Тогда они с мамой поняли, что живы только до тех пор, пока полезны преступникам. И решили бежать…
— Эх… чародейка… — отвлек ее от мыслей тот колдун, что обругал за неподобающее поведение. Князь Мещерский… да, это он. Екатерина помнила, как он однажды приезжал в Академию на какой-то праздник. Могущественный и блистательный. Сколько юных колдунов мечтали стать такими же. И как же давно это было. Веселые, счастливые дни… Кто знал, что их ждет такой ужасный конец?
— Да, ваша светлость? — повернулась она к нему.
— Отпустите вы его уже… — он указал на князя Бельского. Тот снова прикрыл глаза и то ли уснул, то ли впал в забытье. Но все еще дышал, хоть и хрипло и прерывисто.
— …все равно ведь вот-вот покинет этот негостеприимный мир. Да и мы тоже. У вас нет чего-нибудь… чтобы быстро? Не хочу помирать вот так. И чтобы душу мою сожрала… очередная зубастая тварь, тоже не хочу.
Екатерина всмотрелась в его усталое морщинистое лицо. Как же она виновата перед этими людьми! Сглотнув холодный липкий ком, она подумала: «Может, сознаться во всем? Покаяться перед смертью».
— Греха вы не боитесь, Константин Андреевич. Правильно девочка делает. До последнего верить надо. Верить и молиться. Иона даже во чреве кита надежду не терял.
— Вот без чего я сейчас обойдусь, так это без библейских баек, — буркнул колдун и обхватил руками колени. Лицо его было красным. То ли от усилившегося холода, то ли у князя тоже поднялась температура.
Ее и саму начало лихорадить.
— Ну так вы определились бы… — рассмеялся третий колдун. Екатерина никак не могла вспомнить его имя, хотя в лицо знала. — …или вы боитесь за бессмертную душу, или не верите в «библейские байки». Я три раза был на краю гибели. А вот, видите, жив пока.
«Ромодановский. Князь Ромодановский», — внезапно вспомнила она и почувствовала, как стало теплее.
Горячка? У нее начинается горячка? Что ж, может, это и к лучшему. Прав старый колдун, чем быстрее…
Нет, дело не в горячке. Князь Ромодановский тяжело поднялся на ноги и начал всматриваться куда-то в даль. Даже Бельский зашевелился и попытался поднять голову.
А тепло все прибывало. Ей показалось, что у нее горят щеки и уши. Князь Мещерский схватился за голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
И тут Екатерина увидела ее. Смерть. Высокая, одновременно и далекая и близкая черная фигура в длинной переливающейся мантии повисла между небом и землей. Острые косы торчали в стороны, а из-под капюшона разливалось мертвенно-голубое сияние.
Екатерина улыбнулась. А ведь совсем не страшно. Даже… тепло и хорошо. Не зря говорят, что смерть от холода самая приятная.
А князь Ромодановский внезапно рухнул на колени и сложил ладони перед грудью в молитвенном жесте. По его лицу заструились потоки слез.
— Ваше величество… батюшка… Александр Владимирович! Я знал, я знал, что вы нас не оставите!
Когда Аверин ощутил под ногами твердую землю, он выдохнул с таким облегчением, что майор только усмехнулся.
— Я много в своей жизни повидал, — заметил колдун, — но в военный самолет больше ни ногой, увольте.
— А это мы еще просто летели, не вступая в бой… — посочувствовал летчик. — Давайте пожелаем друг другу удачи. Будет жарко.
— Вы теперь туда? — Аверин махнул рукой в сторону, где, как ему казалось, находился Шлиссельбург.
— Да, сейчас заправимся, и погнали.
— Удачи вам, — Аверин протянул руку.
— И вам, — летчик пожал ее и повернулся к самолету.
— Гермес Аркадьевич, вас ждут, — Кузя указал в сторону ворот.
Там стоял полицейский мотоцикл, а рядом с ним — человек. В руке он держал шлем. Второй, такой же, висел на руле.
Аверин пригляделся.
— Виктор! — обрадованно воскликнул он и зашагал к другу.
Они обнялись.
— Вы за мной? Как там?
— Плохо, — честно сказал Виктор. — Там не просто дивы, они ведут себя необычно. Не будем терять времени, я отвезу вас в штаб.
Виктор снял с руля шлем и протянул Аверину. Тот усмехнулся, натягивая его на голову:
— Последний раз я видел вас на мотоцикле лет… пятнадцать назад, не меньше.
— А что делать, — Виктор развел руками и сел в седло. — Не Фетисова же за вами посылать.
— И то правда. — Аверин пристегнул меч к поясу, занял свое место, и мотоцикл, взревев, вылетел за ворота.
Оперативный штаб представлял собой фургон, стоящий прямо на набережной, в некотором отдалении от переправы, рядом с фургоном располагалось два зенитных орудия, развернутых в сторону крепости. Около одного из них с сосредоточенным лицом стоял мужчина в военной форме, возле другого — совсем молодая девушка.
«Дивы», — понял Аверин. Видимо, их хозяева, военные, находятся внутри, а дивы защищают штаб.
Аверин кивнул Виктору и, поднявшись по железным ступенькам, постучал в дверцу фургона.
— Открыто, — услышал он голос Булгакова. Неудивительно, что операцией руководит князь, ведь в его ведомстве находится самое большое количество дивов первого класса.
Аверин зашел. Следом просунул голову Кузя.
— Гермес Аркадьевич! — глава Управления вскочил. — Как я рад вас видеть. И вашего дива, ох как нам сейчас не помешает подкрепление. Тут… — Князь выдал совершенно непристойную тираду и, разведя руками, добавил: — Граф Самойлов и его болваны… Только что отзвонились, что наконец-то соизволили выехать! Только сейчас! В лучшем случае будут часа через три! Нас тут уже всех сожрут к тому времени!
— Подождите, — Аверин нахмурился. — Я был уверен, что московское Управление если еще не сражается, то уже на подходе!
— А… — Булгаков провел ладонью по лицу. — Бардак. Самойлову, видите ли, позвонил сам министр Свердлов, назвал все секретные коды и велел не покидать Москвы. Ни при каких обстоятельствах.
— Вот же черт… — пробормотал Аверин, — понятно, зачем Распутин появился в столице… разве не очевидно, что Самойлову звонил не министр госбезопасности, а сожравший его див?! Его разве не предупредили?
— Предупредили… я ему одному из первых позвонил. Но эти слизняки настолько трясутся за свои погоны… а… — Булгаков стукнул кулаком по столу, — не сожрали Свердлова, кстати. Запугали и звонить заставили. И есть и хорошие новости. С Распутиным покончено.
— Не может быть! — обрадованно воскликнул Аверин. — Вот это новости! Каким же образом?
— Подробностей не знаю. Владимир был краток. Но хотя бы здесь это чудовище не появится. Нам, знаете, и так хватает, — князь провел ребром ладони по горлу.
Рядом грохнуло, фургон покачнулся.
— Вот видите? Это выстрелила зенитка, значит, кто-то попытался прорваться к штабу. Это не дивы, а чертовщина какая-то. Никогда ничего подобного не видел.
Треск телефонного звонка заглушил его слова. Сидящий рядом с телефонами связист в военной форме поднял трубку, выслушал и доложил:
— На колонну с эвакуированными напали. Уже за городом. Второй класс, в демонических обликах. Предводитель — в зверином, предположительно первый класс, но из нижних уровней.
Булгаков застонал и схватился за голову.
— Ну кого? Кого я туда отправлю? А? — Он внезапно замолчал и задумчиво посмотрел на Кузю, а потом на Аверина.
— Сколько их? — спросил Аверин.
— Да какая разница? — усмехнулся Кузя. — Второй класс, семечки.
— Он прав. Больше все равно никого нет. А там люди. И если их сожрут…
— Кузя, лети, — согласился Аверин, — без меня, иначе не успеть.
— Ага. На карте покажите. — Див подбежал к военному и, узнав желаемое, выскочил в дверь.
— Со мной из столицы прибыла эскадрилья, — сказал Аверин.
— Самолеты — это хорошо… — рассеянно пробормотал Булгаков.
— Вы сказали, что дивы не обычные. Как я понимаю, тюрьму эвакуировать не успели?
— Где там… хорошо хоть позиции успели занять до… того, как все началось. Они, Гермес Аркадьевич, не просто так вылетают с территории тюрьмы. Не хаотично, даже не стаями. Это настоящие организованные отряды. Во главе — див первого класса, в материальном воплощении, однозначно сожрал кого-то из заключенных или охраны. Это командир. За ним дивы послабее. Как правило, второй класс, в демонических формах. Им, видимо, сожрать никого не разрешили.
— Чтобы был стимул искать и жрать людей… — проговорил Аверин.
Булгаков кивнул:
— Да. И всем вторжением кто-то руководит.
Снова затрещал телефон. Потом еще один.
Булгаков кинулся к нему:
— Да! Черт! Хорошо, сейчас.
Он швырнул трубку и схватил соседнюю.
— На переправу перекиньте еще троих. Откуда я знаю, кого? Сухомлинский где? Как — убит?.. — Он на миг опустил трубку. — Сейчас. Я постараюсь что-нибудь придумать.
— Ваша светлость, — военный протянул трубку.
— Да, я слушаю, — схватился за нее Булгаков. — А, хорошо. Три бомбардировщика отправьте к переправе! Истребители у вас есть? Пусть их прикроют. Быстрее, умоляю, быстрее. Надо стараться как можно меньше выпускать их из крепости!
Он положил трубку. Аверин поежился, и его пальцы слегка задрожали — Кузя вступил в бой.
— Что там, на переправе?
— Вы не поверите. Они наладили переправу через пролив. Крылатые дивы несут чертову баржу! А на ней своих бескрылых собратьев! Вы такое видели когда-нибудь? Чтобы дивы такое придумали и действовали сообща? Нет, нам точно конец.
— А Академия? Они где?
— Там, все там, — Булгаков махнул рукой, — кроме ректора и совы этой, Инессы. Вот она бы пригодилась сейчас!
— А где она?
— Они там какие-то политесы разводят с европейскими колдунами. Им нужны особые разрешения, императорские… Как будто государственные границы этим чертям могут как-то помешать. Но правила, будь они неладны! А время идет. А демонов из той дыры лезет все больше и больше. И непонятно, кончатся ли они когда-нибудь…
Скрипнула дверь, и появился Кузя. Вид у него был довольный, он разве только не облизывался.
— Я ж говорил, семечки, — демонстративно вытер губы он, — их «первый класс» тоже слабак оказался.
— Уф. Знаете, не думал, что когда-нибудь так скажу, но я не столько за людей переживаю, сколько за то, что эта орава обретет материальные формы. Они тогда нас мигом с землей сровняют. А так… я уже даже подсчитал по количеству заключенных и надзирателей, сколько у нас демонов будет. Но они оказались хитрее