Сейчас, сейчас, сейчас, сейчас. Время, время, время. Старые воспоминания летели все выше и выше, не слыша слова «нет». Почувствовав шанс на свободу, они, хлопая крыльями, устремились к свету.
В сотый раз я вспомнил, как Эндрю Блэк негодовал по поводу издательства, заявившись ко мне домой после той самой встречи, что положила конец его карьере. В сотый раз я вспомнил, как Эндрю швырнул поданный мною стакан с водкой о стену; вспомнил капли на обоях, осколки стекла на коврике у двери.
Я поднял трубку и набрал номер.
В сотый раз я вспомнил, как Эндрю протянул мне холщовую сумку, и я мельком увидел, что внутри.
Бип-бип, бип-бип. Гудок шел и шел. Наконец, спустя целую вечность, трубку подняли…
– Алло?
– Софи, он еще одну написал.
– Что?
– Это Том. Эндрю Блэк написал еще одну книгу.
Тишина.
– Софи?
– Ты уверен?
– Я видел ее.
Я мельком увидел, что внутри – толстая пачка исписанных белых листов. А на титульном листе – имя Блэка и название:
Демон Максвелла
– Ты видел ее?
– Да.
Имоджен в телевизоре выглядела пьяной, ее шатало, и она схватилась за стул, чтобы не упасть.
Я перевел дыхание.
– Мне будет?.. Сможешь выбить мне что-то вроде комиссионных посредника?
На несколько секунд в трубке воцарилась тишина.
– Попробую узнать.
Слабые рассветные лучи, водянистые, как полуобезжиренное молоко, только начали просачиваться сквозь жалюзи в гостиную, когда меня разбудил шум с кухни.
Я вскочил с дивана, случайно наступив на одного из глиняных волхвов – ауч, – и, пошатываясь, попрыгал на одной ноге в коридор, чтобы узнать, что случилось.
Один из буквенных магнитиков отвалился от дверцы холодильника, отчего листовки служб доставки и напоминания о встречах разлетелись по кафельному полу. Я собрал рекламки, и после продолжительных поисков нашел букву под кухонным столом – это была строчная зеленая пластиковая «я». Когда я попытался налепить все обратно, оказалось, что «я» больше не выдерживает целую кипу бумаг. Измученно вздохнув, я оставил стопку реклам на краю столешницы и прикрепил букву обратно на место. Она безжизненно упала на пол. Я поднял ее, вытер о футболку и попробовал еще раз, но произошло то же самое. По какой-то причине магнит потерял силу.
Когда я вернулся в гостиную и заметил пробивающиеся в комнату лучи рассвета, я, несмотря на невероятную усталость, приподнял жалюзи, просунул под них голову и взглянул на новый день.
И увидел его.
Он стоял, прислонившись к стене здания в конце улицы, и вокруг него танцевали осенние листья.
Казалось, он почувствовал, что на него смотрят, и повернул голову в мою сторону. Внутри у меня все похолодело.
Черты его лица терялись в голубоватом сумраке раннего утра и в глубокой тени от широкополой шляпы. Крошечный уголек ярко-оранжевого цвета вспыхнул в тени, и мгновение спустя огромное облако дыма вырвалось из-под полей, вихрями уносясь с ветром прочь.
Я смотрел на него, чувствуя, как он смотрит на меня в ответ.
Осознание невозможности происходящего терзало меня изнутри, пригвоздило к месту.
Я смотрел, как рука поднялась к полям печально известного, подпаленного белого фетрового головного убора, – медленным, едва заметным движением, полным расчета и ехидства, Морис Амбер прикоснулся к шляпе в знак приветствия.
18. Часов пять спустя…
Бах-бах-бах-бах-бах.
Боже. Меня разбудил стук в дверь. Казалось, по голове били кувалдой. Я приподнялся на диване и, уставившись на пустую бутылку виски на полу, помассировал костяшками пальцев по вискам.
Бах-бах-бах-бах-бах.
– Иду, иду. Господи.
Отыскав джинсы в куче вещей, я натянул их, а потом пальцами причесал волосы перед зеркалом на каминной полке.
Взглянул на время на телефоне. 11:23.
На экране компьютера зеленая Имоджен спала в размытом зеленом кадре камеры «Общежитие 2». Я не видел, как она заснула, хотя сам не ложился…
Внезапно я вспомнил человека в конце улицы.
Бах-бах-бах-бах-бах.
Да чтоб тебя.
Осторожно приподняв самый край жалюзи в гостиной, я смог разглядеть человека, колотящего в дверь. Точнее, его спину. Я понятия не имел, кто он, но на нем не было костюма Мориса Амбера, да и на судебного пристава он не был похож – правда, я никогда с судебными приставами дел не имел, поэтому решил действовать осторожно.
Бах-бах-бах-бах-бах-бах-бах-бах…
– Кто там? – спросил я через отверстие для почты, встав перед дверью на колени.
На секунду повисла тишина, а затем пара голубых глаз опустилась до моего уровня.
– Вы что тут делаете? – спросили глаза.
– На вас смотрю.
– Понятно.
– И… пытаюсь понять, кто вы такой.
– Я к вам с деловым предложением.
– Мне неинтересно ваше предложение.
– Очень даже интересно.
– С чего вы взяли?
– Ну, начнем с того, что это ваша идея.
– Что?
– Разве вы не хотели узнать про комиссионные для посредника?
А-а-а, вот оно что.
– Демон Максвелла, – сказал я.
– Прошу прощения?
– Продолжение романа Эндрю Блэка.
Глаза дернулись и быстро взглянули по сторонам.
– Я буду очень благодарен, если вы откроете дверь, мистер Куинн.
Я отпер дверь.
Мужчина на пороге оказался под метр восемьдесят, спортивного телосложения. Резко очерченный нос сильно выделялся на узком лице, увенчанном темно-русыми, коротко подстриженными волосами в небрежной укладке. Казалось, он немного староват для такой прически – я бы дал ему лет тридцать девять, – но вкупе с широкой мальчишеской улыбкой и общей задорностью она выглядела вполне органично. На нем были элегантные белые кроссовки, темно-синие джинсы, светло-голубая рубашка и простой темно-серый пиджак; было видно, что одежда дорогая, но не вычурная. Он явно не хотел привлекать к себе слишком много внимания или заявлять о своей состоятельности.
– Майк Чесапик, – сказал мужчина, уверенно протягивая мне руку.
– Томас Куинн, – сказал я и пожал ее.
Рука была ледяной.
– Замечательно, – сказал Майк Чесапик.
Я провел его в гостиную и начал быстро собирать одеяла, тарелки и фигурки вертепа, со стыдом осознавая, что в комнате пахнет ровно так, как должно пахнуть в комнате, в которой последние двенадцать часов безвылазно находился и спал взрослый мужчина. Я подошел к окну, поднял жалюзи, отпер створку и широко распахнул его. Внутрь хлынули свет и холодный воздух.
– Боже, вы прямо-таки копия отца, – сказал Чесапик.
– Да, мне постоянно это говорят.
– Как у него дела? Давно с ним виделись?
Я замер, а потом обернулся и уставился на Майка. Тот смотрел на меня с искренним любопытством, но мне показалось, я заметил, как дернулся уголок его рта.
– Он умер. Семь лет назад.
Чесапик вскинул брови.
– О боже. Точно, он ведь… Точно. Простите, пожалуйста. Вы сможете меня простить? – он снова протянул мне руку. – Я серьезно. Пожалуйста, простите меня. Я законченный идиот.
– Бывает. – Я сдержанно пожал ему руку. – Так-то все книгоиздатели знают, что Стэнли Куинн мертв.
– Согласен, не знает только самый последний.
– Но… Ладно. – Его ответ меня озадачил. – Простите, я… Я думал, вы из…
– Ах да, оттуда. Безусловно. Правда, я с литературными гениями не работаю, я…
– Из руководства?
На этот раз на его лице проступила легкая улыбка.
– Из головной компании, – кивнул он, и его улыбка расцвела в изящную и чуть самодовольную ухмылку. – Я готов показать документы, если хотите лично удостовериться.
– Не стоит, – сказал я. – Просто скажите мне…
Чесапик поднял длинный бледный палец.
– Могу ли я сначала проверить вашу квартиру на наличие подслушивающих устройств?
– Подслушивающих устройств?
– Знаю, звучит нелепо. Кому вообще в голову придет ставить жучков? Но… – он закатил глаза. – Политика компании. Потерпите? Много времени не займет.
Пока Майк Чесапик десять минут бродил по квартире с устройством, похожим на селфи-палку, прикрепленную к визжащему счетчику Гейгера, я готовил нам кофе на кухне.
Когда он закончил, то позвал меня в гостиную. Я взял кружки и пошел к нему.
– Все чисто, – сказал Майк, увидев меня. – Как и всегда. Нелепое правило. Простите за беспокойство.
Он сидел посередине дивана, держа на коленях какой-то старый громоздкий ноутбук.
– Что это? – спросил я.
– Мистер Куинн, – сказал он, проигнорировав мой вопрос. – У нас есть для вас предложение.
– Какое же? – сказал я, поставил кружки на кофейный столик и уселся в кресло.
– Как вы знаете, Эндрю о нас не лучшего мнения. В смысле, об издательстве.
– Да, в курсе.
– Вы знаете причину?
– Думаю, да.
Майк Чесапик обдумал мой ответ.
– Вы ведь знаете, что он подписал с нами контракт? И взял на себя определенные обязательства?
Я ничего не ответил.
– Итак, – сказал Чесапик. – Что вам известно о том, что произошло потом? После того как он сбежал и… пропал с концами?
– Не очень много.
– Я так и думал. – Чесапик с явным удовольствием барабанил по крышке старого ноутбука. – Хотите узнать?
По словам Майка Чесапика, деньги, которые Блэк заработал на «Двигателе Купидона» – довольно значительную сумму, – он вложил в собственную небольшую типографию в крошечном приморском городке на побережье Восточного Йоркшира. Что не так уж и странно, учитывая его растущее недовольство традиционной печатью и тенденциями индустрии в целом, но вот что действительно удивительно, так это то, что Блэк не стал выпускать продолжение истории про Макса Кливера, то есть сиквелы «Двигателя Купидона». И причина, по которой он этого не сделал, проста – он не имел на это права.
За полгода до нынешних событий Блэк подписал чрезвычайно детальный, но выгодный контракт с издательством – настоящий контракт мечты, контракт, который мог обеспечить его на всю оставшуюся жизнь, но который имел один серьезный недостаток. В обмен на гарантированные солидные гонорары за каждое последующее произведение Эндрю Блэк передал издательству все права на свои прошлые и будущие книги. Получалось, что никто, кроме издательства Блэка, не мог закон