Аверин вернулся в фургон. Императрица отставила стакан и посмотрела на него. Аверину даже стало немного неуютно под ее пристальным взглядом.
— Эта дива, Анастасия, — произнесла она. — Владимир сказал, что вы близко знакомы.
— Ну… да, — Аверин смутился. — Мы… дружили и помогали друг другу. И… я отправил ее в Пустошь. У нее есть сын…
— Сын? — удивилась императрица.
— Да. Мальчик, Алеша. Она была его фамильяром. Но он считал ее матерью. Да и она относилась к нему как к родному. Если так можно сказать о диве.
— Это естественно для фамильяра.
— Возможно, но тут другая история. Вся семья Алексея погибла, а он сам остался калекой. Много часов он истекал кровью, но она не сожрала его. А потом заботилась, как родная мать.
— Вы ведь знаете, как я прилетела сюда?
— Да, Кузя рассказал.
— А про то, что меня сильно ранили?
— Знаю.
— Почему на нее не действует правило? Я для нее никто. Она не испытывает ко мне ни малейшей привязанности. Как она смогла не сожрать меня?
— Анастасия — необычный див. Возможно, ее контроль стал еще сильнее. Но… почему она ввязалась в бой с наездником на спине? Это слишком безрассудно и опасно.
— Не вините ее. Она собиралась высадить меня, но я настояла, чтобы она сразу напала.
— Вы? — удивился Аверин. — В таком случае именно вы поступили… опрометчиво.
Она посмотрела на него долгим взглядом, и внезапно Аверин заметил на ее глазах слезы.
— Я увидела раненого дядю, — тихо произнесла она. — И Кузю. И подумала: вы тоже где-то там, среди этих полчищ… Конечно, я поступила глупо, но я так испугалась! За дядю и… за вас… А потом Владимир рассказал, какая на самом деле у вас миссия. И я поняла, что больше вас не увижу… Как вы могли… — Слезы потоком хлынули из ее глаз, и она вскочила, но охнула и покачнулась, и Аверин, бросившись вперед, подхватил ее. Ему стало мучительно стыдно за свою толстокожесть. Но он не привык к тому, что кто-то всерьез может беспокоиться за него. И совершенно не подумал ни о чувствах Кузи, ни о Софье. А ведь на эту хрупкую женщину свалилось столько, сколько не выдержит и тренированный колдун.
Она подняла на него мокрое от слез лицо. Прядка волос прилипла к щеке, и Аверин, повинуясь внезапному порыву, осторожно убрал ее за ухо, проведя пальцами по шее, трогательно выглядывающей из высокого воротника. Девушка сейчас казалась ему настолько ранимой и беспомощной, что захотелось крепко обнять ее и прижать к груди.
Он осторожно взял ее за плечи и притянул к себе. Их лица оказались совсем близко, щеки императрицы стали пунцовыми. Она отпрянула. Он тоже отстранился, помог ей сесть и отвернулся к окну.
Повисла неловкая пауза.
К счастью, в дверь постучали, и в штаб вошел незнакомый див. На нем был ошейник, поэтому Аверин спокойно пропустил его.
— Господин колдун, разрешите доложить. Я — Поликарп, главный див московского Управления, прибыл с подкреплением. Наши основные силы появятся с минуты на минуту. Позвольте узнать обстановку.
Аверин смерил его долгим взглядом, а потом не выдержал и расхохотался. И услышал заливистый смех за спиной. Императрица тоже хохотала, и слезы текли по ее щекам.
«Это все нервы, — подумал Аверин. — Кошмарный день длился слишком долго».
Глава 17
Анонимус хлопотал с самого раннего утра, подготавливая прием. Вид у него при этом был крайне озабоченный. Несмотря на то что императрица лично попросила его обойтись скромным ужином, фамильяр был не намерен посрамить дом хозяина. В саду время от времени раздавался грохот: это рабочие восстанавливали стену склепа. Василь не вмешивался ни в подготовку приема, ни в ремонтные работы. Пользуясь осенним погожим деньком, он отдыхал в беседке, решив, что нынче может позволить себе курить без ограничений. Маша принесла кофе и присела рядом.
— Любава просто невыносима, — пожаловалась она. — Вчера пять часов провели с ней в магазине, она никак не могла выбрать себе платье, в итоге купили три. А сегодня никак не может решить, какое надеть, чтобы блистать вечером.
Василь погладил супругу по руке:
— Ее можно понять. Сегодня самый важный день в ее жизни.
— Ты думаешь, молодой колдун станет просить ее руки? — Маша слегка сжала его пальцы своими.
— Уверен. Не может же он просто так уехать в столицу. Это было бы слишком неблагородно. Как минимум перед отъездом он должен подарить ей помолвочное кольцо.
— И ты дашь согласие?
— Конечно. Он хороший юноша, да и перспективы у него блестящие. Вероятно, в ближайшем будущем ему пожалуют титул.
— …И Любавушка уедет в столицу, — вздохнула Маша.
— Разве за время ее учебы ты не привыкла, что твоя старшая дочь бывает дома только на праздники? — улыбнулся Василь.
— Последние три года она была дома, но они пролетели так быстро… Мне не хватило этих лет.
Василь обнял жену, и она положила голову ему на плечо.
Они немного посидели молча, однако вскоре семейную идиллию прервало появление Анонимуса.
— Ваше сиятельство, Гермес Аркадьевич только что прибыл.
— А, замечательно. Проси его сюда вместе с Кузей. И подай какие-нибудь напитки.
— Безалкогольные? — уточнил див.
— Да. Коньяк будем пить за ужином. Этот вечер обещает быть долгим и, надеюсь, в кои веки приятным.
Когда брат подошел, Василь встал, и они обнялись. Выглядел Гермес довольно бодрым, несмотря на то что прошло чуть больше двух суток с того дня, как привычный мир чуть было не рухнул, погребя человечество под обломками. Из всего случившегося Василь помнил лишь отдельные отрывки: вот он получил от брата сообщение и проводил Любаву, вот позвонил бабушке, потом собирал и успокаивал людей. Подошли автобусы, и он решил, что ехать надо в Приозерск. Почему в Приозерск? Он понимал, что к крупным городам приближаться нельзя. И надо держаться как можно дальше от Петербурга. Безопаснее у воды, а значит, надо двигаться к Ладоге. По пути через Всеволожск подобрали рабочих с завода. Автобусы почти тронулись, когда на завод позвонили и сообщили, что эвакуация отменяется и можно возвращаться по домам — с нашествием дивов покончено.
— Вечером я жду подробнейший рассказ, — проговорил Василь, — потому что тебя я хоронить уже устал, а вот волноваться в этом смысле за дочь было в новинку.
— Ты большой молодец, — улыбнулся Аверин. — Эвакуировал всю округу и позвонил бабушке, в результате скиты прибыли очень вовремя. Без их помощи жертв было бы намного больше.
— Ох, — вздохнул Василь, — ты вряд ли сильно удивишься, но бабушка тоже здесь. Мы… вроде как помирились. Надеюсь, ты не будешь возражать против ее присутствия? И сможешь ее простить…
— Простить? Василь, как раз мне она ничего плохого не сделала. И если вы с Марией ее простили, то я тем более не собираюсь поминать прошлое. К тому же справедливости ради стоит заметить, что в случае любой опасности защиту мы ищем в ските у бабушки.
— А ты и правда изменился, Гера. Где твоя непримиримость? — рассмеялся Василь.
— Не знаю, возможно, вымерзла в Пустоши, куда я ходил спасать дивов. Кстати, бабушке могут не понравиться новые порядки, заведенные в твоем доме.
— Что ж, тогда ей придется потерпеть. Но все же я сомневаюсь, что она начнет выказывать недовольство сразу после примирения. По крайней мере, по поводу Сары, ночующей в спальне Веры, она ничего не сказала.
— Дети уже приехали?
— Да, вчера вечером. Пора возвращаться к обычной жизни. Надеюсь, нового вторжения не будет.
— Я тоже надеюсь, — ответил Аверин и добавил: — Я позвал Алексея Перова, ты ведь не возражаешь? У меня для него сюрприз.
— Нет, конечно, Вера будет рада его видеть.
— Да, похоже, Анонимусу снова придется расширять обеденный стол. Надеюсь, хотя бы кабана в этот раз нам не подадут.
Алешу привез дворецкий Артемий. Вера с Сарой тут же выбежали навстречу, и лиса, встав на задние лапы, облизала бывшему хозяину лицо. А Вера потащила приятеля в дом. Девочке было невтерпеж поделиться последними новостями.
Василь же в очередной раз подивился мужеству и упорству Алексея. В прошлый приезд юноша перемещался по двору с костылем, закусив губу от напряжения, но и в беседку, и к фонтану добирался сам, не позволяя сажать себя в кресло. Тогда он падал несколько раз, и Вера с Мишей помогали ему подняться. Но каждый раз, встав на ноги, Алеша, стараясь не отставать, снова шел вслед за детьми.
Сейчас он ходил куда увереннее, и даже сам, лишь с небольшой помощью Веры, сумел подняться по ступенькам.
Дворецкого Артемия Анонимус тут же увел в дом. Вероятно, фамильяру удалось привлечь к подготовке ужина нового помощника.
В назначенное время появился кортеж императрицы. Теперь ей не нужно было скрываться, и ее прибытие выглядело куда более помпезно и торжественно, чем в прошлый раз. Василь не смог сдержать довольной улыбки: все автомобили кортежа были выпущены на его заводе. Вероятно, ее величество специально выбрала их, чтобы сделать приятное хозяину поместья. И не ошиблась.
Дверцы машин начали открываться, и Василь и Мария поприветствовали высочайшую гостью. Вскоре двор заполнили радостная суета и гвалт приветствий. Хлопали дверцы, мелькали платья и сюртуки, блестели на солнце украшения.
Но внезапно шум на мгновение стих и тишину прорезал пронзительный крик:
— Мама!!!
Василь вздрогнул и обернулся. И увидел, как Алеша, опираясь на костыль, быстро-быстро заковылял по ступенькам. Споткнулся, но упасть не успел. Рядом с ним появилась женщина, и пораженный Василь узнал Анастасию. Дива подхватила мальчика на руки и прижала к груди. Василь увидел, как по ее лицу потекли крупные слезы.
— Алешенька, сынок, — произнесла она.
А мальчик, прижимаясь к ней, только шептал:
— Мама… мамочка…
Растроганный Василь огляделся по сторонам. И заметил Сергея Мончинского. Тот с нерешительным видом топтался поблизости.
Василь улыбнулся про себя и пригласил молодого колдуна выпить аперитив.
В курительной комнате он достал бутылку и бокалы, разлил, и они выпили. Коньяк подействовал на Сергея Мончинского благотворно, и он, краснея, проговорил: