— Итак, вы установили прослушку в кабинетах. И что вам это дало?
— Мы смогли предотвратить подлые ходы Бориса Ивановича, жаждущего всеми правдами и неправдами аннулировать наш договор. Вот и пришлось немного побезобразничать.
— Ага!
Макаров смотрел на свои крепко сжатые кулаки. Ему приходилось несладко, куда хуже, чем Виталику. Он явно был влюблен в эту женщину. Он еще не знал ее так хорошо, как знал ее Виталик. Так и подмывало дать совет симпатичному менту: беги подальше, беги, дурак. Ничего хорошего от этой милой леди ждать не приходится.
— Вы остановились на прослушке кабинетов или пошли чуть дальше? — вдруг вспомнил Виталик одну деталь.
— Что ты имеешь в виду? — Ирка насупилась и снова саданула ему носком туфли по лодыжке.
— Ее телефон? — И снова две пары глаз уставились с вопросом на Ирину. — Вы его слушали или нет?
— А почему вы спрашиваете? — Это уже Макаров встрял.
— Потому что Ниночка жаловалась, что в ее телефоне время от времени появляется какой-то фон. — Виталик пожал плечами. — Я и предположил, что ее телефон тоже на прослушке.
— Ирина Ивановна, — Макаров тяжело глянул на Ирину, — что скажете?
— Да, слушали. — По ее губам пробежала нервная судорога. — И что? Если эта свинья творила такое, почему мы не можем?
— И что же она творила? — уточнил Макаров, его кулаки разжались, пальцы разъехались веером по столу. — Пыталась за вашей спиной вступить в сговор с акционером этой фирмы?
— Да! — выкрикнула она, подавшись вперед.
— Не такое уж это и страшное преступление, — парировал Макаров. Взгляд его метался между растопыренными пальцами невидимым лезвием. — В конце концов, он хозяин. Задумал обойти договорные условия — сделает это рано или поздно.
— Мне надо, чтобы поздно, а не рано! И это наши с ним дела! Никакой идиотке не позволено за моей спиной…
И она вдруг замолчала и насупилась. А Виталик подумал, что Ирка его все же ревновала к Ниночке. И тема с ошибкой в отчете стала лишь последней каплей.
А Макаров подумал, что у Ирины был мотив, и не один, а целых два. И она вполне могла убить свою подчиненную. Эксперт сказал, что голову погибшей мог раздробить и мужчина, и женщина.
Звонок, вдруг вспомнил он. Телефонный звонок, который заставил Ниночку выставить своего мускулистого любовника. Кто ей звонил? Зачем? Возможно, тот, кто звонил, пришел к ней и видел ее последним. Живой.
— Как долго вы слушали ее телефон? — спросил Макаров. Сомкнул пальцы на столе и вдруг убрал руки на колени.
— Я приказала снять прослушку сразу после ее увольнения, — не отводя взгляда, призналась Ирина Макарову.
— Кому приказали, Лосеву? — Виталик недоверчиво выпятил нижнюю губу. — Вряд ли он вас послушался, Ирина Ивановна, уж извините.
— С чего решил? — она собрала губы в твердый бутон, насупилась.
— С того, — вспомнил Виталик. — Когда в субботу ей при мне кто-то позвонил, она снова поморщилась и снова пожаловалась на странный фон. Надо бы, — и он вкрадчиво улыбнулся Макарову, — надо бы задать нашему айтишнику вопрос, как считаете?
— Пригласите, — потребовал он тут же, — этого вашего Лосева сюда.
Когда она нажимала кнопку внутренней связи, пальцы ее показались Виталику одеревеневшими. Он-то ее хорошо знал, как себя буквально. И понял, что она нервничает. Сильно нервничает! И щеки у Ирки сделались белыми-белыми, и губы посинели, будто ее на морозе держали час.
А что, если…
Что, если это она Ниночке звонила, а? Что, если эта дура, погибшая так бездарно, взялась каким-то образом Ирку шантажировать? Так, так, так.
А предметом шантажа могла стать совсем не директорская деятельность Ирины, отнюдь. Там вроде все точки расставлены. А что, что Нина знала? Что она там такое лопотала о наблюдающих за трагедией с Кирой? Что Виталик не один крутился в тот вечер у подъезда? Кто-то был еще. Кто? Вдруг там кто-то не просто наблюдал, а? Вдруг кто-то помог Кире сесть на нары?
Ирина?
Нет, так не бывает. Они же закадычные подруги. Или заклятые? Или Ирина не так любила Киру, как, к примеру, ее мужа, а? Она ее подставляет, освобождает его от Киры, от молодой невесты, а когда тот становится богат и свободен, то…
Дальше он не знал, что придумать. Но готов был постараться. Потому что если это Ирка убила Ниночку, она не просто так выбрала орудием убийства молоток. Она знала, как погиб его отец. Знала! И она знала, что он был тем вечером у Ниночки. И все продумала, стерва! Она убила ее и подставила его. Только вот! Он сейчас здесь всех сольет, всех! А сам не сядет. У него потому что что? Алиби, чтоб вас всех!
— Кстати. — Он только что вспомнил и жутко обрадовался. Игриво побарабанил пальцами по столу в сторону Макарова. Коньяк в крови еще долго его будет будоражить. — Когда я уходил, Ниночка была еще жива. И это может подтвердить ее соседка.
— Каким образом?
Макаров по бледности мог запросто соревноваться с Иркой, видимо, и его проняло. Видимо, и он тоже о предмете своей влюбленности нехорошо подумал. Вот так вам!
— Я пошел к лифту, Нина высунулась из квартиры и крикнула: «Без обид?» Я ответил: «Все нормально». А у лифта топталась женщина с ее площадки. Спросите, если хотите.
— Спросим, — пообещал Макаров не очень уверенно.
И в кабинете повисла тишина. Они ждали Лосева.
За дверью в приемной звонили телефоны. Светкин противный голос без конца кому-то отвечал, что-то советовал, ссылался за занятость руководства. Потом загудела кофемашина. Виталик оживился. Единственное, за что он прощал Светке ее страшный нос и рыбьи глазищи, это был кофе, который она мастерски делала. А к нему Светка всегда предлагала вкуснейшее имбирное рассыпчатое печенье. Где покупала — ни разу не призналась, не следить же было за ней.
Кофе Светка им так и не подала. В кабинет без доклада вошел Лосев. Что делается? Сюда муха без доклада не влетала, а он вошел. Спит все же Ирка с ним, сто процентов спит. Вон как вопросительно бельмами заворочал в ее сторону и едва заметно подбородком дернул. Доверительные жесты, у них поначалу тоже так бывало.
— Иван, присядьте. — Ирка провела рукой по лицу, будто пыль стряхивала. Глянула на Макарова. — Вот товарищ из полиции желает задать вам несколько вопросов.
— Из полиции? — Красивое смуглое лицо Лосева сделалось желтым.
Это они так бледнеют, ядовито подметил про себя Виталик. Смуглые засранцы бледнеют именно так.
— Вопросы? — Широкие плечи, на которые Ирка так полагалась, съежились. Голос Лосева сделался тягучим и противным. — Почему мне?! Я вообще здесь без адвоката! Я не хочу! Ирина Ивановна, что происходит?
Она тяжело вздохнула и перевела взгляд с Лосева на Виталика. И он счел это хорошим признаком. Подбодренный ее взглядом, он даже решил взять инициативу в свои руки, потому что Ирина молчала. Макаров тоже, тот вообще выглядел подавленным.
— Не стоит так пугаться, Иван, — проговорил Виталик голосом ведущего детской радиопередачи. — Просто ответь, пожалуйста: когда ты отключил прослушку с телефона Нины Егоровой?
Лосев вжал голову в плечи. Взгляд его потрясающих глаз остановился. И не просто остановился, он умер.
Так, уже лучше.
— Ты ведь ослушался Ирины Ивановны, правильно я понимаю? — вел дальше Виталик. — И продолжил слушать ее телефон? До которого дня, Иван?
— До… До…
— Ты пропоешь нам весь музыкальный ряд или все же ответишь?! — заорала вдруг Ирка не своим голосом. И как шарахнет кулачком по столу: — До которого дня слушал?
— До сегодняшнего, — просипел Лосев. И тут же принялся оправдываться: — Как только пришел на работу и узнал, что с ней стряслось, сразу отключился от ее линии.
— А зачем тебе было это нужно, дрянь такая?
Ирка начала подниматься с места. Снова сделалась величественной и внушительной, Виталик даже приятно разволновался. Даже показалось, что снова хочет ее. Может, это опять коньяк?
— Интересно было, Ирина Ивановна. Она… Она была такая…
— Какая? — Вопрос прозвучал с разных сторон сразу от них ото всех, потому что Лосев внезапно заткнулся.
— Она была такая дура, — нехотя обронил он.
— В смысле? — изумился Макаров.
Виталик был с Лосевым солидарен. Ирке вообще на руку.
— Она названивала по нескольким номерам и пыталась шантажировать людей. — И идиот Лосев, глянув на начальницу, проговорил: — И вас ведь она тоже шантажировала, Ирина Ивановна, разве нет?
И снова стало тихо в кабинете. И даже Светка за дверью затихла. Будто все ее телефоны умерли сразу. Может, просто кофе пьет? Или отключила всю линию и подслушивает?
— В смысле, шантажировала? — не понял Макаров, которого Виталику становилось с каждой минутой все жальче.
Ему сейчас будет нужно Ирку в отдел сопроводить, а как это сделать? И в чем обвинить? Тут вам полный букет: и незаконная прослушка, и что-то еще, чем ее шантажировала покойница. И с убийством не все понятно.
— Вы, Ирина Васильевна, звонили ей в субботу и договаривались о встрече через час, разве нет?
Лосев заискивающе лыбился в бледное лицо Макарову. На Ирину никто, кроме Виталика, не смотрел. Может, потому, что ее боль доставляла ему удовольствие, а остальным нет?
А ей было больно! И еще страшно, он это видел, чувствовал. Он и сам полчаса назад издыхал от подобного страха.
— Я договаривалась, но не приехала. — неуверенно проговорила Ирина, когда уже все глядели на нее. — Меня остановил гаишник на пересечении проспекта Ленина и улицы Семашко и продержал минут сорок.
— Так долго? — усомнился Макаров.
— Он хотел денег, я настаивала на протоколе. Старо как мир.
— А потом?
— Потом мне расхотелось ехать к этой дуре, я позвонила ей, хотела послать ее, но у нее все время было занято. И я вернулась домой. Из дома снова позвонила, но снова занято.
— Это правда, — непонятно чему обрадовался Лосев. — Она говорила с абонентом почти час.
— И что за абонент?
— Мужчина. Номер зарегистрирован на покойника, я проверил. Разговор был странный и опасный. Я записал все… — И вдруг Лосев захныкал. — А сегодня утром стер.