за горизонтом, оставив после себя лишь серую дымку, которая постепенно сгущалась в темноту. Поднялся ветер, поднимая мелкую пыль и заставляя нас щуриться. Начал накрапывать мелкий дождик — холодные капли били по лицу, словно напоминая, что мы всё ещё живы. Все порядком вымотались: ноги еле переставлялись, а каждый шаг отзывался тупой болью в спине и плечах.
Наконец Гуль замер. Он стоял чуть впереди, осматриваясь по сторонам, словно искал что-то знакомое среди хаоса руин. Вокруг был какой-то небольшой городок, давно превращённый в руины песком и временем. Разрушенные здания, похожие на скелеты древних великанов, тянули свои остовы к небу. Их окна зияли чёрными провалами, будто слепые глаза. Песок, словно река, затопил улицы, скрывая под собой тротуары и дороги. Кое-где виднелись обломки автомобилей, полуразрушенные фонарные столбы и ржавые остовы рекламных щитов, на которых теперь невозможно было разобрать ни слова.
— Пришли, — пробормотал Гуль, опускаясь на корточки. — Ну-ка, помогите мне.
Он начал шарить руками в песке, отбрасывая его пригоршнями в стороны. Мы с Джоном переглянулись и подошли ближе. Я чувствовал, как холодный дождь стекает по моему лицу, смешиваясь с потом. Руки были онемевшими, но я всё равно опустился рядом с Гулем и начал копать вместе с ним.
— Да что там такое? — спросил я, стараясь перекричать завывания ветра.
— Сейчас узнаешь, — буркнул Гуль, не отвлекаясь от дела.
Наконец его пальцы нащупали что-то твёрдое. Он потянул, и из песка показалась верёвка — старая, потрёпанная, но всё ещё крепкая. Мы с Джоном переглянулись, затем втроём взялись за неё и потянули изо всех сил. Песок начал сдвигаться. Это оказался тонкий жестяной лист, покрытый слоем песка. Он медленно отъезжал в сторону, издавая звонкий шорох, который эхом разнёсся по пустыне. Под ним оказался металлический люк, окружённый ржавчиной и следами времени.
Гуль наклонился, нашарил какие-то рычаги и нажал на них. Люк со скрежетом и шипением ушёл в сторону, открывая нам проход. Изнутри потянуло сыростью и запахом старого металла.
— Спускайтесь, — сказал Гуль, указывая на лестницу, ведущую вниз.
Мы начали спускаться один за другим. Я подхватил Чирпа себе на спину и пошел вслед за Джоном. Гуль полез последним и закрыл за собой люк. Металлические ступени отзывались глухим эхом под нашими шагами. Внизу нас встретила тусклая лампочка, свет которой едва рассеивал темноту. Гуль указал на другую верёвку, торчащую прямо из стены.
— Тяните, — резко бросил он.
Мы снова взялись за верёвку и потянули. Она двигалась туго, с трудом поддаваясь нашим усилиям. Джон хрипло выдохнул, когда верёвка наконец застряла.
— Что это было? — спросил он, переводя дыхание.
— Щит с песком, — ответил Гуль, пожимая плечами. — Теперь нас точно никто не найдёт.
Он обвёл рукой помещение. Здесь было тесно, но уютно. Стены из металла, покрытые ржавчиной, создавали ощущение безопасности. В углу стоял старый стол, заваленный какими-то инструментами и бумагами. На полу валялись несколько матрасов, аккуратно сложенных в стопку.
— Располагайтесь, — сказал Гуль, снимая свою шляпу и стряхивая с неё песок. — Это лучшее моё убежище. Какой-то старый военный бункер, или что-то вроде того. Не знаю точно, кто его построил, но мне он служит уже много лет. Здесь даже электричество еще есть. Хотя совершенно не понятно откуда.
— А ты уверен, что здесь безопасно? — спросил Джон, осматриваясь.
— Уж точно безопаснее, чем снаружи, — фыркнул Гуль.
Я усмехнулся, чувствуя, как усталость начинает понемногу отступать. Чирп, деловито обнюхивал угол комнаты, словно искал что-то интересное.
— Ну и что, есть что-нибудь поесть? — спросил я, глядя на Гуля.
— Конечно, — ответил он, доставая из-под стола старую жестяную банку. — Только не жди деликатесов. Это пустыня, а не ресторан.
— Отдыхайте, — спустя некоторое время сказал Гуль, устраиваясь на своём матрасе. — Времени много. Переждём здесь эту ночь и весь день. Потом в ночь дойдём до города. К утру будем там.
Мы расположились на матрасах. В этот раз сон был крепким. Никаких снов я не видел. Проснулся рано от тихого шороха где-то неподалёку. Гуль уже сидел за столом и ковырял очередную банку с какими-то консервами, словно завтракал в своём обычном режиме: размеренно и без особого интереса. Джон всё ещё спал, свернувшись калачиком на своём матрасе, а Чирпа в помещении не было.
Я подошёл к Гулю, который молча протянул мне такую же банку. Её содержимое выглядело довольно сомнительно — что-то серовато-бурое, но голод взял своё. Я быстро разделался с порцией, чувствуя, как холодный металл банки приятно остужает пальцы.
Затем от скуки я начал осматривать убежище. Оно представляло собой что-то вроде старой казармы. В других помещениях стояли ржавые кровати, которые казались такими ветхими, что могли бы развалиться от одного неосторожного прикосновения. Этому месту было очень много лет. Стены местами были изъедены ржавчиной, а пол покрывал слой пыли, который, казалось, никто не трогал десятилетиями. Ничего примечательного найти не удалось, и я уже начал скучать, когда мой взгляд упал на Чирпа.