– Ладно, – проговорил Аверин, – сейчас тебя привяжем. Ты один?
– Не знаю, – признался див, – многие сбежали. Но, может, и вернутся. Но я – первый! – сказал он с гордостью.
– Подождите, – Любава вынесла стакан в алюминиевом подстаканнике, полный ароматного отвара, – сперва выпейте это.
– Кузя, – тихо сказал Аверин, поднося кружку к губам, – проследи, чтобы решимость нашего юного друга не угасла.
– Ага.
Но не успел Аверин сделать и пары глотков, как из-за развалин дома, пострадавшего при атаке, показался Сергей Мончинский. Было видно, что молодой колдун очень торопится.
– Ох, Гермес Аркадьевич! – обрадовался он. – Как хорошо, что вы уже здесь. А то… – он посмотрел на Савелия. – О, уже начали подходить. Вы не поверите, но Владимир как-то уговорил тех, кто остался без хозяина, вернуться! Я как раз бегу, потому что должен временно привязать хотя бы нескольких. Вы поможете? Нужен ведь ассистент.
– Конечно. Да только нужен ли? Этот див здесь добровольно и сопротивляться не настроен.
На ступеньках вновь появилась Любава. И в руках у нее был еще один стакан, от которого поднимался пар.
– А это вам… – Щеки девушки полыхнули румянцем.
Аверин подвинулся, пропуская ее вниз по лестнице.
Она отдала Мончинскому чашку и быстро и порывисто обняла молодого колдуна.
Вторым ассистентом выступила императрица. Но роль ассистентов свелась лишь к тому, что Аверин постоял рядом, пока Мончинский поил дива своей кровью. А ее величество так и вовсе сидела на стульчике в дверях. Признаться, таких обрядов Аверину видеть еще не доводилось.
Интересно, а где Владимир? Он ведь точно чует кровь хозяина.
Но как только обряд закончился, Императорский див, аккуратно одетый и причесанный, появился рядом со штабом.
Савелий, увидев его, вжал голову в плечи и переместился за спину Мончинского, будто бы желая спрятаться за нового хозяина.
– Я пришел попросить помощи чародейки, – сказал Владимир и велел Савелию: – Ты тоже за мной.
– Колдуны не нужны? – спросил Аверин.
– Вы – нет, прошу вас остаться с ее величеством. Демонов, оставшихся без хозяев, еще довольно много. Их отлавливают и сажают в клетки, которые сейчас доставляют со всех окрестностей. Позже будем привязывать.
Аверин вернулся в фургон. Императрица отставила стакан и посмотрела на него. Аверину даже стало немного неуютно под ее пристальным взглядом.
– Эта дива, Анастасия, – произнесла она. – Владимир сказал, что вы близко знакомы.
– Ну… да, – Аверин смутился. – Мы… дружили и помогали друг другу. И… я отправил ее в Пустошь. У нее есть сын…
– Сын? – удивилась императрица.
– Да. Мальчик, Алеша. Она была его фамильяром. Но он считал ее матерью. Да и она относилась к нему как к родному. Если так можно сказать о диве.
– Это естественно для фамильяра.
– Возможно, но тут другая история. Вся семья Алексея погибла, а он сам остался калекой. Много часов он истекал кровью, но она не сожрала его. А потом заботилась, как родная мать.
– Вы ведь знаете, как я прилетела сюда?
– Да, Кузя рассказал.
– А про то, что меня сильно ранили?
– Знаю.
– Почему на нее не действует правило? Я для нее никто. Она не испытывает ко мне ни малейшей привязанности. Как она смогла не сожрать меня?
– Анастасия – необычный див. Возможно, ее контроль стал еще сильнее. Но… почему она ввязалась в бой с наездником на спине? Это слишком безрассудно и опасно.
– Не вините ее. Она собиралась высадить меня, но я настояла, чтобы она сразу напала.
– Вы? – удивился Аверин. – В таком случае именно вы поступили… опрометчиво.
Она посмотрела на него долгим взглядом, и внезапно Аверин заметил на ее глазах слезы.
– Я увидела раненого дядю, – тихо произнесла она. – И Кузю. И подумала: вы тоже где-то там, среди этих полчищ… Конечно, я поступила глупо, но я так испугалась! За дядю и… за вас… А потом Владимир рассказал, какая на самом деле у вас миссия. И я поняла, что больше вас не увижу… Как вы могли… – Слезы потоком хлынули из ее глаз, и она вскочила, но охнула и покачнулась, и Аверин, бросившись вперед, подхватил ее. Ему стало мучительно стыдно за свою толстокожесть. Но он не привык к тому, что кто-то всерьез может беспокоиться за него. И совершенно не подумал ни о чувствах Кузи, ни о Софье. А ведь на эту хрупкую женщину свалилось столько, сколько не выдержит и тренированный колдун.
Она подняла на него мокрое от слез лицо. Прядка волос прилипла к щеке, и Аверин, повинуясь внезапному порыву, осторожно убрал ее за ухо, проведя пальцами по шее, трогательно выглядывающей из высокого воротника. Девушка сейчас казалась ему настолько ранимой и беспомощной, что захотелось крепко обнять ее и прижать к груди.
Он осторожно взял ее за плечи и притянул к себе. Их лица оказались совсем близко, щеки императрицы стали пунцовыми. Она отпрянула. Он тоже отстранился, помог ей сесть и отвернулся к окну.
Повисла неловкая пауза.
К счастью, в дверь постучали, и в штаб вошел незнакомый див. На нем был ошейник, поэтому Аверин спокойно пропустил его.
– Господин колдун, разрешите доложить. Я – Поликарп, главный див московского Управления, прибыл с подкреплением. Наши основные силы появятся с минуты на минуту. Позвольте узнать обстановку.
Аверин смерил его долгим взглядом, а потом не выдержал и расхохотался. И услышал заливистый смех за спиной. Императрица тоже хохотала, и слезы текли по ее щекам.
«Это все нервы, – подумал Аверин. – Кошмарный день длился слишком долго».
Глава 17
Анонимус хлопотал с самого раннего утра, подготавливая прием. Вид у него при этом был крайне озабоченный. Несмотря на то что императрица лично попросила его обойтись скромным ужином, фамильяр был не намерен посрамить дом хозяина. В саду время от времени раздавался грохот: это рабочие восстанавливали стену склепа. Василь не вмешивался ни в подготовку приема, ни в ремонтные работы. Пользуясь осенним погожим деньком, он отдыхал в беседке, решив, что нынче может позволить себе курить без ограничений. Маша принесла кофе и присела рядом.
– Любава просто невыносима, – пожаловалась она. – Вчера пять часов провели с ней в магазине, она никак не могла выбрать себе платье, в итоге купили три. А сегодня никак не может решить, какое надеть, чтобы блистать вечером.
Василь погладил супругу по руке:
– Ее можно понять. Сегодня самый важный день в ее жизни.
– Ты думаешь, молодой колдун станет просить ее руки? – Маша слегка сжала его пальцы своими.
– Уверен. Не может же он просто так уехать в столицу. Это было бы слишком неблагородно. Как минимум перед отъездом он должен подарить ей помолвочное кольцо.
– И ты дашь согласие?
– Конечно. Он хороший юноша, да и перспективы у него блестящие. Вероятно, в ближайшем будущем ему пожалуют титул.
– …И Любавушка уедет в столицу, – вздохнула Маша.
– Разве за время ее учебы ты не привыкла, что твоя старшая дочь бывает дома только на праздники? – улыбнулся Василь.
– Последние три года она была дома, но они пролетели так быстро… Мне не хватило этих лет.
Василь обнял жену, и она положила голову ему на плечо.
Они немного посидели молча, однако вскоре семейную идиллию прервало появление Анонимуса.
– Ваше сиятельство, Гермес Аркадьевич только что прибыл.
– А, замечательно. Проси его сюда вместе с Кузей. И подай какие-нибудь напитки.
– Безалкогольные? – уточнил див.
– Да. Коньяк будем пить за ужином. Этот вечер обещает быть долгим и, надеюсь, в кои веки приятным.
Когда брат подошел, Василь встал, и они обнялись. Выглядел Гермес довольно бодрым, несмотря на то что прошло чуть больше двух суток с того дня, как привычный мир чуть было не рухнул, погребя человечество под обломками. Из всего случившегося Василь помнил лишь отдельные отрывки: вот он получил от брата сообщение и проводил Любаву, вот позвонил бабушке, потом собирал и успокаивал людей. Подошли автобусы, и он решил, что ехать надо в Приозерск. Почему в Приозерск? Он понимал, что к крупным городам приближаться нельзя. И надо держаться как можно дальше от Петербурга. Безопаснее у воды, а значит, надо двигаться к Ладоге. По пути через Всеволожск подобрали рабочих с завода. Автобусы почти тронулись, когда на завод позвонили и сообщили, что эвакуация отменяется и можно возвращаться по домам – с нашествием дивов покончено.
– Вечером я жду подробнейший рассказ, – проговорил Василь, – потому что тебя я хоронить уже устал, а вот волноваться в этом смысле за дочь было в новинку.
– Ты большой молодец, – улыбнулся Аверин. – Эвакуировал всю округу и позвонил бабушке, в результате скиты прибыли очень вовремя. Без их помощи жертв было бы намного больше.
– Ох, – вздохнул Василь, – ты вряд ли сильно удивишься, но бабушка тоже здесь. Мы… вроде как помирились. Надеюсь, ты не будешь возражать против ее присутствия? И сможешь ее простить…
– Простить? Василь, как раз мне она ничего плохого не сделала. И если вы с Марией ее простили, то я тем более не собираюсь поминать прошлое. К тому же справедливости ради стоит заметить, что в случае любой опасности защиту мы ищем в ските у бабушки.
– А ты и правда изменился, Гера. Где твоя непримиримость? – рассмеялся Василь.
– Не знаю, возможно, вымерзла в Пустоши, куда я ходил спасать дивов. Кстати, бабушке могут не понравиться новые порядки, заведенные в твоем доме.
– Что ж, тогда ей придется потерпеть. Но все же я сомневаюсь, что она начнет выказывать недовольство сразу после примирения. По крайней мере, по поводу Сары, ночующей в спальне Веры, она ничего не сказала.
– Дети уже приехали?
– Да, вчера вечером. Пора возвращаться к обычной жизни. Надеюсь, нового вторжения не будет.
– Я тоже надеюсь, – ответил Аверин и добавил: – Я позвал Алексея Перова, ты ведь не возражаешь? У меня для него сюрприз.
– Нет, конечно, Вера будет рада его видеть.
– Да, похоже, Анонимусу снова придется расширять обеденный стол. Надеюсь, хотя бы кабана в этот раз нам не подадут.