– Вы с ней так похожи, вот только глаза…
Он порывисто подлетает ко мне и обхватывает мое лицо руками. Щеки касается холодный металл пистолета, и мое сердце на мгновение перестает биться. Питер смотрит на меня, и взгляд становится бешеным. В одну секунду улыбка исчезает. Появляется оскал. Он часто моргает, прикусывая губу так, что из нее сочится кровь.
Взмах его руки заставляет меня замереть от страха, однако мужчина резко касается своей шеи и принимается нервно ее разминать.
Точь-в-точь, как вел себя Том в ту ночь.
– Твоя мать унизила меня до конца жизни!
Еще один взмах руки, и я падаю на пол, чувствуя невыносимую боль в челюсти. Мне даже не удалось понять, что произошло. Воздух разом уходит из легких, и я задыхаюсь после грубого удара ногой под дых.
– Трахалась у меня за спиной с этим гребаным Кингом!
Я пытаюсь отползти подальше, но у меня не хватает сил.
Снова и снова, как тряпочную куклу, он волочит меня по палате и с каждым разом ударяет все сильнее. Я отбиваюсь, уворачиваюсь, но тщетно. Кровь заполняет все вокруг.
Она повсюду.
Питер застывает, и палата погружается в тишину. Лишь слышатся мои хриплые вздохи. Он запускает пальцы в мои волосы и рывком поднимает меня, отчего с моих губ срывается истошный крик. За это я получаю удар по лицу.
– Ты – доказательство моего позора!
Он кидает меня на пол.
Сознание прерывается, перед глазами темнеет. Я слышу, как дверь открывается и как Питер холодным голосом приказывает:
– Уведите ее.
Зажмуриваюсь, не в силах сопротивляться. Меня поднимают, и в голове раздается безумный смех.
Кажется, я схожу с ума.
Глава 16Кровь
Я провожу языком по губам, чувствуя солоноватый привкус крови, и кашляю от боли, сковавшей ребра. Мне безумно страшно разлепить веки, запястья режет кабельная стяжка. Я пытаюсь выбраться, но становится только больнее.
– Я слишком долго ждал этого момента не для того, чтобы увидеть, как ты подыхаешь так быстро, – слышится свирепый крик.
На меня обрушивается столб ледяной воды, из-за чего спирает дыхание, и я резко открываю глаза.
Передо мной вырастает Питер. Вокруг – обшарпанные стены, в воздухе – запах сырости, а еще стоит такой дикий холод, что меня пробирает до костей. Кажется, я в подвале. Судя по старым тележкам и сломанным железным кроватям, я все еще нахожусь в психбольнице.
– С возвращением, Мисс Грин! – Улыбка безумца становится шире, и моей щеки касается его ледяная ладонь, пальцы смыкаются на подбородке и жестко сжимают скулу, вызывая во мне шипение.
– Отпусти меня!
Мои яростные попытки высвободиться вызывают у Питера только усмешку. Я дергаю ногами, чтобы ослабить веревку, с помощью которой он приковал меня к стулу, но безрезультатно. От любых манипуляций узлы становятся только туже и больно врезаются в кожу.
– Спокойнее, – говорит безумец, и из темноты выходят двое мужчин в санитарной форме. – Ты сильно нервничаешь, но ведь все только начинается.
Мужчина оказывается ко мне так близко, что я чувствую его теплое дыхание. Боковым зрением замечаю, как санитары подкатывают к нам медицинский столик и раскладывают шприцы.
– Знаешь, – мурлычет Флинн, театрально качая головой в знак сожаления. – Ты ведь, и правда, ни в чем не виновата.
– Да пошел ты! – рычу я и плюю ему в лицо собственной кровью.
В его взгляде вспыхивает ярость. Питер делает шаг назад, вытирая рукавом лицо, и тяжело вздыхает. Его замешательство вызывает на моем лице ухмылку, и я тут же получаю удар по щеке, едва не падая вместе со стулом на бетонный пол.
– Приведите ее сюда! – кричит Флинн.
Он берет со стола лоскут и завязывает мне рот. Тряпка врезается в уголки разбитых губ, откуда начинает сочиться кровь. Я вновь пытаюсь выбраться, но получаю пощечину. Из темноты доносятся возня и вопли, двое санитаров вытаскивают на свет мою маму, и наши взгляды встречаются.
Ее зеленые глаза заполняются слезами, она кричит, прикусывая тряпку во рту, и одержимо рвется ко мне.
Громкий хохот разливается по подвалу. Питер подходит к ней и нежно дотрагивается пальцами до ее лица.
– Здравствуй, любимая, – шепчет он, и его губы касаются ее щеки.
Моя мама кидает на него грозный взгляд и гордо расправляет плечи. Никогда не видела ее такой злой. Питер поглаживает ее по голове, вдыхает запах ее волос, но потом резко скрывается во мраке.
– Я приготовил для тебя небольшой сюрприз, детка, – слышится его довольный возглас. Он появляется со стулом и ставит его напротив меня.
Санитары сажают мою маму, связывая ее веревками. Мне хочется кричать от всего происходящего, но от страха я с трудом делаю очередной вздох. Мама, не отрываясь, смотрит на меня, тихо плача, и по моим щекам тоже льются слезы.
Неужели все закончится вот так?
Питер набирает в шприц жидкость из ампулы.
– Как я обожаю медицину, – усмехается он. – Ты это, конечно, знаешь, моя дорогая. Я всегда был примерным учеником в медицинском колледже, любил учиться… но больше всего любил тебя.
Он щелкает пальцами по шприцу, выпуская пузырьки воздуха, и с конца иглы брызгают капли. Сарра смотрит на него и лишь качает головой, меняясь в лице. Кажется, она догадалась, что это за препарат.
– Ты ведь в курсе, что любое психотропное имеет накопительный эффект, – говорит он, и один из санитаров оголяет мамину руку, перевязывая ее жгутом. – А если превысить дозу, можно лишить человека его личности, сделав его безвольным овощем. Раньше такого эффекта достигали при помощи лоботомии, но я – не изверг. Хотя, от такой дозы даже не знаю… выживешь ли ты.
Меня будто пронзают электрические разряды. Я истошно кричу, надеясь остановить это безумие, но Питер не обращает на меня ни малейшего внимания.
Все не должно закончиться вот так! Я не могу потерять ее снова! Только не сейчас, нет!
Виски пульсируют от напряжения, и я пытаюсь вытащить руку, но кабельная стяжка разрезает кожу, и по пальцам бежит кровь. Подвал наполняет душераздирающий вопль моей мамы, и чувство безысходности поглощает меня, заставляя отвернуться. Не могу смотреть.
Питер откалывает в сторону опустошенный шприц. Глаза мамы закатываются, ее мышцы расслабляются.
– Нет! – плачу я сквозь тряпку во рту.
В моей душе разрастается пустота.
– Я долго искал вас. – Флинн подходит, заглядывая мне в глаза. – Но судьба собственноручно преподнесла мне вас на блюдечке. Сначала твоя мать приехала к своему любимому, изменив фамилию, потом ее красавица-дочурка… Эмили. Знаешь, я ведь решил, что она все-таки начала новую жизнь, вышла замуж в Лос-Анджелесе. Мы с Кингом остались у разбитого корыта, и мне этого было достаточно.
Конченый больной ублюдок!
– Но эта сучка все же вернулась к нему, – рычит он, кинув презрительный взгляд на мою маму. – Любовь – странная штука: одних возвышает, других бросает на дно.
Он делает жест рукой, и санитары скрываются в темноте, оставляя нас одних. Если бы у меня только были свободны руки! Я бы вырвала ими его поганый язык, выцарапала ему глаза, сделала все, что в моих силах! Во мне больше не осталось страха, лишь всепоглощающая агония и ненависть.
– Кто бы мог подумать, что небольшая ошибка даст такие плоды. – Он самодовольно улыбается и достает пистолет. – В университете имеется только одна девушка с фамилией Кларк нужного возраста.
Мои глаза округляются. Тело пробирает дрожь. Так вот, что имел в виду Том, когда сказал, что нападение на Джулию не было случайностью!
– Да-да, Эмили. Ты сама пришла ко мне. С первого взгляда я понял, кто ты.
Его слова бьют больнее рук, ног, режут похлеще кабельной стяжки. Я не могу зажать уши, чтобы не слышать всего этого, не слышать того, что сама знала, о чем сама догадывалась!
– Я все понял, когда твоя мамаша сбежала из палаты, увидев тебя. Она пыталась предупредить свою дочурку, кричала, чтобы ты уезжала из города.
Пожалуйста, замолчи!
Меня душат слезы. Я смотрю на маму, сидящую без сознания. Вижу ее измученное лицо, впалые щеки, на которых всегда горел румянец, и мои кулаки сжимаются.
– Я решил подождать, наслаждался тем, что твой любимый дружок вешал тебе лапшу на уши, пока твоя мамочка гнила в стенах этой больницы.
Из груди вырывается рев, и я кричу, когда его пальцы касаются моего лица. Питер аккуратно смахивает слезы с моих щек. Затем снимает пистолет с предохранителя.
– Я сделаю тебе одолжение, – говорит он, и на его лице появляется сочувствие. – Я знаю, каково это – жить с разбитым сердцем.
Он поднимает оружие. Подвал звенит гробовой тишиной. Только слышен бешеный стук моего сердца.
Раздается щелчок.
Взгляд Флинна меняется. Он резко оборачивается, направляя пистолет в пустоту, где горит пара серо-голубых глаз.
Адам медленно выходит на свет, направив дуло пистолета на безумца. Когда наши взгляды встречаются, его рука вздрагивает, и он громко сглатывает.
– Какие люди, – цедит сквозь зубы Питер. – Как там поживает твоя мама? – Палец Кинга опускается на спусковой крючок. – Совсем забыл, она же умерла, бедняжка. Семья Грин умеет разрушать чужие судьбы!
Они стоят друг напротив друга, нацелив пистолеты точно в головы. Я вижу, как глаза Адама горят в предвкушении. Все во мне затихает: боль от побоев, переживания за судьбу матери, шок от горькой правды. Остаются лишь ожидание и страх: кто сделает первый шаг в бездну.
Я знаю, что Кинг не остановится. Все его демоны разом вырвались на свободу и нашептывают ему: «Стреляй».
Либо убьешь, либо будешь убитым.
Мне больно дышать. Я прикусываю повязку, которой перевязан мой рот. Тряпка пропитана кровью, и я чувствую этот солоноватый привкус на языке. Ребра режет колющая боль, руки онемели от кабельной стяжки.
Слишком много крови.
Серо-голубые глаза Кинга встречаются с моими, и злоба мигом затуманивает его разум. Каждая клеточка тела напрягается.