Какая дерзость от такой мелкой шавки... Но, я знаю тебя. А знаешь ли ты, кто я?
– Знаю! – звонко выкрикнул Израфель, золотой меч покинул ножны, кончик смотрит в лицо Архидемона.
Ответ Боли вкрутился в уши ядовитой насмешкой.
–
Я есть Боль!
В моих венах – агония! Бесчетные души скрипят стоном на моих зубах... Так почему ты еще не кланяешься, Архангел? Или ты за века на Небесах позабыл, какова на вкус Боль? Ха-ха-ха!
От смеха и стонов от Трона ноют зубы и подгибаются коленки. У всех. Даже у Рыцарей рядом со мной дрожат колени. Для Израфеля смех Боли как удар под дых, он совсем потух, не испускает Свет. Раскрывает рот, но не может и слова вымолвить.
–
Боль...
Она бывает сладкой и такой приятной, что даже верные Небесам не устоят... Спроси у Похоти, если не веришь, Архангел. Ха-ха-ха! Беги, шавка! Сегодня падут армии и города. Ваши кости обратятся прахом, а кровь обратится вкуснейшим вином для моих Демонов. Что же ты стоишь, беги. Беги скорее, пока я не ощипал твои крылья, как людишки щипают курицу.
Архидемон встал, за спиной распахнулись крылья, что истекают Тьмой, в них видны сотни лиц, что текут и постоянно изменяются, но одно неизменно, все лики искажены в криках.
Огромная тень тянется от крыльев Архидемона, Израфель рванулся от нее, как лань от пожара, а громадная тень все тянется за ним попятам. Поглощает долину, пожирает холмы и поля, захлестывает ряды врагов и город за ними. Свет Солнца померк, словно весь мир обратился во мрак. Только Свет от войск Небес остался здесь. Не потухший, непокорный. Только он не дает Людям дрогнуть и разбежаться в ужасе.
Архангелы Небес провернули нечто странное. Все они воздели руки к Небесам, столпы Света бьют ввысь, рождают в черном небе воронку из золотого света.
–
Ха
, – краткий смешок Архидемона рождает мурашки по спине. –
Призвать Серафима в последний момент. Слишком старый трюк... Не сегодня!
Владыка Бездны поднял руку, черный шар Тьмы рванулся к воронке и разом поглотил. Архангелы пошатнулись, Свет померк вокруг них.
Архидемон довольно оглядел наши ряды, и от этого довольства хочется спрятать голову в плечи, стать маленьким и незаметным.
–
Мои дорогие слуги... Мой приказ вам – убивайте людей! Пожрите их, поглотите их, уничтожьте их! Чтобы даже памяти от Людей в этом Цикле не осталось! Превратите их в прах на реке времени. Вперед!
– Вперед, – заорал командир прямо мне в затылок. – Вы слышали приказ, сучьи дети! Вперед!
Войско Демонов качнулось, раз, другой. Как единая черная волна всколыхнулась, рванулась по долине сначала ручейками, что быстро превращается в реки, море, цунами!
Вопли Демонов слились для меня в вопль, шатающий реальность яростью и предвкушением исчадий Бездны.
–
Гр-р-ра!
Мы почти подобрались к войскам врага, когда над головами раздался свист. Из города летят огромные, горящие камни! А следом сотни стрел, что чернят небо еще больше.
Жалкая попытка. Высшие Демоны, что парят над войсками, взмахами рук испаряют огромные камни, порывы их крыльев сметают тучи стрел. Для них это не более, чем докучливая стайка мошкары.
Войска Небес и Людей заволновались. Они не стали ждать уничтожения, сами двинули на встречу! Две армии уже набрали скорость и мощь. И столкнулись с таким грохотом, что уши заложило!
Передо мной падает рыцарь, пронзенный копьем. Появился Ангел, непись. Глаза горят золотом, рот раскрыт в оскале, а крылья распахнуты так широко, словно хотят обнять мир.
Я сразу сжимаю амулет. Из тени в ногах вырываются огромные псины. Из пастей стекает лава, вместо шерсти – тьма. Когти жгут землю, а красные глаза рыщут вокруг, выбирая жертв.
– Фас!
Огненные пасти Гончих сомкнулись на руках и ногах, рвут золото доспехов как бумагу. Гончие вгрызаются в тело Ангела, неистово рвут крылья, глодают лицо, когти вскрывают доспехи упавшего, а головы скрываются в животе, выгрызая потроха.
Я бегу вперед, вместе со всеми. Иначе никак, тупо затопчут свои! Над головой такой ужас, что башку поднять страшно. Высшие сцепились с Архангелами, мощные заклинания утюжат своих и чужих, но им до этого никакого дела.
–
Ха-ха-ха
, – раздался над полем боя смех Архидемона. –
Еще! Больше Боли!
Я сам не заметил, как прорвался в город. Под сапогами гремят упавшие створки ворот, Демоны заполняют улицы как миазмы чумы. Вламываются в дома, забираются по крепостным стенам, как ручьи черных тараканов. Битва кипит, все горит, а черный дым ползет над домами, першит в горле горьким напитком страданий жителей.
Я и сам обезумел от всеобщего Пира Боли. Мои Гончие рвут всех, кого видят. Бегу вместе с Рыцарями Бездны, вламываюсь в дома и дворы, бью заклинаниями узорные колонны дворцов, вонзаю посох в грудины ползущих куда-то мужчин.
– Стойте! – ревет белугой женщина под ногами. – Что вы делаете?! Не надо!
Она закрывает телом уже мертвого воина с распоротой глоткой. Каким отчаньем наполнены ее голубые глаза!
– Убиваю людей, – ответил я ей, с безумной хрипотцой в голосе.
Демон рядом протянул мне нож и я без сомнений вскрыл глотку жертве. Кровь бежит всюду, она ручьями течет по улицам, заполняет мостовые, пачкает белые стены домов аляповатыми пятнами, рисуется штрихами на доспехах Демонов.
Всюду смех и крики, стоны в огне, вопли в дыму. Люди узнали, что такое Пир Боли. Я видел, как развлекаются Легионеры Боли. Стоял на площади и хохотал вместе с ними, наблюдая, как безногий воин пытается заползти на столб, где повешены на кишках его родные.
Срывал одежду с плачущих женщин и кидал их голых на потеху низшим демонам. Без отвращения ступал по лицам мертвецов на улицах. Перекидывался головами с Суккубами, и смеялся, видя как они целуют в губы мертвые головы. Подкидывал вырванные сердца Извергам, они забавно ими чавкают. Улюлюкал, когда один Высший на площади жонглировал оторванными руками в латных перчатках.
Без устали мы истребляем все живое. Мои Гончие с утробным воем налетают на бегущих, а я только кричу:
– Фас! Фас! Ха-ха! Фас!
Бросаю факелы в дома с уцелевшими. Тяну жилы из толстяка с золотыми перстями на пальцах, пытаясь на спор угадать, на сколько мы вытянем из него, пока он не умрет от боли.
Очухался и вернул разум я только к ночи. Лежу на холме в долине, рядом горят костры и танцуют голые Суккубы, их гибкие тела обмазаны маслом и кровью, манящие, плавные движения завораживают.
Пытаюсь встать, но ладони утопают в чем-то мягком. Я валяюсь на горе трупов, как на удобной кроватке. А вокруг бдят тройка Гончих Бездны, порыкивают на проходящих Демонов.
Мантия пропиталась кровью, впитала столько, что трудно шевелиться. Слез с горы трупов, подошел к веселящимся. Тут же в руки всучили золотой кубок, отпил. Кровь, в кубке оказалась человеческая кровь, пополам с вином.
Я огляделся еще раз, вспомнил, что творил. И вышел из игры.
Спокойно заварил кофе, успел выпить полчашки, прежде чем накрыло. Спокойствие развеялось, как иллюзия. Никакие слова и понимание, что игра и неписи всего лишь... Остаток ночи я блевал, не отлипая от толчка. Но с языка до утра не исчезал вкус крови и вина, а носу свербел запах горящих тел.
Повеселился, чтоб меня!
Глава тринадцатая. Не один. Метания Ластика.
С той ужасной бойни прошло пару дней. Я успокоился, понял, что принял все слишком близко к сердцу. Меня напугало, как легко я сорвался нарезки, поддался общему помешательству. Не я один, все игроки тогда творили жуткие вещи. А нас в Шолдоре было не мало, больше двух тысяч. И я не знаю никого, кто бы просто вышел из игры до наступления ночи.
Слишком все перемешалось. Глюки в реале, странные события, квесты, кровавые похождения и отыгрыш исчадия Бездны. Я уже начал терять нить адекватной реальности.
Ластик сегодня предложил встретиться в таверне, написал, что мол, разговор серьезный не по локациям бегать зовет.
Алдер кстати, потерян. Ангелы сровняли его с землей. Ластик рассказывал, что там творилось. Серафим Праведности разнес там все вдоль и поперек.
Теперь главный Город Демонов — Столица Шолдора. Все, как и в старом добром Алдере. Рабы в цепях, Суккубы на улицах и вполне знакомая башня на севере города. Рилаф умудрился переместить ее сюда. Он теперь Наместник Шолдора. Высший в драке с Серафимом крылья с левой стороны потерял, теперь так и ходит, но не унывает, только сарказма побольше стало.
Город быстро восстановили. Белые стены, дома, башни. Настоящий Белый Город, красивый. Вот только бы забыть еще, что тут на улицах происходило, да не выходит.
Таверна "Гнедой Хряк" на западе города. Вроде ее Цверг держит, я там бывал всего раз по заданию, безделушку одну передал.
Дома тут победнее, из серого кирпича. В темных переулках можно заметить ползающих Извергов, услышать невнятные писки и крики, Бесы тут водятся и прочая шваль.
Вот и здание таверны. Большой дом в два этажа, без окон, крышу устилает выцветшая красная черепица. Зашел внутрь. Тепло, даже жарко, посередке длинная жаровня, на стенах факелы чадят. Пахнет жаренным мясом и алкоголем, неплохой запах для таверны.
Столы тут разные, квадратные и круглые, вдали стойка бара, по залу разносят блюда Суккубы в белых передниках. Эти передники только самое сокровенное внизу закрывают, и то только спереди. Демоницы наслаждаются вожделенным вниманием посетителей, ловят на себе похотливые взгляды.
— Дигар! — с дальнего угла машет рукой Ластик.
Кивнул ему, подошел. Уселись за небольшим круглым столом, рядом за столиками никого, можно общаться спокойно.
– Сейчас заказ принесут и поговорим, — Ластик барабанит пальцами по столу. – Я тебе мяса взял и пива на двоих. Сойдет?
— Вполне.
Меня как ждали, Суккуба возникла у стола с подносом в руках. На острых ноготках черный лак, привлек внимание хвостик, что путается в длинных ножках. Осторожно поставила перед Ластиком пузатую кружку с пивом, мне ставит большую тарелку. В блюде с горкой тушеное мясо, подлива стекает с сочных ломтей. Суккуба игриво улыбнулась, а когда ставила тарелку, изогнулась так, что полная грудь качнулась перед лицом, а сосками угодила в подливку.