Дверь жреца была открыта. Пен прислонился к косяку, прочистил горло и решился:
— Есть какое-нибудь продвижение, сэр? Может быть, есть что-нибудь, чем я могу здесь заняться? Чем-то помочь? Какое-нибудь задание?
— Задание?.. — Тигней откинулся от письменного стола и задумчиво посмотрел на Пена. — Я думаю, ты горец. Не привычный к тому, чтоб целыми днями переписывать книги, осмелюсь предположить.
— Библиотека прекрасна, но это так, сэр. Даже зимой мы раз в неделю охотимся в нижних лесах или проверяем ловушки.
— Хмм… — Тигней побарабанил пальцами по исцарапанной столешнице, а потом показал на стопку одежды, аккуратно сложенной на стуле. — Ручия не оставила наследников своему телу. В таких случаях пожитки храмовых волшебников обычно достаются тому, кто наследует демона, но Ручия не оставила распоряжений на этот счёт. Ты не можешь носить её одежду, но если ты хочешь поручения, ты можешь отнести их к торговцу одеждой на Вязовую улицу и обратить их в деньги для Ордена.
Поручение скромное, но оно позволит Пену пройтись по городу. И, если он хорошо выполнит его, Тигней может найти ему ещё какую-нибудь работу. Быть мальчиком на посылках в этом доме не может быть хуже, чем быть мальчиком на посылках в Доме Джуральдов. Раньше он не чувствовал в себе призвания служить богам, но кто знает? — Разумеется! Я был бы рад.
Пока Тигней более точно описывал ему путь к Вязовой улице, Пен начал перевязывать стопку. Но его рука внезапно замерла.
— Сэр, я думаю, вы не хотите продавать вот это.
Это была искусно вышитая юбка. Озадаченный Пен встряхнул её. Она казалась просто юбкой, хотя и довольно тяжёлой. Почему он это сказал?
Тигней удивлённо поднял брови.
— Я думал, что проверил их все. А… ты ли это сейчас сказал?
— Не уверен, сэр.
Пен прощупал длинный шов и нашёл непрошитый кусочек. Засунув в него пальцы, он вытянул сложенную в несколько раз ленту из ткани. Он встряхнул её, чтоб расправить и обнаружил, что вся она покрыта мелкими письменами на языке, который он не мог узнать. Нет, это шифр. Что?
Тигней требовательно протянул руку. Пен передал ему и юбку и шифровку.
— Ах! Не пергамент, ткань! Неудивительно, что я ничего не почувствовал. Мудрая Ручия! — Он внимательно посмотрел на Пена. — Есть тут ещё такое?
— Я… Не знаю.
Пен не чувствовал, что есть ещё, но Тигней в результате для уверенности прощупал каждый шов по всей стопке вещей. Потом он сел и прочитал написанное на ткани сообщение, не сверяясь ни с какой шифровальной книгой.
— Пожалуй, ничего слишком сложного. Благодаря Его Белейшеству, я думаю.
Пен сглотнул.
— Сэр, Просвещённая Ручия была… шпионкой?
Эта хрупкая старая женщина?
Тигней резко отмахнулся.
— Конечно нет! Доверенный агент Храма, да. Способная мягко проплыть через очень сложные воды, я бы сказал так.
Пен принял эту увёртку. Но он был совершенно уверен в том, что она означает да. Что делало Тигнея… её руководителем? Ни один из них не подходил к мысленному образу этих ролей. Пен неуверенно улыбнулся и промолчал.
Когда Пен снова сложил одежду и направился к двери, Тигней ласково добавил:
— Можешь оставить себе половину вырученных денег.
— Спасибо, сэр! — Пен помахал рукой и быстро удалился, пока Тигней не передумал насчёт поручения или насчёт награды, как это порой случается с пожилыми людьми.
На крутой улице, где никто не мог услышать разговора, Дездемона раздражённо заметила:
— Половину! Тигней — скупой зануда. Ты должен был получить всё.
Итак, она не спала.
— Я считал, что он очень щедр. У него не было нужды предлагать мне хоть что-то. Кроме того — тут Пен улыбнулся, — Он забыл сказать когда я должен вернуться обратно.
— Уф, — сказала развеселившаяся Дездемона. — Ладно, будем вести себя как прогульщики.
Пен отправился к Вязовой улице, вниз к реке и вдоль неё, через старый каменный мост к рынку, всё ещё многолюдному в это послеобеденное время. Он некоторое время послушал двух музыкантов. У одного из них была скрипка, а у другого кожаный барабан и они развлекали толпу то дурацкими, то жалобными песнями, приглашающе поставив перед собой перевёрнутую шапку. Пен отметил про себя, что, в отличие от всех остальных торговцев, они не могут забрать обратно свой товар, если им заплатили недостаточно, и, прежде чем продолжить свой путь в сторону пристани, выудил из своего кошелька несколько драгоценных медяков и бросил их в шапку.
Там где парапет набережной был не очень высок, он положил свою связку одежды и облокотился на него, пытаясь рассмотреть реку и озеро. Может быть, ему нужна более высокая точка зрения.
— Дездемона… Музыка это хороший духовный дар?
— О, да. Мы любим хорошие песни.
— А что насчёт знаний? Чтения?
— Это тоже хорошо.
— Ты читала вместе со мной в эти дни? Как бы через моё плечо?
— Иногда.
— Следует ли мне делать это больше?
— Ты имеешь в виду, чтоб доставить мне удовольствие? — голос Дездемоны прозвучал смущённо.
— Ну… Да, я думал об этом.
Последовала долгая пауза.
— Всё это очень интересно, но то, что ты делишь со мной своё тело, это ежедневный дар, без которого я бы не могла существовать в этом мире. Или в любом другом. Так что дары тела по-настоящему ценны.
— Моё тело… так? То, что происходит с моим телом? — сказал Пен, пытаясь это осмыслить. Не то, чтобы без него он сам мог поддерживать своё собственное существование в мире.
— У тебя есть другое тело? У меня нет.
— В настоящий момент.
Учитывая то, что до него демон делила с кем-то дюжину других тел. Будет ли она делить ещё, после?.. Его воспоминания невольно обратились к утренним действиям в постели, когда они ночевали в школе Леди Весны, и его лицо покраснело. Как бы он ни был смущён, рано или поздно его тело найдёт обходной путь, независимо от наличия или отсутствия болтливой аудитории. И разве он не собирался в перспективе разделить подобную близость с Прейтой? Или тут была какая-то разница?..
Дездемона протяжно вздохнула:
— Думай о том, как хороший всадник ухаживает за своей любимой лошадью. Расчёсана, вычищена и хорошо накормлена. Звонкие подковы. Тщательно натренированной, гуляющей и шагом и галопом. Вплетённые в гриву ленты, отличные седло и уздечка, возможно расшитые серебром или бисером. Конь, которым можно гордиться.
Стоп, я думал, что предполагается, что всадник это я?.. Все эти лошадиные метафоры изрядно запутывали.
— Короче говоря, если у нас никогда не было настоящего лорда, не мог бы ты по крайней мере одеться подобно лорду? — быстро спросила Дездемона.
Пен фыркнул, взглянув на рукав своей деревенской рубахи.
— Боюсь, настоящие лорды именно так и одеваются, когда их кошельки такие же плоские, как у рода Джуральдов.
Демон снова начала издавать неодобрительные звуки, совсем как его сёстры, что вернуло его к неприятным мыслям, которые она только что высказывала о лошадях.
— Иначе говоря, мы радуемся тому, чему радуешься ты. По большей части.
Пена это воодушевило.
— Еда? Питьё? Другие радости плоти?
— Да, несомненно!
— Похмелье?
— О, похмелье можешь забрать себе целиком, — чопорно ответила она.
— Ты можешь… избежать моей боли? — из этого получались довольно своеобразные следствия.
— Да, мы можем частично уйти от неё.
— Да уж, управление демоном получается сложнее управления лошадью. — И, видят пять богов, управление лошадью не то, чтоб слишком простое дело… — Я имею в виду, все эти храмовые практики и всё такое.
Все вокруг по прежнему толковали о необходимых храмовых практиках, но никто ни разу не объяснил ему, в чём они состоят.
— Сложности появятся сами по себе. Тебе не придётся за ними гоняться.
Она на некоторое время погрузилась в себя, после чего добавила:
— Пожалуй, мне жаль бедного демона, который окажется привязан к храмовому аскету. Власяницы, ну правда, в чём смысл?
У Пена возникло ощущение, что она внутренне содрогнулась и он невольно улыбнулся. Она добавила, более едким тоном:
— И это показывает глубокое непонимание, когда они путают неудобство для себя с пользой для других.
Пен моргнул, и перед ним внезапно раскрылась старая загадка, теперь простая и незамысловатая. Да. Это именно так.
Чувствуя необходимость это обдумать, он снова взвалил на себя связку одежды:
— Пойдём, поищем Вязовую улицу.
Он уже почти потерял нить указаний Тигнея, но Дездемона, определённо, хорошо знала город. Они добрались до своей цели коротким путём, нигде не сворачивая назад.
Лавка была тёмной, со своеобразным запахом. Пен положил вещи на прилавок и приказчица начала быстро перебирать их, называя цены.
— Пен, предоставь это мне, — пробормотала Дездемона.
— Если ты не поставишь меня в затруднительное положение, — пробормотал он в ответ.
Приказчица удивлённо посмотрела на него, но его рот сразу же начал жёсткую, хотя и вполне вежливую торговлю, которая завершилась на сумме, вдвое превышавшей изначально предложенную.
— Хорошо, теперь давай немного осмотримся, — сказала Дездемона.
Отойдя от прилавка, они двинулись к полкам и стопкам. Пен послушно разбирал их.
— Ты хотя бы видишь, что делаешь? — пробормотал он.
— О да. Ты тоже можешь. Подожди… попробуй теперь.
Пен прищурился и, похоже, тени отступили. Увиденное не казалось таким уж улучшением. Но они каким-то образом извлекли из малообещающих куч несколько прелестных образов выброшенной одежды, впрочем, местами порванных или потерявших цвета. Хотя, конечно, элегантный камзол из голубой парчи с трёхдюймовым разрезом на груди, окружённым бурыми пятнами несколько нервировал.
— Мы можем всё это исправить, — обещала Дездемона.
— Разве это не то, что ты называла созидательной магией?
— Совсем чуть-чуть. Ты умеешь шить?
— Не особенно хорошо, нет.