— Даже крыса кусается, если ее задеть, — сказал другой.
— Поэтому я согласен со Шнери. Если мы слишком наподдадим солибрийской крысе, она, конечно, станет сопротивляться. А какой нам будет толк проткнуть десяток этих за одного нашего? Этот один умерший будет стоить много, когда начнется война с гендингами.
— О, защитник крыс! — фыркнул другой. — Мы пройдем через них, как горячий нож через масло. Ты забыл, что мы сделали с Воактис-сити в дни Чама Ингнала? Оседлые мчались, как кролики!
Шнери ответил:
— Я помню и то, как наши войска возвращались через Эллиону и объединенные силы боактиан, тархиан и солибрийцев разбили их и отобрали большую часть добычи.
Военный совет склонялся то к одному, то к другому мнению, а принц Хваеднир сидел и слушал. Этот молодой человек не поразил меня своим умом даже тогда, когда я выучил швенрский и смог с ним разговаривать. И вот сейчас он сидел и слушал своих военачальников, с великим трудом приходивших к единому мнению.
Наконец он сказал:
— Я последую совету моего двоюродного брата Шнери. Войско будет двигаться только по указанной дороге. Любая драка будет сурово наказываться. Более того, за все, взятое у солибрийцев, следует платить. Воровство и грабеж караются отсечением руки, насилие — кастрацией, убийство — потерей головы.
Ответом на это было ворчание, а некоторые воины, казалось, не приняли это распоряжение всерьез. Однако после того, как один из них лишился головы за убийство мужчины, остальные поверили и подчинились правилам.
Вначале солибрийцы со всех ног удирали при приближении армии хрунтингов. Когда же они узнали о том, что кочевники ведут себя пристойно, большая часть обывателей вернулась по домам. Рой маркитантов, сутенеров и проституток готов был удовлетворить нужды доблестных воинов.
От некоторых из них я узнал, что Ир еще держится. Новость эта была не слишком свежей, ибо все земли, окружающие Ир, были пустынны. Часть населения была поймана паалуанскими всадниками. Остальные, прослышав о судьбе соседей, держались теперь от Ира на почтительном расстоянии.
Проходя мимо Солибрии-сити (город благоразумно запер перед нами ворота) мы пересекли лагерь беженцев из Ира. Когда армия расположилась на ночь неподалеку от города, к командующему явилась делегация от ириан.
— Мы бы хотели присоединиться к вашему войску, идущему освобождать наш город, — начали они, и Шнери перевел их слова Хваедниру.
Принц не знал, что ответить на это предложение, и нам пришлось опять созывать военный совет. Когда генералы прибыли, Шнери спросил делегатов:
— Сколько человек вы можете собрать?
— Возможно, человек пятьсот, сэр.
— Как вы вооружены?
— О, у нас нет оружия, сэр. Мы думали, вы вооружите нас, вам ведь это нетрудно.
— Сколько среди вас профессиональных воинов? — поинтересовался один из военачальников.
— Ни одного, сэр. — Отвечавший казался обескураженным. — Мы — миролюбивый народ. Мы хотим только, чтобы нам позволили работать на наших фермах и заниматься торговлей. — Хрунтинг отпустил насмешливое замечание на своем языке, но ирианид продолжал:
— Но все равно, мы горим патриотическим чувством, и это возмещает наше отсутствие опыта.
Вождь проговорил:
— С такими вояками только в лес по грибы ходить. В бою от них проку не будет. Вы все верхом?
— Не совсем так, сэр. Правда, у некоторых есть лошади, но это все мирные животные, привыкшие лишь к домашней работе и не приспособленные для боя. Видите ли, мы хотели бы сражаться в пехоте.
Хваеднир заговорил:
— Наша армия полностью верховая. Каждый человек, кроме наездников на мамонтах, имеет по две лошади. На что нам пехотный батальон? Вы за нами не угонитесь.
Из группы военачальников донеслось:
— Чума их забери! Не хватало нам только стада оседлых трусов! Они же будут путаться у нас под ногами. Честь требует, чтобы мы взяли на себя всю славу этой кампании. Оставим их копаться в земле, мой принц.
Ириане не понимали слов, но тон и взгляды были им понятны, и вид у них стал еще печальнее. Когда они собрались уходить, я сказал:
— Господа, кто знает, что мы встретим у Ира. Паалуане могли построить мощные укрепления. Конница против них бессильна. Боюсь, нам придется снимать осаду самим, а это — дело медленное и требует большого труда. Пока вы будете готовиться к штурму, ирианские беглецы могут оказаться весьма полезными. Если вы поставите над ними дельного офицера, говорящего по-новариански, он сможет тренировать их в пути.
А когда придет время штурмовать вражеский лагерь, вы убедитесь, что и пехота кое на что годится.
Это вызвало еще одну бурю споров. Большая часть военачальников продолжала возражать против вооружения ириан, но Шнери и еще двое поддержали меня. Наконец заговорил Хваеднир:
— Ну, поскольку мнения разделились, пусть решают боги.
Он извлек из своего кошелька монету, подбросил ее, поймал и показал всем.
— Орел, — сказал он. — Ириане будут вооружены и обучены, как предложил демон. Я сказал.
Чем дальше мы шли по пустыне, тем жарче становилось. Тяжелые одежды хрунтингов мало подходили для здешнего климата. Люди скакали с непокрытыми головами, обнажившись по пояс, а потом жаловались на перегревы (большая часть хрунтингов выбривала головы, оставляя лишь длинный чуб, и только Хваеднир, гордившийся своими золотыми волосами, один из немногих не придерживался этой моды). Особенно страдал от жары тучный Шнери. Пот ручьями стекал с его круглого тела. Болезни сделались повсеместным явлением.
Должен сказать, что в маневренности, технике разведок боем и рейдах в тыл врага армия хрунтингов не знала себе равных. Их военачальники, конечно, слишком много болтали о своем величии, доблести и превосходстве над всеми без исключения, но надо отдать им должное — они и в самом деле были опытными воинами. Так что глупость принца Хваеднира не слишком портила дело. Пока он следовал советам генералов, за судьбу похода можно было не беспокоиться.
Когда мы приблизилисы к Кийамосу, разведчики сообщили, что паалуане все еще осаждают Ир. Сам Кийамос был скрыт низкой грядой, и видеть его мы не могли. Тем не менее было решено подойти к реке ночью, украдкой, и разбить там лагерь, в надежде, что паалуане пока не обнаружат нас, и мы сможем подготовиться к атаке. Каннибалы уже не посылали своих разведчиков в набеги по окрестностям — там уже не было ничего съестного (точнее, никого), а искать следы приближающейся армии им просто не приходило в голову.
Однажды вечером армия хрунтингов тихо двинулась по долине Кийамоса, пересекла брод и разбила лагерь. Люди съели холодный ужин, и все прошло бы хорошо, если бы не один из мамонтов — внезапно он затрубил, громко и раскатисто. Несколько других ответили ему, а через несколько минут разведчики сообщили, что от лагеря отъехал отряд паалуан. Военачальники бросили им навстречу большой эскадрон.
Хрунтинги налетели на паалуан и перебили большую часть, но кое-кому удалось все же вернуться в лагерь.
Теперь каннибалы знали, что поблизости находится неприятельское войско, но чье это войско, они не знали. Военачальники позаботились о том, чтобы они подольше не узнали этого. Вдоль гряды были выставлены пикеты, и верховые патрулировали у высшей точки этой территории днем и ночью. Некоторые паалуане могли бы заметить наш лагерь, но с такого расстояния, что это не принесло бы им особой пользы.
На вторую ночь после нашего прибытия открылся очередной военный совет. Один из предводителей выступил с отчетом.
— Наша разведка сообщает, что паалуанские солдаты весь день вкалывали в своем лагере с лопатами и ломами, расширяя укрепления, некоторые роют ямы и врывают колья, другие возводят баррикады из заостренных веток, увеличивают земляные валы. Нам следует напасть немедленно, пока эти дикари не сделали свой лагерь неприступным.
— Нет, — возразил другой, — мы лучшие в мире конники, но для пешего боя не годимся: это будет война без конца. Лучше отрезать их от запасов продовольствия и взять в осаду.
— Пока мы будем это делать, ириане сами умрут с голоду, — возразил третий.
— Ну и что? Когда все эти оседлые перемрут, все их богатство останется нам.
— Но это нечестно!
— Соратники, — заговорил еще один, — давайте думать только о стоящей перед нами проблеме. Ирианской пехоте нужен еще день, чтобы подойти к нам. Если мы будем ждать ее прибытия, то потом можем объединенными усилиями обрушиться на лагерь каннибалов. Мы, собственно, можем даже послать их вперед. В конце концов, это их город, так что они без особых возражений умрут за него.
И так продолжалось круг за кругом. И тут Хваеднира осенило:
— Друзья! Мой дядя Чам предупреждал меня перед походом, чтобы мы не ввязывались в битвы, не достигнув предварительно твердого соглашения с синдиками.
— Но как же мы можем достичь с ними твердого соглашения, — заметил одни из военачальников, — если мы тут, а они там?
— Мы могли бы пройти над войском, под войском и через войско паалуан, — ответил другой полушутя. — Судя по количеству камня вокруг, я сомневаюсь, что рытье тоннелей будет практичным.
— Что же касается пути над ними, — вставил другой, — нет ли среди нас волшебника, способного летать по воздуху? Я слышал о коврах и метлах, которые будто бы могут переносить на себе людей.
Шнери сказал:
— Когда я учился в академии, один лектор говорил мне, что такое заклинание существует. Но пользоваться им могут только самые могущественные колдуны, оно требует дорогостоящих приготовлений, долгого труда и отнимает массу сил и энергии. Тем не менее мы можем спросить нашего собственного колдуна Иурога.
Позвали Иурога. Когда мы объяснили ему свою мысль, он вздохнул:
— Моя не такой большой колдун. Моя — только маленький шаман из племени. Моя хотеть учить сильный магия в цивилизованная страна, но сейчас ее не знать.
Шнери заметил:
— Насколько я знаю, моему другу Эдиму, находящемуся здесь, удалось пробраться через паалуанские редуты, используя свое умение менять цвет. Если ему удалось это один раз, то почему бы не попробовать второй?