— Если тебе нужна эта работа, чего же косячишь? С отчетом наворочала с последним, а? Как ты надеешься остаться после этого? И ошибка-то такая глупая, такая… Что мне теперь с тобой делать прикажешь?
Ниночки в списках не было. И его не было. И скота этого ловкого, Лосева, тоже не было. Но ей об этом знать не обязательно. Пусть думает, что он ее спаситель.
Она не шевельнулась, даже не ахнула. Посидела какое-то время тихо-тихо, а потом и говорит:
— Ты меня не уволишь, понял? Что хочешь делай, твои проблемы. А что касается ошибки, так вовсе она не глупая, Виталик. Эту ошибку уже год назад я делала случайно. Честно, случайно! И вот вызывает меня к себе Ирина Ивановна, а у нее в кабинете мужик сидит. Рожа просто бандитская, понимаешь. Я еле на ногах устояла, когда они ко мне с вопросами пристали. Покаялась, сказала, что больше не повторится и все такое. Толком даже понять не могла, с чего такой переполох.
— Потом поняла?
— Нет же, говорю. Ошиблась нулем, изменила показатели, делов-то. А рожа бандитская мне потом и пояснила. Ты, говорит, сама не знаешь, что под приговор свою начальницу едва не подставила. Говорю, какой же приговор, если это даже не подсудное дело! А он мне: под мой, говорит, приговор. А это страшнее, чем правосудие государственное. Мой, говорит, приговор жестче и страшнее.
— Ничего себе!
Виталик резко сел, почти касаясь лбом ее головы. Его затопило каким-то странным болезненным азартом. Как в детстве, когда прячешься от кого-то под столом и видишь его ноги. Ты его видишь, он тебя нет, и вылезти страшно, и найти он тебя все никак не может. Просто грудь разрывало.
— Чего такого я не знал? С кем Ирка дела мутит?
— В точку, Виталик! В самую точку! — Ниночка весело хихикнула и потерла ладошку о ладошку. — Оказывается, дядя этот владеет солидным пакетом акций нашей конторы. Предупреждаю, тонкостей не знаю. Может, в аренде у нее фирма или еще как. Может, она тоже акции имеет. Не знаю. Знаю только, что Ирка ему всю отчетность предоставляет.
— Да ладно… — Виталик поймал ее ладошку, поднес к губам. Ниночка-то оказалась не такой простушкой, какой он себе ее представлял.
— Так вот. Прошлый отчет старая лошадь подписала. И этот, с ошибкой, подписала. И я теперь жду, когда дядя этот снова к ней явится с разборками.
— А должен?
— По сути, да. Я же позвонила ему, Виталь. И сказала, что я ошибку не делала, а она в отчете почему-то появилась. И в программе засветилась. Вот как-то так. А что мне было делать? Он оставил визитку и приказал: если что-то пойдет не так, звонить ему.
— Да ладно! — Виталик инстинктивно отодвинулся.
Он не любил опасных игр. Очень не любил. Он, переспав с Ниночкой, уже рисковал. А тут такое! Что делать-то? Рассказать Ирине? Вопрос — откуда узнал, при каких обстоятельствах? Она же вцепится — не оторвать. Не сделать бы хуже!
— И что теперь? — спросил Виталик после паузы.
— А ничего. Борис Иванович сказал, что вышвырнет Ирку, если все подтвердится.
— Борис Иванович — это тот самый владелец акций?
— Ну да.
— А что должно подтвердиться? То, что Ирина подписала отчет? Или то, что ты ее подставила? — Он резво вскочил и голышом зашагал вдоль кровати туда-сюда, без конца поглаживая себя по голове. — Нина, ты понимаешь, что натворила? Доказать, что она ни при чем, — пара пустяков. И доказать то, что все это специально проделала ты, тоже пара пустяков. Это ты Борису Ивановичу можешь по ушам ездить, что ошибки не делала и что ошибка каким-то невероятным образом сама по себе появилась. Ты виновна!
— Вздор, — весело фыркнула она.
— Не строй из себя, знаешь! Наделала дел! Не ее Борис Иванович накажет, а тебя, дура малограмотная! — взорвался Виталик, схватил ее за лодыжки и потянул с кровати. — Вообще тебе пора. Одевайся и мотай отсюда. И будем считать, что этого разговора не было. Ты мне ничего не говорила, я ничего не слышал. Все, уходи!
— Да и ладно. Только зря ты, Виталик.
Ниночка внезапно умолкла. Ушла в ванную и там полоскалась минут пятнадцать. Вышла уже в пальто и сапогах. Когда она подобрала вещи, он не видел. Он одевался в спальне, в темноте, а теперь ждал ее в прихожей полностью одетым, причесанным. Свет включил, не в темноте же было толкаться. В спальню хоть свет с улицы проникал, здесь же было темно, как в могиле.
— Зря ты так, Виталик, — повторила Нина, неторопливо причесываясь возле его зеркала.
— Что зря? — отозвался он рассеянно.
Он все время думал, как ему поступить в данной ситуации. Рассказать Ирине о подвохе?
— Зря оскорблял меня. — Ниночка холодно глянула на него. — Думаешь, я это устроила по собственной инициативе?
— Что устроила? — У него в сердце сделалось холодно-холодно. — Ошибку в отчете?
— Да!
— А по чьей инициативе ты ее устроила?
— Я не рассказала тебе всей правды, Виталик. Никому я не звонила. Не инициировала, в общем. Борис Иванович меня сам попросил. Вот так! Хочет досрочно завершить договорные отношения с этой тварью, а придраться было не к чему. Теперь есть. Вот оно, занижение прибыли, Борис Иванович, пожалуйста. На солидную сумму занижение. Глупая ошибка? Случайность? Так подписала Ирина Ивановна, собственной рукой подписала. Так что вали с креслица директорского и будь здорова!
— У нее же тоже акции есть, — неожиданно вступился за начальницу и любовницу Виталик. — И немало.
— Контрольный пакет у него, у Бориса Ивановича, так что он рулит. Конечно, лишить ее денег он не может, а вот должности… — Ниночка ядовито улыбнулась своему отражению в зеркале, повторила улыбку для Виталика. — И ты зря меня оскорблял, Виталик, потому что я рекомендовала Борису Ивановичу на должность генерального тебя, дорогой.
— Ага-ага, — и поверил и не поверил он. Встал с бархатного пуфа, на котором сидел, дотянулся до дверной ручки. — Все так у тебя красиво. Чего же сокращения тогда боишься? Если у тебя все схвачено?
Она протиснулась мимо него к двери, встала к нему очень близко. Пальто на груди разъехалось, обнажая гладкую голую плоть. Было эротично. Виталик снова заволновался, тяжело вздохнул. Нина свое дело знала, слов нет!
— Я всего боюсь, Виталик. Всего! Потому что одна, потому что защитить меня некому. Борис Иванович свою поддержку пообещал, но может кинуть. Он вон какую акулу собрался в сети поймать. А кто я? Ты вот со мной переспать не прочь, но приказ подмахнешь — глазом не моргнешь. Вот и страхуюсь во всех направлениях. Пока Борис Иванович будет с Ириной бодаться, вы меня сто раз уволить успеете.
— А сейчас мне что мешает это сделать? — Он нагло улыбнулся Ниночке в лицо, полез ей за пазуху, принялся тискать грудь. — Твои откровения, малыш, сделали тебя заложницей.
— О боже! — Нина дернула за поясок пальто, распахивая его шире. — Виталик!.. Виталик, мы оба заложники! Я уязвима перед тобой, ты передо мной.
— Имеешь в виду секс?
Он спустил штаны до колен и взял ее прямо у входной двери, быстро, с напором, мало заботясь о том, что может сделать ей больно, что она не успеет, чтобы ей было хорошо. Потом, отдышавшись и вернув на место одежду, повторил:
— Имеешь в виду наш секс, малыш? Так Ирине может быть по барабану, с кем кроме нее я сплю.
Он соврал, нагловато улыбаясь.
Ирине не безразлично, она об этом не раз говорила. И в шутку угрожала не раз. Угрозы были разными, от расчлененки до обезглавливания. Но это так, глупая шутка. Главная и самая серьезная угроза одна — увольнение. И вытекающие из этого омерзительные рекомендации.
Но Ниночке об этом знать не обязательно, так ведь?
— Так что я неуязвим перед тобой, детка. — Он сграбастал ее подбородок пальцами, больно поцеловал в губы. Сжал крепко второй кулак. — Вот ты у меня где, Нинуля! А это знаешь что значит? Что я хотел бы знать обо всех твоих переговорах с Борисом Ивановичем, понятно? Обо всех. И о его планах тоже. Понятно?
— Понятно.
Она ни грамма не испугалась, не смутилась, не разволновалась. Снова поправила пальто, туго затянула пояс. Помяла подбородок пальчиками. И улыбнулась с гадким вызовом:
— И я тогда хочу знать: что ты делал в тот вечер, когда Кира убила свою соперницу? Что ты делал неподалеку от того дома, где произошло убийство, Виталик?
— Что?! — Наверное, именно так прошивает молния всякого несчастного, в кого попала. Из него просто ушла жизнь. Он даже тело перестал чувствовать, не говоря о ногах. — Что ты сказала?
— Я хочу знать, зачем ты следил в вечер убийства за Кирой. Зачем стоял возле ее дома, зачем потом поехал за ней, а когда она вышла из машины — зачем ты за ней пошел?
— Ты-ыыы. — Его руки так быстро нашли ее горло и так стремительно сдавили, что, не ударь она его ногой в пах, неизвестно, чем все бы закончилось.
— Тварь, — простонал Виталик, корчась на полу. — Какая же ты тварь!
— Ты даже не представляешь какая, — отозвалась она хрипло, растирая шею. — Научилась выживать среди таких, как ты, Виталик! Научилась!
— Вон пошла, — велел он, вставая на коленки и прижимаясь щекой к стене. — Знать тебя больше не желаю!
— Три ха-ха, — почти весело воскликнула Ниночка и прежде, чем скрыться за его дверью, прошипела: — Зато я желаю знать, что ты делал в вечер убийства неподалеку от Киры. Не помогал ли ты ей совершить убийство, чтобы освободить себе место, а, Виталик?
Глава 10
Илья методично пересчитывал купюры, складывая аккуратными стопками. Сумма была внушительной. Он без конца сбивался и пересчитывал. Досадливо кусал губы и снова пересчитывал. Он бы ни за что не стал сорить такими деньгами, если бы не обстоятельства.
— Здесь все, можете забрать, — проговорил он, скорбно поджимая губы и почти не глядя в сторону пожилой заплаканной женщины, замотанной в черные траурные одежды.
Выходное пособие для Клавдии они с Катериной приготовили заранее. Он больше не мог терпеть в доме эту старую ворчливую особу, вечно всем недовольную, особенно им, Ильей. Он пару раз устроил Катерине легкие скандалы по этому поводу. После первого она задумалась, а после второго вдруг не стала особо возражать и согласилась Клавдию уволить. Но при этом решила отблагодарить ее более чем щедро.