— Вы правы, пикнуть никто не смел. Но людьми и дивами должны управлять люди. Иначе нарушится суть вещей.
— Суть вещей? — заинтересовалась Софья. Разговор с Владимиром успокоил ее. — И что же случится, если она нарушится?
— Я не знаю. Этого мне не говорили, а я не спрашивал. Но уверен, что хорошо не будет никому. — Он сделал небольшую паузу. — Но в целом, несмотря на издевательский подтекст, и князь Бестужев и князь Томилин правы. Позиции России на мировой арене сейчас очень шаткие. И ваши тоже. Вы себя еще не показали как политик. И пока нам нечем впечатлить ни Европу, ни Британскую корону. И «русского чудовища» у нас больше нет.
— Зато есть ты.
— Да. Полицейский див восьмого уровня. И никому не известная бывшая монахиня.
Софья печально улыбнулась:
— Почему, когда это говоришь ты, мне совершенно не обидно?
— Потому что я говорю правду, а не пытаюсь вас уязвить.
— Вот поэтому для меня так важен проект с изучением Пустоши. Мы уже добились впечатляющих результатов. У нас есть человек, посетивший Пустошь и выбравшийся живым. И есть див, отправленный в Пустошь и вызванный обратно прежним хозяином. Это уже немало. Если Россия будет первой страной, исследовавшей Пустошь, это очень сильно укрепит мои позиции.
— Да. Прошлый Императорский див тоже интересовался этим проектом. Хотя не исключено, что у него были свои причины.
— Какие же?
Владимир внезапно повернул голову, к чему-то прислушиваясь.
— Мой колдун, — сказал он. — У него что-то срочное. Сегодня утром произошло чрезвычайное происшествие, и, вероятно, у Сергея Дмитриевича есть новости.
— Что за происшествие?
— Я не стал докладывать до выяснения всех обстоятельств. Могу я вас покинуть, чтобы выслушать отчет Главного придворного колдуна?
— Конечно. И сразу доложи. Я не люблю чрезвычайные происшествия.
Владимир поклонился и исчез.
Софья встала и снова направилась в уборную. Посмотрела на себя в зеркало: размазанная тушь оставила черные пятна под глазами. Никому, кроме Владимира, она бы не показалась в таком виде. Да и не привыкла она к тому, что на лице какие-то краски. С утра ее красили и укладывали волосы две придворные чародейки, и тушь должна была хорошо держаться, но и она не выдержала воды и полотенца. Что ж. Хорошо бы ее остатки смылись с такой же легкостью.
Она намылила руки и принялась тщательно тереть лицо. Потом умылась и вытерлась насухо.
Теперь из зеркала на нее смотрело простое и знакомое лицо.
Ах, если бы все остальное можно было бы так же смыть водой с мылом.
Она вернулась и села на диван. Скоро придут дамы, чтобы переодеть ее к ужину.
Раздался стук в дверь. А вот и они.
— Входите, — разрешила Софья.
Но вместо девушек снова вошел Владимир. Лицо его, как обычно, не выражало никаких эмоций, но по спине княжны пополз холодок.
— Ваше высочество, — сказал див, — у нас чрезвычайная ситуация, и дело не терпит отлагательств.
— Рассказывай!
— Сегодня в четыре двадцать утра из Шлиссельбургской крепости пропали шестеро колдунов-заговорщиков. Но проблема даже не в этом. Мы уже не сможем быть первыми в исследовании Пустоши.
— О… что произошло?
— Нас опередили, ваше высочество. Кто-то нанес удар из Пустоши.
Его не лишили доверия. И за это он всегда будет благодарен Владимиру. Тот, кто поставил этого дива на должность Императорского, — весьма прозорливый человек. Безусловно, даже в Министерстве госбезопасности были дивы посильнее, и сила важна, но не она — самое главное. Владимир определенно пользовался авторитетом и умел довольно быстро его завоевывать. И как начальник он вполне устраивал Николая Антоновича. Коллеги в лицо спрашивали, не унизительно ли ему, колдуну высшей категории, подчиняться диву. А за спиной откровенно насмехались и даже придумали обидное прозвище. Но он только улыбался. Веками обслуга знатных домов подчинялась фамильярам, а многие дивы даже вели дела своих хозяев. И это не считалось зазорным. А кто он, как не слуга императора? Вернее, императрицы.
Получив новое задание, Николай Антонович успокоился окончательно. Если бы в нем хоть немного сомневались, расследовать исчезновение бывшего начальника никто бы не позволил. Что ж, он оправдает доверие.
Летел он спецрейсом. Не на военном самолете — все же дело было не настолько спешное, но все равно времени полет занял намного меньше, а посадку самолет совершил на аэродроме в Щеглове, до объекта рукой подать. Не успел колдун спуститься с трапа, как его немедленно позвали к телефону. Пока он летел, появилась новая информация.
Предварительно дело выглядело хуже некуда.
На объекте его встретили глава Петербургского Управления князь Булгаков и граф Аверин. Помещение, где они находились, было хорошо изолировано: кроме двух колдунов и их дивов, Николай Антонович не чувствовал присутствия никого постороннего. Это было верно. Дело относилось к разряду совершенно секретных.
— Прошу рассказать мне о происшествии, — представившись и поздоровавшись, попросил он. — Я многое знаю со слов Императорского дива. Но хотелось бы услышать из первых уст.
— Вы и есть «люди из Министерства»? — Глава Управления посмотрел с некоторым сомнением.
— Именно, ваша светлость, — подтвердил Николай Антонович.
— И вы один? Даже без дива? — поинтересовался князь Булгаков, бросив взгляд на своего. Див главы кивнул, подтверждая его слова.
— Мне не нужен див. По крайней мере, сейчас, — уклончиво ответил Николай Антонович. Этот вопрос ему задавали настолько часто, что иногда он даже подумывал о том, не привязать ли для отвода глаз кого-то из дивов Министерства. Среди них попадались толковые. Но он давно привык работать один, в крайнем случае в паре с кем-то из коллег-колдунов, или руководить группой государственных дивов.
— Все в порядке, Дмитрий Петрович, — граф Аверин усмехнулся, — я знаю этого человека. Николай Антонович — колдун высшей категории и когда-то был доверенным лицом прежнего Императорского дива. Вижу, ваша карьера ничуть не пострадала, — граф смерил его взглядом.
— Да, вы правы, ваше сиятельство. С нынешним Императорским дивом мы несколько раз работали на секретных заданиях. И он остался доволен. Поэтому взял меня в личные помощники.
— Вот видите, — граф Аверин повернулся к главе Управления, — это доверенный человек Владимира. Думаю, мы тоже можем ему доверять.
— Уверен. Ох, еще бы знать, чем этот доверенный человек нам поможет.
— Для начала введите меня в курс дела, — предложил Николай Антонович, — потом я бы хотел осмотреть место преступления.
— Хорошо, — согласился князь.
Рассказ главы Управления и пояснения графа Аверина Николай Антонович выслушал очень внимательно.
— Могу я осмотреть камеры?
— Конечно.
Тюремный колдун ощутимо пах страхом. Неудивительно: допустить исчезновение из камер таких важных заключенных — за это самому запросто можно оказаться в камере. Колдуну придется доказывать, что его вины в происшествии нет. Но, скорее всего, ему это удастся. Если заключенных утащили в Пустошь, предотвратить этого он не мог. В полете Николай Антонович читал досье Артура Александровича. Тот был однокурсником графа Аверина. И ни в каких серьезных служебных нарушениях замечен не был. Про Шлиссельбургскую тюрьму Николай Антонович тоже внимательно прочитал. В последнее время тут содержали под стражей в основном мелких колдунов-недоучек, промышлявших незаконной торговлей дивами, да госслужащих, попавшихся на взятках. Из важных персон в тюрьме находился только князь Рождественский, но князь бо́льшую часть времени проводил в тюремном лазарете.
Николай Антонович заглянул в первую из камер.
— Закройте меня, — велел он колдуну, — и наложите все обычные защитные заклятия. Дивов сюда больше не пускайте.
— Они и сами рады остаться внизу, — попытался улыбнуться Артур Александрович, но улыбка быстро сползла с его лица, и он добавил, наклонив голову: — Я прослежу за этим.
Когда дверь захлопнулась, Николай Антонович приложил руку к смотровому окну и запечатал его заклятием слепоты. Потом разделся, бросил вещи на кровать своего бывшего начальника, а судя по запаху, в этой камере проживал именно он, и упал на четвереньки.
И тут же в нос ударили сотни запахов. Самым сильным был страх. Он ощущался даже через запах дивов, которые обследовали это место в звероформах. И запах дива, прибывшего из Пустоши, тоже был очень силен. Но не это показалось интересным. Одного запаха не хватало — ярости. Обычно дивы, только что вызванные из Пустоши, пахнут ею очень сильно. Даже дивы первого класса, отлично понимающие, что с ними происходит, впадают в неистовство во время перехода из одного мира в другой. Впрочем, они как раз отлично знают, что их ждут плен и рабство. И этот запах держится долго, очень долго. Яростью пропитаны все древние залы вызовов. Настолько, что даже в человеческой форме там тяжело дышать.
Но див, схвативший заключенного, ярости не ощущал. Кто бы его ни направлял, сам див не испытывал никаких заметных чувств от того, что оказался в тюремной камере. Возможно, он отлично знал, что делал, и просто выполнял задание. Сожрал он свою жертву или унес с собой в Пустошь? Первый вариант лишен смысла. Кому и зачем понадобилось бы убивать заключенных? Разве что это была демонстрация силы… Но вполне вероятно, что колдунов похитили, используя для этого Пустошь. Может ли человек выжить, оказавшись в Пустоши, а если да, то как долго? Императорский див велел на этот счет проконсультироваться с графом Авериным. И после обследования всех шести камер именно это Николай Антонович и собирался сделать. И заодно узнать побольше о судьбе прежнего Императорского дива. Потому что вероятность того, что это дело его рук, достаточно велика. Вот только может ли див, насколько бы силен он ни был, принудить к повиновению других своих сородичей?
Колдун вернулся в человеческую форму, оделся и постучал в дверь. И вскоре уже стоял у двери второй камеры.