– Зачем ты сюда поднялась? – спросил я наконец и вдруг испугался сам.
Она же не собиралась бросить меня? Не здесь и сейчас! Не так! К горлу подступил комок, твердый и ядовитый. Я сглотнул. Нет, дело не в этом. Куда ей деваться? На планете военное положение, все сообщение закрыто.
– Я… – Она отстранилась и резко вдохнула, чтобы прочистить нос. – Не важно. Это подождет.
– Валка… – шагнул я к ней, но она жестом остановила меня.
– Не «валкай» мне, – тряхнула она головой и отвернулась. – Я должна хоть что-то сделать правильно.
Тут я понял, что она чувствовала. Она не боялась. Она волновалась. Мои внутренности готовы были вывернуться наизнанку и выплеснуться прямо на парапет. Вновь сверкнули молнии, а за ними завыл сухой ветер. Гроза приближалась, но была еще в нескольких десятках миль от нас.
– Я знаю, что не такая, как ты… как ты ожидал, – сказала она, шаря в карманах куртки. – Я не леди Марло и никогда не буду.
Кольцо из слоновой кости под перчаткой было словно клеймом лжеца, и впервые после трагического дня в Колоссо я порадовался, что вынужден теперь носить эту перчатку.
– Ты и не должна ею быть. Если бы мне была нужна жена, я бы женился. На Анаис или Селене…
Были и другие варианты. Я много лет был рыцарем и любимчиком императора. Много лет при дворе. Если бы я был чуть менее устойчив к женским чарам – точнее, был бы мужчиной, охотно пользующимся женским расположением, – то легко бы получил все, что хотел.
Но я хотел ее.
Мы были вместе больше сотни лет, и этого все равно было мало. Я по-прежнему хотел ее. Только ее. Навсегда.
Валка качала головой.
– Я знаю, что тебе это нужно. Но я не могу. Иначе я изменю себе. Мы… на Тавросе мы не заключаем браков. Я просто… не могу. Я не твоя леди Марло.
– Я и не хочу, чтобы ты ею была, – повторил я, по-прежнему боясь, куда может завести этот разговор, и радуясь, что ближайшие техники были в десятках шагов от нас.
Адриан Полусмертный не мог позволить себе раскиснуть на глазах у солдат. Признаюсь, я попытался включить свое новое зрение, но от волнения мой разум никак не мог сфокусироваться и запустить механизм.
– Нет, хочешь, – настаивала на своем Валка. – Прости.
– И ты меня прости, – сказал я.
Я не собирался на нее давить, взваливать на нее непосильный груз. Мы и так пользовались всеми благами палатинского брака, и более того – мы любили друг друга. Для нас оставалась недоступна только семья, возможно главный аспект брака. Эти двери были закрыты, и ни Валка, ни Высокая коллегия не могли их открыть.
– Валка, я не жалею ни о единой секунде, что мы провели вместе. Тебе не за что извиняться.
Повернувшись к перилам, я устремил взор на космодром. Из далекой пусковой шахты поднимался белый дымок, словно в недрах земли дышал древний дракон. Очередная ракета с грузом для флотилии. Снова ударила молния, а высоко над крышей мира, в безвоздушном пространстве ей ответили вспышки ракетных двигателей, заставившие заплясать на облаках дикие тени.
– Прости за Тихое, – продолжил я.
Откровения, что я получил на вершине, лишили Валку ее борьбы, принизили ее, как моя смерть на «Демиурге» принизила Бассандера. Могла она превратиться в очередного моего фанатика? Еще одну мою тень? Ужаснее этого могло быть только расставание.
– Я до сих пор не понимаю, что именно со мной произошло и почему. – Я крепко сжал руки на перилах. – Тихое сказало, что я – кратчайший путь из настоящего в будущее, но до его будущего еще триллионы лет. Все это… – махнул я рукой в сторону космодрома, – все это лишь кусочек чего-то большего. Чего-то непонятного. Мне нужна твоя помощь.
Я вновь чувствовал, как груз моих видений грозит меня раздавить. Груз времени, пространства, времен, которых никогда не было и которые никогда не наступят. Наблюдатели, Тихое, война между ними, идущая сквозь время и пространство от первого спазма до последнего вздоха. Я чувствовал себя крошечным, свои поступки – ничтожными и бессмысленными. Любые действия человека были мизерны по сравнению с пустой равнодушной Вселенной.
Разве могли они иметь значение? Разве мог иметь значение каждый из нас?
Теперь мне известно больше. Говорят, у Вселенной нет центра… но в то же время она бесконечна. Разве это не означает, что любая точка Вселенной – ее центр, окруженный со всех сторон бесконечным пространством? Коперник был одновременно и прав, и не прав. Старая Земля могла по тому же праву считаться центром Вселенной, как и Солнце, вокруг которого она вращалась. И Марс, и Юпитер, и так далее. Делос, Эмеш, Воргоссос и Анитья.
Береника и Гододин.
Любое место – это центр Вселенной. Все имеет значение.
Каждое наше действие, каждое решение, каждая жертва.
Ничто не бессмысленно, потому что у всего есть последствия.
Осознание этого – самое худшее, самая тяжелая ноша, но я несу ее, как нес прибор Валки в гору.
– Адриан?
Голос Валки прервал мои размышления, и я встряхнулся.
– Что с тобой?
– Не уходи, – сказал я. – Один я не справлюсь.
– Что?! – Валка застыла, уставившись на меня с недоумением.
– Я решил… – Я не смог закончить мысль.
– Ты решил, что я от тебя ухожу? – казалось, Валка обиделась. – И куда же я пойду?
Земля как будто ушла у меня из-под ног, и я полетел вниз сквозь Ураганную стену к планетарному ядру. Но Валка поймала меня, смахнула рукой с лица темную прядь волос.
– Ты – единственная загадка, которая у меня осталась, – сказала она. Она поцеловала меня, коротко, поверхностно, но мне этого было достаточно. – Я хотела кое-что тебе дать на случай, если жить нам осталось недолго.
Валка снова сунула руку в карман. Найдя, что искала, она протянула руку мне. На ладони лежал яркий металлический диск, кажется платиновый или родиевый, чуть больше серебряного каспума и немного выпуклый, с бороздкой посередине. На лице Валки вновь отразилось нервное напряжение, и я на миг испугался, что она уберет руку.
Диск оказался тяжелее, чем я ожидал, как метеоритное железо. Перевернув его, я увидел отчетливые тавросианские руны. Сначала я не узнал символы, но потом сообразил, что с одной стороны Валка выгравировала буквы А и М, а с другой – В и О.
– Он разделяется, – объяснила она и нажала ногтями две кнопочки с обеих сторон.
Диск рассоединился надвое, как будто размагнитился. Валка взяла половину с моими инициалами и, положив ее на ладонь, сказала:
– В Тавросе не заключают браков.
– Знаю.
Она шикнула на меня:
– Это филактерия… моя филактерия.
Я едва не выронил свою половину.
Это был образец ее генетического материала, кристаллизованная кровь и ее цифровая копия, лазером высеченная в кварце. Сохраненная на века частичка Валки.
– Дома мы… обмениваемся ими с партнерами, когда накапливаем достаточно репутации, чтобы… иметь детей.
– Но… мы не можем, – выдавил я и зажмурился, сдерживая подступающие слезы. – Я палатин. Высокая коллегия…
– Я знаю, что не можем, – перебила Валка. – Я пока и… не хочу. Но я подумала… может быть… – Она взяла свою половину, показала мне мои инициалы. – В наших кланах запрещено обмениваться ими неоднократно. Я подумала… что это может быть промежуточным решением. – Она сжала мои пальцы над другой половинкой филактерии. – Символом.
– Символом!
Я едва не рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее, крепко сжимая подаренный кусочек металла. Кусочек ее сердца. Когда мы сошлись в поцелуе на Ураганной стене над полями Береники и Долиной Нырков, с запада налетел ветер, взметнув мой плащ. Он подхватил наши волосы – черные как вороново крыло и темно-багряные – и сплел их воедино.
Когда мы отпустили друг друга, я взял Валку за руку и помог спуститься с Ураганной стены, на которую в этой жизни мы больше не поднимались.
Глава 75Раскаты грома
В черных доспехах, с филактерией Валки, надежно закрепленной на цепочке рядом со скорлупой Тихого, я смотрел из-под арки на небо. За мной возвышался тоннель высотой в три человеческих роста. Паллино с Оро, Дораном и остальными солдатами Первой когорты стояли неподалеку. Бойцы в доспехах и масках заполнили вестибюль тоннельной сети, как муравьи муравейник.
– Что видишь? – спросил звонкий, горячо любимый голос.
Валка подошла ко мне. Непривычно было видеть ее в алой керамической броне и черной офицерской тунике. Ни знаков отличия, ни плаща. Хоть когда-то она и служила в армии, обмундирование делало ее совершенно непохожей на себя.
– Пока ничего.
– Доктор, мы услышим их прежде, чем увидим! – воскликнул Паллино, опираясь на копье. – Они все небо разорвут.
Вдалеке прогремел гром, пугая очередной грозой. Я немного сомневался, не стоило ли послушаться совета Корво и остаться в командном штабе с Леонидом Бартошем и юным Аристидом. Но полководец из меня был так себе; не Пирр и не Веллингтон и уж точно не Ганнибал.
Я нашел для себя самое подходящее место и жалел лишь о том, что был слеп.
– Аристид, доложите обстановку, – произнес я в микрофон.
Сразу за гелиопаузой из варпа появился одинокий корабль ксенобитов. Мы засекли выброс радиации, когда схлопнулся его варпенный пузырь, но корабль скрылся до того, как Хауптманн успел поднять истребители или запустить ракеты в межпланетную пустошь.
Но он все равно пробыл там несколько часов. Достаточно, чтобы просканировать систему, установить нашу численность, мощь и понять дислокацию. В космосе темно, но спрятаться негде.
– Никаких признаков врага, – ответил интус. – Хауптманн привел флот в повышенную готовность. Щиты включены. Он готовится держать их на орбите, сколько сможет.
– Не получится, – ответил я, пробегая взглядом по Валке и солдатам в тоннеле. – Они ударят быстро и мощно. Если я прав и основные силы врага затаились в засаде…
– …то первая волна послужит для отвлечения нашего внимания, – закончил за меня Лориан.
– Они хотят, чтобы мы запаниковали. Ударят не по стене, а по городу. Им важно его разграбить.