– Всякое в жизни бывает, – философски заметила Кэтрин, – а для тебя важнее, что негодяй сделает после кражи. Он ведь не захочет, чтобы ты разработала противоядие и вакцину, верно? В частности к тому зелью, что уже доказало свою эффективность. Не нравится мне, что у погибшей девушки нашли твои фото в телефоне!
Звонок телефона, раздавшийся в тишине мертвецкой, заставил их подскочить. Взволнованный голос капитана Вэнрайта прогремел меж кафельных стен, отразившись от них многократным эхом:
– Аманда, ты где?!
Ведьма страдальчески сморщилась от оглушающего ора и, отодвинув подальше телефон, невольно прикрыла рукой пострадавшее от шумовой атаки ухо. Некромант невозмутимо подступила ближе и сказала:
– Не шуми, она в морге.
– Как, уже в морге?! – громче прежнего возопил капитан.
– Что значит «уже»? – проворчала Аманда, подключаясь к завязавшейся беседе. Она чуть ли не каждый день в морге бывает, причём тут всякие «уже»?
– Жива!!! Чёрт, Кэтрин, ты можешь хоть раз обойтись без дурацких шуток?! В дачном домике погибшей от лягушачьего яда девушки новые улики нашли! Там стена маньяка натуральная, и наша токсиколог – на центральном фото, – выпалил Вэнрайт. Невинно обиженная некромант, вовсе не думавшая шутить, а всего лишь честно озвучившая местоположение искомого объекта, перестала возмущённо пыхтеть и с тревогой посмотрела на Аманду, пока капитан продолжал говорить: – Поднимайся в холл, мисс Карвет, поедем посмотрим, узнаешь ли ты кого из тех, кто рядом с тобой висит – детективам опергруппы никто не знаком. Они сейчас с осмотром чёртова подвала закончат и через базу пробивать всех будут, но ты там нужна и для определения содержимого множества флаконов.
Глава 27, об испорченной картине и плане «Б»
К маленькому домику в двадцати милях от города Аманда домчалась на своей машине, наконец-то забрав её с парковки полицейского участка. Всю дорогу она неслась по асфальту в тени крылатого силуэта, для смертных скрытого чарами отвода глаз – капитан на бреющем полёте шёл над машиной, оберегая очень нужного полиции специалиста. Родители погибшей девушки, как и она сама, были из непосвящённых, но при той толпе вампиров, демонов и василисков, что бродила вокруг них, о соблюдении закона секретности можно было не волноваться. Когда на лужайку у дома перед убитой горем супружеской четой приземлился изумрудный дракон, взметнув вверх буранчики взрытой когтями земли и травы, отец семейства лишь сморгнул слёзы и сказал: «Ветер усилился, глянь, как метёт».
– В их городской квартире ничего не нашлось, но мать рассказала, дочь любила сюда приезжать, опыты какие-то делать, якобы – для дипломной работы. Девушка считалась очень перспективной студенткой, у неё самый высокий средний балл по группе за все экзамены, по профильным предметам и вовсе максимум возможного всегда стоял. Отгадай, какие спецкурсы проходила эта умненькая студентка, какой областью биохимии увлекалась больше всего?
– Ядами? – предположила Аманда.
– Угадала, – кивнул сержант Бринс, провожая её к пресловутому подвалу. – У неё даже статьи на темы редких ядов в университетском альманахе печатались. Надеюсь, те люди, что висят над её рабочим столом в тайной лаборатории, ещё живы! Всё-таки гадкая штука эти яды: случаи отравлений коронёрам слишком легко спутать со смертью от естественных причин, а если не возникает подозрений, то и обращений в полицию нет, и преступников никто даже не пробует ловить. Другое дело – пуля! Огнестрел сразу очевиден, как и ножевое. Или скажем, черепно-мозговая травма – ни о какой естественности и речи нет, с ядами же вечная загадка, а было ли преступление? Неизвестно, для кого девица лягушачий яд заготовить хотела, и кто её в итоге им же и отравил – может, мститель какой? Там дюжина людей на фото вместе с тобой – представляешь, сколько эксгумаций делать придётся и проверять тела на отравления, если мы крепко опоздали с этой девчонкой? Смотри, знаешь кого?
На стене действительно в два ряда висели портретные фотографии в строгих одинаковых рамках. Мужчины и женщины разных национальностей, с чётко изображёнными лицами, сфотографированные по плечи, как на документы делают. Собственно, это и были фото с документов из официальных источников: с сайтов, журналов, биографий...
– Я знаю всех, – вздохнула Аманда, – и довольно неплохо, хоть мало кого лично.
– Они живы? – задал самый тревожный вопрос Бринс, а все детективы замерли в ожидании ответа.
– Вот эти трое и я – да, остальные уже нет, но в расследовании их смертей нет необходимости. Это самые известные химики-токсикологи последних двух столетий, польщена включением меня в их ряд.
– Погоди, так она не маньяк, а... фанатка? – смущённо уточнил сержант.
– С учётом того, что большинство изображённых на портретах лиц отошли в мир иной до её рождения на свет, второй вариант выглядит разумнее. В моём кабинете портреты Лавуазье и Менделеева висят, но из этого не следует, что они скончались от моей руки. Позвоню-ка я своему заму... Лия, как самочувствие? Завтра выписывают? Поздравляю, будешь в ближайшие дни заниматься в отделении исключительно бумагами: во-первых, их много скопилось, во-вторых, носиться сломя голову тебе всё равно пока нельзя. Ты не вспомнила, где видела раньше погибшую на выставке девушку? Её звали Мария Дэнс, она была студенткой выпускного курса химико-биологического факультета в Джорджия Тех, увлекалась токсикологией.
– Точно, теперь вспомнила! – воскликнула Лия. – Она меня возле участка однажды перехватила, утром, когда я на работу шла, месяца три тому назад, наверное. Хотела стажировку в нашем отделении проходить, под твоим началом, отзывалась о тебе в самых восторженных выражениях, ещё выписки своих оценок мне пихала и характеристику из университета. Жаловалась, в отделе кадров ей сразу наотрез отказали, сказав, что мы никого к себе не берём. Я тогда сама в отдел кадров сгоряча позвонила, а мне ответили: «Очнись, девушка из непосвящённых! Как мы её к вам-то, ведьмам-демонам, припишем? Вы что, в своей лаборатории о законе секретности печётесь? Или мечтаете начать о нём беспокоиться?» Пришлось и мне жёстко повторить ей, что мы стажёров не берём.
– Вон оно как, – протянули детективы, и напарник Бринса сказал: – На одном из видео в её телефоне ты рассказываешь немного о своей коллекции природных отравляющих веществ. Может, девчонка к лягушке полезла, чтобы подарить тебе уникальный яд, пока ты на выставке, и ещё раз попроситься в твой отдел?
– Весьма вероятно, но кто её надоумил и отравленным дротиком снабдил? Давайте гляну, что у неё в пробирках и колбах имеется, но Мария, скорее всего, действительно готовилась здесь к практическим и лабораторным работам: оборудование слабенькое, тот же батрахотоксин сотворить не позволит.
В подвале действительно имелся стандартный набор реагентов, не выходящий за разрешённые законом рамки. Несколько дорогостоящих солей и опасных кислот хранились в примитивном сейфе, который можно было купить за несколько сотен долларов в любом специализированном магазине. Там же лежала недописанная дипломная работа, расчёты к ней, описания опытов и герметично закрытая стеклянная банка с... тряпочкой. Примечательность тряпочки была в том, что на ней имелись следы состава, содержащего магию.
– Зелье, замедляющее регенерацию Иных! Очень сложный и магоёмкий состав, – прошептала Аманда, азартно исследовав необычный для дома непосвящённых смертных образец. Упаковала тряпочку в пакет повышенной защиты и спрятала в недрах своего саквояжа. – Завтра изучу подробнее, но откуда взялась у девушки эта тряпочка, а? Заметили, что край у неё испачкан масляной краской? А противоположный уголок аккуратно срезан – это Мария явно пыталась разобраться в составе пропитки, но зачем, почему? Вы же общались с подругами девушки, есть соображения, откуда тянется этот магический след?
– Масляная краска в купе с магией наводят на мысль о сгоревшем фениксе – Мария Дэнс подрабатывала в его аукционном доме, в зале, где проводились выставки, тоже администратором. В частности, помогала в подготовке экспозиции работ учащихся Академии художеств, но её прогнали из-за скандала с повреждением картины, – сообщил данные следствия Вэнрайт.
– Поподробнее, пожалуйста: как она повредила картину?
– По факту она смочила раму растворителем, который стёк на край полотна и вмиг уничтожил несколько сантиметров его правой стороны. Девушка оправдывалась, что хотела отмыть только грязные следы на раме, и не представляла, что моющее средство так повредит лакокрасочный слой полотна. Инцидент произошёл в академии при составлении описи картин ещё до их погрузки. Ректор пожалел девчонку, жаловаться никуда не стал, а с согласия Маккони и автора картины заменил холст на другое творение той же художницы. С Марии даже неустойку не взыскали, просто попросили уйти.
– Испорченная картина где?
– Не знаю, в академии, наверно, или у художницы. Думаешь, в банке спрятана та самая тряпочка, которой она протирала раму?
– Логика, капитан, это сила, которая всегда с тобой. Лучшая студентка химического факультета уж точно разбиралась в кислотах и растворителях и была приучена с осторожностью их применять. Ответственная отличница сто раз бы подумала, чем можно мыть картину, а чем нельзя, капли какого вещества не испортят масляную краску, если случайно на неё попадут. Фраза: «Я не представляла, что средство повредит лакокрасочный слой», лжива от начала до конца.
– Она намеренно испортила картину? По заказу одной из соперниц художницы-феникса?
– Не думаю, капитан, за порчу холста никому ещё не известного мастера не убивают. Мой вывод такой: Мария смочила тряпку жидкостью из флакона, название на котором не вызвало её опасений, а потом испугалась, что её обвинят в намеренной порче картины, если узнают о её специализации, отсюда и лепетания, что всё вышло само собой, по глупости.
– А жидкость во флаконе со знакомым ей и безопасным для краски названием оказалась другой...