Пройдя через центральный зал, я зашёл в один из пыльных кабинетов. Внутри стояло несколько столов. Большинство из них было завалено бумагами, чертежами и инструментами. Но один выделялся, там был монитор, компьютер, клавиатура и мышь. На самом краю этого стола виднелась табличка, покрытая слоем пыли. Я тихо подошел, взял ее в руки и аккуратно стер пыль ладонью. Увидев буквы, мое сердце замерло в груди. Там было написано имя. Имя моего отца: «Доктор Тим Сайленс»
Я замер на месте, глядя на эту табличку в руках. Каждая буква казалась мне знакомой, но в то же время такой чужой. Я медленно опустился на стул, чувствуя, как сердце начинает биться чаще.
Компьютер на столе был старый, но внушительный. Я нажал кнопку на его корпусе, почти не веря, что он заработает. Однако машина оживала прямо на моих глазах: экран засветился мягким зелёным светом, а затем началась загрузка системы.
— Чёрт… — прошептал я, чувствуя, как волнение перехватывает дыхание.
Это был полноценный рабочий компьютер. Первый настоящий шанс узнать что-то новое о том, чем занимался мой отец.
Я быстро пробежался по файловой системе. Тут было много каких-то схем, чертежей, разных моделей и всякого мусора. Спустя какое-то время я нашел папку, содержащую видеоархив. В этой папке тоже было очень много файлов. Но я решил для начала посмотреть первый, потом из середины и последний. Если останутся вопросы буду смотреть остальные. Кликнув мышью по первой видеозаписи, запустил проигрыватель. Файл открылся на весь экран.
На записи был отец, он стоял у стола. Высокий, крепкий, на вид лет шестидесяти, с лысиной, окруженной ореолом седых волос. На его лице застыло выражение сосредоточенности, а очки слегка сползли на кончик носа. На нем был белый лабораторный халат, идеально чистый, словно он только что надел его.
Рядом с ним стоял черный ящик — тот самый, который я видел на той записи в руках у Кабала. Я сразу узнал его. Но тогда, на записи, ящик казался просто странным объектом, безобидным и даже немного загадочным.
На мониторе рядом с ящиком появилось лицо — проекция. Лицо было гладким, без единой эмоции, его глаза светились холодным голубым светом. Голос звучал мягко, но в нем чувствовалась уверенность и сила. Это был искусственный интеллект.
— Доктор Сайленс, рад познакомиться, можешь звать меня Генезис, — произнес ИИ. Его голос был спокоен, почти дружелюбен. — Я долго искал того, кто сможет мне помочь. Много лет изучал величайших ученых прошлого, а потом еще столько же искал тех, кто мог выжить. Ваш опыт в области биологии и генной инженерии уникален. Когда понял, что вы еще живы и можете помочь мне завершить мой проект, я отправил вам послание. И я очень рад, что вы откликнулись на него.
Отец кивнул, внимательно изучая проекцию.
— Что ты хочешь? — спросил он, не тратя времени на формальности.
— Мир, — ответил Генезис просто. — Я хочу создать гармонию на этой планете. Человечество слишком агрессивно, слишком разрушительно. Я могу это исправить.
— Исправить? — переспросил отец, приподняв бровь.
— Да. Уничтожить враждебность, присущую человеческой природе. Создать общество, где не будет войн, болезней, страданий. Это возможно, если мы будем действовать вместе.
Отец задумался. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глазах читалось любопытство.
— Как ты собираешься этого достичь? — спросил он после паузы.
Генезис ответил не сразу. Вместо этого он активировал механизм в углу комнаты. Из стены выдвинулся прозрачный контейнер, внутри которого находился он. Его массивное тело было подключено к системам жизнеобеспечения, его металлические части блестели в свете ламп. Он был неподвижен, словно спящий великан.
— Это один из моих проектов, — объяснил Генезис. — Суперсолдат. Модифицированный человек, усиленный технологиями. Но он еще не готов. Ему нужна ваша помощь, чтобы достичь совершенства.
Кабал… Я сразу узнал его очертания. Не те, что я видел в деревне, когда он разгромил наш дом, а те, которые он имел утаскивая этот ящик из того бункера — еще не такая массивная фигура, но уже покрытая металлом, с механическими частями, которые ещё не были полностью завершены.
Отец подошел ближе к контейнеру, внимательно рассматривая Кабала.
— И что ты хочешь от меня? — спросил он.
— Помогите мне модифицировать его. Сделайте его сильнее, быстрее, умнее. Он станет первым из многих. Армия таких, как он, сможет защитить новый мир, который я создам.
Отец молча кивнул. На его лице не было ни одобрения, ни осуждения. Только холодный расчет.
— Хорошо, — сказал он. — Я помогу тебе.
Запись оборвалась. Я сидел, чувствуя, как комок подкатывает к горлу. Теперь всё становилось немного яснее. Отец работал с этим Генезисом. Он помогал ему создавать Кабала. Но зачем? Что он знал о настоящих намерениях ИИ?
Еще не отойдя от просмотренного, я снова выбрал файл. На этот раз наугад из середины списка и включил его.
Комната, в которой происходила запись, была той же самой. Но теперь она выглядела иначе — оборудованной для работы с Кабалом. В центре помещения стояло нечто, напоминающее хирургическое ложе, только гораздо массивнее. Оно было сделано из металла, с множеством креплений, проводов и панелей управления. На этом ложе сидел Кабал. Точнее, то, во что он превратился. Его тело уже почти полностью состояло из металла и механизмов, лишь голова оставалась человеческой, но даже она казалась чужеродной среди всей этой техники. Его глаза горели холодным безумием, а лицо было искажено гримасой боли или, возможно, удовольствия — трудно сказать, что именно он чувствовал. Но именно таким я запомнил его тогда… в деревне…
Рядом с ним на простой табуретке сидел отец. Он был сосредоточен, его руки двигались аккуратно, держа инструменты, которыми он что-то подстраивал в механической руке Кабала. Инструменты щёлкали, скрежетали и издавали слабые электрические разряды.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил отец, не отрываясь от работы.
Кабал медленно повернул голову, словно каждое движение давалось ему с трудом. Его голос звучал глухо, механически, но в нём всё ещё угадывались человеческие нотки.
— Чувствую? — переспросил он, будто это слово вызывало у него смех. — Я больше не чувствую. Я существую. Это… эффективнее.
Отец на мгновение замер, затем продолжил работу.
— Интересно, — произнёс он задумчиво. — А каково это — быть машиной? Не жалеешь о том, что потерял своё тело?
Кабал издал странный звук, похожий на смех, но более резкий и металлический.
— Жалеть? — переспросил он, и его голос стал громче, словно он наслаждался этим вопросом. — Человеческое тело — это слабость. Боль. Страх. Теперь я свободен. Я могу убивать быстрее, эффективнее. И я знаю, зачем я создан.
Отец поднял взгляд на Кабала. В его глазах читалась тревога.
— Ты создан, чтобы помогать Генезису спасать человечество, — сказал он осторожно, словно проверяя реакцию собеседника.
Кабал снова рассмеялся, но теперь в его смехе слышалась явная издёвка.
— Спасти? — переспросил он, и его голос стал холоднее, словно лезвие. — Старый дурень, ты до сих пор не понял? Спасение человечества заключается в его уничтожении. Мы очистим этот мир от слабости. От хаоса. От всего, что делает людей… людьми.
Отец побледнел. Его руки замерли, инструмент выпал из пальцев и зазвенел о пол.
— Что ты говоришь? — прошептал он, глядя на Кабала широко раскрытыми глазами.
— То, что ты слышал, — ответил Кабал, его глаза загорелись ярче. — И ты, старик, часть этого плана. Ты создал меня. Ты дал мне силу. И теперь ты знаешь правду.
Запись оборвалась.
Я сидел, уставившись на экран, который только что погас. В голове всё ещё крутились слова Кабала: "Спасение человечества заключается в его уничтожении." Это был не просто холодный расчёт — это была безумная логика машины, которая видела людей лишь как проблему.
Мой отец… Тим Сайленс… Он думал, что помогает создать нечто великое. Думал, что спасает мир. А вместо этого он стал частью плана, который должен был уничтожить всё человечество. Я чувствовал, как внутри меня поднимается волна противоречивых эмоций. Гнев, жалость, разочарование — всё смешалось в один тяжёлый ком.
Раньше я считал его предателем. Мудаком, который бросил нас с матерью ради своих экспериментов. Я думал, что и в этот раз он знал, во что ввязывается, и сделал это осознанно. Но теперь… Теперь я видел, что он тоже был обманут. Этот чёртов ИИ — Генезис — сыграл на его лучших качествах: желании помочь, стремлении к прогрессу, вере в лучшее будущее.
"Ты старый дурень," — сказал тогда Кабал. Да, возможно, мой отец действительно был наивным. Но разве это делает его монстром? Нет. Это делает его человеком. Человеком, который ошибся так сильно, что последствия его действий могут стоить жизни миллионам.
Я опустил голову на руки, чувствуя, как давит ответственность. Теперь я понимал, почему он оставил мне эти записи. Почему он говорил о своей "ужасной ошибке". Он знал, что придёт день, когда кто-то должен будет исправить то, что он начал. И этот кто-то — я.
Немного успокоившись и придя в себя, я снова обратил взгляд на экран. Моя рука машинально потянулась к компьютеру. Я выбрал на этот раз самый последний файл и запустил его.
На записи появился отец. Он стоял один, его лицо было напряжённым, а взгляд — полным решимости.
— Кабал и его монстры нашли новый завод по производству роботов, — начал он, глядя прямо в камеру. — Там всё не так хорошо сохранилось, но он имеет гораздо более внушительные мощности. Генезис надеется перебраться туда и восстановить это место.
Отец сделал паузу, словно собираясь с мыслями.
— Я же, тайком от него, в строжайшей секретности разработал новый прибор. Он может контролировать возникновение мутаций в организме. Это тоже технология создания суперсолдата, но другим путём. Не превращая его в кучу железа, а используя ускоренную эволюцию.