не вырвав меч у меня из рук.
Огромная машина осторожно наступила на раненую ногу, оглядывая маленькую группу, преграждавшую путь к цели. Бахудде пинком смело с дороги ближайшего солдата. Удар был сопоставим с попаданием под товарный поезд. Солдат умер, еще не коснувшись земли.
Бассандер Лин бросился вперед, одной рукой высоко держа меч, а другой сжимая магнитную гранату. Прилепив гранату к икре великана рядом с трещиной, он приготовился отскочить.
Но ему повезло лишь чуть больше, чем предыдущему солдату.
Все та же нога пнула Бассандера в грудь с достаточной силой, чтобы оторвать от земли. Он пролетел меньше, чем солдат, но ударился о бетон и покатился, выпустив меч. Секундой спустя взорвалась граната, окутав дымовой завесой ногу врага. Когда ветер унес черный дым, я увидел, что нам дало самопожертвование капитана.
Ничего.
– Лин! – крикнул я, но времени проверять, жив капитан или мертв, не было.
Прямо передо мной на бетон шмякнулся мертвый ирчтани. Я поднял голову и увидел, как жуткое, почти детское лицо Бахудде смотрит на меня одним глазом и ухмыляется.
– Нас не остановить, – произнесло оно. – Ты предстанешь перед Пророком, Дьявол! Как он предвидел. Убей меня, и наши корабли все равно высадятся здесь. Ты падешь. Если не сегодня, то завтра или послезавтра!
Химера, прихрамывая и скрипя суставами, шагнула ко мне и произнесла то, чего я никак не хотел услышать от представителя его племени:
– Oyade ni.
«Так должно быть».
Стряхнув с себя потусторонний ужас, я выпрямился в полный рост.
– Если я и предстану перед твоим хозяином, – дерзко произнес я, – то лишь для того, чтобы отдать ему твою голову и рассказать о твоей неудаче.
Первобытная ярость охватила Бахудде; оно завыло и обрушило на меня гигантский кулак.
На меня вдруг нашло удивительное спокойствие, чистая, как ветер, безмятежность. Такую же безмятежность я чувствовал лишь однажды – перед тем, как меня убило Араната. Я стоял без надежды, без страха, без гнева, без… ничего. Со мной была только глубокая тишина души, которую может услышать каждый, если хорошенько прислушается.
Я вскинул левую руку, чтобы прикрыть лицо.
Кулак диаметром с человека ударил меня в следующий миг. Силы удара хватило бы, чтобы превратить камень в порошок.
Я даже не дрогнул.
Я стоял непоколебимо, как гора, лишь немного согнув колени. Поднялся сильный ветер.
Бахудде отшатнулось от неожиданности.
– Veih! – воскликнуло оно. – Нет, это… это невозможно!
«Маловероятно», – мысленно поправил я, отпуская видение вместе с той удивительной безмятежностью.
Воцарившуюся после этого потрясения тишину нарушил крик, и с небес обрушился темный силуэт. Подняв голову, я увидел, что фаланга ирчтани, как единое целое, как молния, пикирует с темного небосвода. Их крылья были прижаты, когти выпущены. Впереди мчался Удакс, выставив свою зитраа, как копье. Остальные стреляли из плазмометов, ослепляя гиганта.
Удакс летел все быстрее.
Бахудде заревело, и от его рева содрогнулась стена от основания до белых башенок в ее короне. Когда свет померк, а дым поднялся к черному небу, я увидел, что наш крылатый центурион крепко вцепился когтями в лицо великана. А его сабля?
Острая как бритва зитраа по самую рукоять погрузилась в пульсирующий красный глаз Бахудде.
Вайядан пошатнулся, и я был уверен, что он упадет замертво.
Я радостно воскликнул и потряс над головой мечом.
Мы победили.
Вокруг радовались ирчтани; их голоса слились в пронзительный клич, который был одновременно и криком, и победной песней.
Но Бахудде не упало и не испустило дух. Оно лишь на секунду замерло, раскачиваясь, словно дерево на ветру. Оно не было живым существом. Удакс нанес точный удар, но за красным глазом не было мозга. Там не теплилась жизнь, которую можно было отнять. Бахудде протянуло свою единственную руку и схватило вцепившегося в лицо Удакса. Ослепленный генерал не мешкая сжал кулак и раздавил Удакса.
Гигант снова заревел, и в его голосе одновременно слышались ярость и ликование.
Бахудде швырнуло тело птицы к своим ногам и растоптало.
От центуриона Удакса с Иудекки осталось лишь красное пятно на бетонной полосе и несколько подхваченных воздухом коричневых перьев. С грустью и злобой я наблюдал, как пятно расплывается.
«Красная кровь, – подумал я. – Как у людей».
«Мы люди, а не вещи», – сказал мне однажды Удакс.
Это было так. Пусть он и не был таким же, как мы, погиб он как настоящий человек.
Ирчтани впали в неистовство, охваченные жаждой мести за товарища. Они бросились на Бахудде, но гигант, пусть и ослепший, отбивался руками, ногами и оставшимся оружием.
Я бросился прочь, чтобы не попасть ему под ноги.
– Валка! – крикнул я в микрофон на воротнике комбинезона. – Если ты хотела нам помочь, сейчас самое время!
Слепой гигант топал и крушил бетон, сотрясая весь мир своей неудержимой яростью. Я бежал к стене, удаляясь от Валки. Солдаты бросились за мной, боясь разделить судьбу Удакса.
– Jakaku totajun kizaa wo! – вопило Бахудде.
Оно повторяло угрозу, которую я уже слышал на внутренней городской стене:
– Он сотрет вас!
Я развернулся.
Бахудде бежало по полосе, сослепу спотыкаясь. Не прямо к стене, а более-менее в ее направлении. Его сердце-реактор еще пылало достаточно сильно, чтобы пробить стену. Быть может, его направляли глаза хозяина с Дхаран-Туна.
– Стреляйте! – закричал я. – Лориан, расстреляйте его!
Но у нас не осталось ни лихтеров, ни ракет, а плазменные пушки на стене были немногочисленны и стреляли на слишком малое расстояние, чтобы помочь.
– Уничтожьте его!
Ирчтани все еще кружили вокруг Бахудде, обстреливая его по возможности. Я сообразил, что плазменные пушки все равно были бесполезны – они, как и плазмометы ауксилариев, не могли причинить вреда так хорошо сконструированному и плотно защищенному щитом существу.
Все было кончено.
Все было зря.
Смерть Хауптманна. Потеря флота. Разделение сил. Уничтожение города, гибель мирных жителей в тоннелях космопорта. Жертва Удакса. Мое путешествие на Анитью. То, что Урбейн сделал с Валкой.
Все это было зря.
Зря.
Вдруг одно колено гиганта подогнулось, и он рухнул на бетон, словно гора.
Я услышал голос – тихий, пронизанный болью, но отчетливый шепот в ухе.
– Достала тебя, тварь! – прошипела Валка.
Меня охватил трепет. Я стоял уже не так беспомощно и смотрел, как генерал-вайядан Бахудде из Иэдир йемани распластался на земле. Его титаническое тело забилось в конвульсиях. Мне часто доводилось видеть, как горят люди после сьельсинских бомбардировок. Их мышцы сокращаются, связки напрягаются, пока тело не скрючивается и не сжимается, как у боксера в защитной стойке. Титан скрючился точно так же; металлическое тело и механический голос стонали, ноги и шея выгнулись, оставшаяся рука подвернулась.
Я оглянулся назад через великую пустошь нейтральной полосы и увидел ее. Она лежала, рядом с ней заботливо склонился ирчтани. Ее ноги неестественно схлестнулись, но спина была прямой. Она дрожала, как паралитик, и бешено вращала глазами, но с расстояния я этого не видел. Подняв руку, она указала пальцем. За моей спиной раздалось шипение, и, повернувшись, я увидел, как грудная клетка великана раскрылась, явив свету его нутро.
Иубалу сохранило от прежнего тела лишь мозг и ухмылку. У Бахудде осталось чуть больше. Лица не было, но черное вещество мозга плавало в голубоватой жидкости, по-прежнему соединенное с витым спинным мозгом в глянцевой оболочке. В него были воткнуты иглы и прозрачные, тонкие как волоски провода. Не было ни сердца, ни легких – лишь три похожих на сушеные сливы органа, вероятно почки. Их предназначением было очищать кровь, поступающую к другим оставшимся органам и тканям.
– Думаете, что победили? – Из внутренних динамиков корпуса раздался тонкий, высокий, гнусавый голосок, похожий на голос Урбейна. – Он… покончит с вами.
Я подошел к гиганту и встал напротив его раскрытой груди и останков прежней сущности.
У меня был только один вопрос.
– Зачем?
Бахудде не шевелилось. Не отвечало.
– Зачем? – повторил я. – Detu marerra o-koun wo!
– Чтобы он… мог стать как Они.
– Наблюдатели? – спросил я, чувствуя, как в тысячный раз за день кровь леденеет в жилах.
Но лампочки на корпусе генерала погасли. То ли колдовство Валки доконало его, то ли само Бахудде предпочло окончить свое существование. Вокруг все стихло. Слышно было лишь ветер, потрескивание горящего вездехода и далекий шум битвы, до сих пор не прекратившейся там, где высадились корабли сьельсинов.
Подняв правую руку, я активировал меч, собираясь «стереть» все, что осталось от нашего врага. Отомстить за Удакса. Но ирчтани многозначительно смотрели на меня. Я опустил руку и отвернулся.
– Оно в вашем распоряжении, – сказал я, резко тряхнув рукой.
Огромные крылья воспарили, и над землей понесся птичий гомон.
Глава 86Бич Земной
Гибель генерала стала потрясением для сьельсинского десанта. Потеряв командира, Бледные разделились на группировки; офицеры, подчинявшиеся вайядану, не смогли выбрать нового лидера и принялись драться между собой. Позднее Паллино рассказывал, что группировки Бледных грызлись, даже когда их атаковали наши солдаты. Сьельсины гибли от рук людей и своих же сородичей. Благодаря этому Паллино удалось клином пробиться сквозь ряды врага и поджечь оставшиеся черные корабли.
Я переживал за судьбу отряда Паллино. От стены их отделяли почти две мили открытого пространства. Сьельсинам больше нечего было терять, и они в любой момент могли ударить по нашей армии с орбиты. Если бы это случилось, мы не смогли бы ничем им помочь. Мы были ослаблены и загнаны в угол.
Некоторые офицеры сьельсинов отступали. Не отходя далеко от тела Бахудде, я видел, как их ракеты взмывают в небо, и чувствовал, что за этим последует какая-то новая дьявольщина. Сьельсины понесли потери, но это был лишь их авангард. Высоко во Тьме, за небесным сводом, ждали еще враги. Их черная крепость по-прежнему заслоняла солнце. Над нами стояла величайшая флотилия в истории противостояния Бледных и человечества. Мы отрубили еще один палец «Белой руки», но из темных залов Дхаран-Туна на нас все так же внимательно и злобно взирал Пророк.