– А я обязательно должен быть человеком? – сунулся Кузя.
– Хм… Ты хочешь сопровождать меня в облике кота? – княжна улыбнулась.
– Ага! Я вас даже нести на себе могу, если хотите, – Кузя показал зубы, и спустя мгновенье рядом материализовался кот размером с небольшую лошадь.
– Ого, – одобрила княжна, – выглядит солидно. Ему не тяжело? После боя?
– Нет, – заверил Аверин, – это его истинная форма. Тем более он рассчитывает на пир. Если церемония все же состоится, значит, и пир тоже, ведь так?
– Непременно. – Она коснулась головы Кузи, и тот заурчал. – Такого героя обязательно накормят лучше всех. И, да, Гермес Аркадьевич, не думайте, что я забыла. Я вам обязана жизнью. Вам, Кузе, Сергею Дмитриевичу и Владимиру.
– А вам обязаны жизнями все остальные собравшиеся на церемонию, – он обвел рукой площадь. – Я действительно восхищен, как быстро вы сумели справиться и организовать щиты. Даже я с трудом смог выдержать мощь этого дива. А я привык.
Она посмотрела на него с легкой улыбкой:
– Женщины намного легче переносят силу дивов, вы разве не знали?
– Я… не думал, что настолько… – смущенно пробормотал он. И вспомнил, что когда-то в Академии слышал об этом, но не придал значения.
– Вашу невестку я хочу как-нибудь одарить, мне сложно даже оценить помощь с ее стороны. Она обучалась в ските?
– Да, до замужества, – не стал вдаваться в подробности Аверин.
– Я вас оставлю, если позволите. – Булгаков поцеловал руку княжны, поднялся по ступенькам и начал что-то говорить уже пришедшему в себя митрополиту.
А ее высочество повернулась в сторону одного из телеоператоров. Тот пытался установить на штатив упавшую во время происшествия камеру. Интересно, что он успел снять? И что успело уйти в прямой эфир?
– Как только вам подадут сигнал – начинайте снова снимать. Люди ждут.
Она огляделась по сторонам:
– Кто-нибудь сможет привести в порядок мою прическу?
К ней тут же подскочили фрейлины:
– Конечно, ваше высочество, сейчас все сделаем!
Булгаков же, покинув митрополита, переместился к группе колдунов и тоже принялся им что-то объяснять. Колдуны с жаром кивали.
Появился Иннокентий.
– Отлично, – произнес Булгаков и скомандовал: – Всем занять свои места.
Колдуны начали вновь строиться в две шеренги на ступенях собора.
– Вы, я так понимаю, будете исполнять обязанности Главного колдуна? – уточнил Булгаков у подошедшего Аверина.
– Судя по всему, придется.
– Вот и хорошо. Тогда остальных дивов возвращаем обратно в оцепление. Но сузим его круг. И Иннокентия я оставлю здесь. Как думаете, это… может повториться?
– Понятия не имею, – честно ответил Аверин. – Этот див, скорее всего, не вернется, мы его хорошо потрепали. Но сколько их готово для атаки…
– Я понял. Все наши дивы будут неподалеку. – И он отправился раздавать указания.
Ковры уже успели поправить, и на красную дорожку вновь шагнула княжна. Она по-прежнему блистала, будто ничего не произошло. Позади нее важно шествовал огромный кот.
И снова ударили колокола Успенского собора. Камеры нацелились на процессию, княжна подошла к ступеням, и внезапно колдуны сомкнули строй. Часть из них опустилась на одно колено, и все подняли щиты. Княжна взошла на них и словно бы поплыла по воздуху к входу. Возле самых дверей собора ее плавно опустили на землю. Все склонили головы.
Аверин повернулся к Булгакову и удивленно посмотрел на него.
– Ну ведь какой эффект, а? И символично, – усмехнулся тот.
Что ж, с этим Аверин спорить не стал.
– Тем более что у всех нас с той стороны барьера стояли жены, сестры, братья и дети, – едва слышно добавил князь.
Глава 6
– Вытащи! Скорее вытащи это из меня!
Она приблизилась, нарушая главное правило Пустоши, все остальные «подданные» разбежались кто куда, почувствовав, что их самоназванный царь вывалился из дыры раненым. Но она не боялась, даже несмотря на то, что он был в несколько раз сильнее ее. Она уже очень давно никого не боялась.
«Этим» оказалась серебряная сабля, торчавшая из его головы. Еще одна, точно такая же, валялась рядом – судя по всему, ему удалось вытащить ее самостоятельно. Что ж… с той стороны его тела все еще оставалась конечность.
– Ты про саблю? Или про твое собственное жало, что торчит у тебя из…
– Заткнись! И вытащи! – он почти завизжал. – А то я оторву тебе голову!
– И так и будешь ходить с этими украшениями? – Она подлетела и выдернула саблю, сжав ее когтями. Зашипела, поморщившись, и бросила серебро вниз. Сабля воткнулась лезвием в лед.
Рукоятка была крохотной, рассчитанной на человеческую руку. Его атаковали люди? Нет, они бы не смогли его достать. Значит, дивы в человеческой форме.
– О-о-о, – облегченно застонал он и, схватив с земли лежащего без признаков жизни колдуна, закинул себе в пасть.
– А вот это было глупо, – отметила она.
– Брось. Он бы все равно подох. Мероприятие заняло слишком много времени. Я думал управиться за секунды, но…
– Но тебе хорошо наподдали… – закончила она.
– Да что ты понимаешь?! – взревел он. – Это была ловушка! Их кто-то предупредил! Там были сотни дивов! Тысячи! Посмотри, они вогнали мне в голову два серебряных штыря! Я чуть не потерял сознание!
– Да… с одной стороны воткнули сабли, а с другой – твое же собственное жало. Какая низость…
– Не смей! Не смей надо мной смеяться! – Он вмиг оказался вплотную к ней и навис сверху.
– А то что? – спокойно поинтересовалась она, глядя в его единственный, только что восстановившийся глаз. – Сожрешь меня? Ты просчитался и переоценил себя. И недооценил противника. Беситься сейчас – верх глупости.
– Ты права, – он сник, – как всегда. У них было «зеркало».
– Тот же самый див?
– Да. Я не думал, что он еще жив. У людей ведь случилась серьезная война.
– Твоей целью был не он, – напомнила она.
– Отстань, – рявкнул он и отвернулся, – это ничего не меняет. Даже если чертов колдун меня предал, от него уже ничего не зависит.
Он извернулся и все-таки вытащил жало. И погрозил куда-то вверх сжатой в подобие кулака лапой.
– Он за все заплатит. Они все заплатят сполна.
Костюм на Кузе сидел, как будто был сшит специально для него. Было загадкой, где Анонимус за такое короткое время сумел его раздобыть. Аверин не исключал даже, что фамильяр предусмотрительно заказал его заранее специально для Кузи и привез с собой.
В руках Кузя сжимал огромную коробку из-под торта и старательно складывал в нее остатки пиршества. Что, по мнению Аверина, не очень вязалось с элегантным образом дива.
– Кузя, зачем ты это делаешь? И где ты взял коробку? – поинтересовался колдун. – Ты не наелся? Еды на столах еще достаточно.
– На кухне. Я увидел подходящую коробку, попросил, и мне дали.
Аверин не сомневался, что Кузя сегодня получит все, что ни попросит. Див был героем дня наравне с самим Авериным. Но, в отличие от Кузи, колдун быть в центре внимания не любил. Однако этим вечером ему пришлось буквально отбиваться от желающих с ним выпить.
Он с удовольствием покинул бы затянувшееся пиршество, но уходить было нельзя. Неизвестно, что предпримет неведомый враг.
– Это для Владимира, – пояснил Кузя, засовывая в коробку остатки ветчины, – он бы хотел попробовать все эти вкусности. Но в общежитии его наверняка накормят ведром каши с мясом.
– Думаю, для него уже забили достаточно кур и свиней. И если он уже проснулся, его отлично покормят.
– Это хорошо, – удовлетворенно заметил Кузя, – но все равно… Вот гусятина, вы ее пробовали? Обалденно! Куда вкуснее, чем какая-то дохлая свинья!
– Да, ты прав, – согласился Аверин, – только делаются такие вещи не так.
Он поискал взглядом распорядителя пиршества и подошел к нему.
– Соберите угощение для господина Императорского дива. Возьмите все лучшее, запакуйте и отправьте в общежитие московского Управления, – распорядился он, подумал и добавил: – И узнайте, куда увезли господина Главного придворного колдуна. Пусть в больницу тоже доставят угощение.
– Немедленно займусь этим, ваше сиятельство, – поклонился распорядитель и исчез со скоростью дива среднего уровня.
– Ого. Вот это здорово! – воскликнул Кузя. – А с этим тогда что делать, – он протянул коробку.
– Съешь. А коробку выбрось и не позорься.
– Ваше сиятельство, – к ним подошел придворный из свиты императрицы, – ее величество желает видеть вас. И вашего дива, – он поклонился.
– Благодарю, – склонил голову в ответ Аверин.
И многозначительно посмотрел на Кузю, но тот сделал вид, что не понял, и только крепче прижал к себе коробку. Аверин вздохнул.
Княжна, а теперь полноправная императрица Софья сидела на небольшом возвышении в инкрустированном малахитом кресле. Аверин опустился на одно колено и поцеловал протянутую руку.
– Поднимитесь, граф, – сказала Софья, – и подойдите.
Он шагнул на возвышение.
– Я ужасно устала, – шепотом проговорила она.
– Да, это нелегко, – согласился Аверин, – но и вам, и мне придется находиться здесь как минимум до шести, а лучше до восьми вечера.
– Вас хотя бы не показывали народу, – посетовала она и повернулась к Кузе: – Что это у тебя?
– Коробка, ваше высочество, – улыбнулся Кузя, – это я для Владимира набирал. Но Гермес Аркадьевич велел ему отдельно собрать. А это съесть.
– Величество, – поправил Аверин.
– Ага, точно, ваше императорское величество, – немедленно поправился Кузя.
– Я велел собрать и доставить угощение и Владимиру, и Сергею Мончинскому, – добавил Аверин.
– Ах, – она засмеялась, – но я тоже распорядилась об этом.
Смех ее показался Аверину каким-то натянутым.
– Голод им точно не грозит, – заметил он и пристально посмотрел на императрицу, – что-то случилось?
– Да… – вздохнула она, – появились новости о напавшем на нас диве.
– О! – удивился Аверин. – Что ж о нем известно?