лоты похожей на кинжал серебряной шпилькой и ниспадали волнами на лицо, прикрывая один золотистый глаз.
– Что? – спросила она в ответ на мое молчание; должно быть, я слишком таращился.
– Выглядишь… потрясающе, – сказал я с кривой улыбкой.
Она подошла ближе, принеся с собой аромат сандала с примесью дыма. Я думал, хочет меня поцеловать, но когда наклонил голову, Валка отстранилась и подмигнула мне:
– Я знаю.
Бандит хмыкнул.
На нем был блестящий черный костюм с распахнутой на джаддианский манер красной шелковой рубахой. Я вздернул бровь. Бандит отвернулся, улыбаясь во все зубы.
– Веди себя прилично, – сказал я, разглаживая камзол. – Не забывай, что ты не в отпуске.
– Слушаюсь и повинуюсь, сэр! – отчеканил начальник охраны.
Но я заметил, как он улыбнулся Айлекс, и сменил гнев на милость. Мы одержали важную победу, и не было ничего зазорного в том, чтобы ее отпраздновать.
– В общем… ведите себя прилично, – повторил я, положив руку на церемониальную саблю на поясе.
Ее клинок был из алюминия, и им можно было разве что намазывать масло на хлеб. В присутствии его величества ношение боевого оружия было запрещено, но мне, как рыцарю, положено было иметь хотя бы что-нибудь.
– Милорд, ваша свита готова? – спросил дожидавшийся у дверей лысый круглолицый евнух.
Я окинул взглядом всех, кто собрался вокруг нас с Валкой. Паллино подстригся и нацепил, не поверите, галстук. Элара, в строгом платье с бронзовым отливом, держала его под руку, и вместе они выглядели непривычно торжественно. Капитан Корво не была легионером, и ей, как и другим норманцам, не позволили явиться в форме. В платье она выглядела странно и чувствовала себя не менее неловко, чем я в белой парадной одежде.
– Да, – ответил я, сдерживая смех.
– Нас будут объявлять по именам? – поинтересовалась Элара. – Как в голопьесах?
– Его объявят, – ответил Паллино. – Может быть, доктора тоже. А мы просто свита, вот увидишь.
Мы проследовали за слугой по зеркальным коридорам, где несли стражу рыцари-марсиане. Наконец мы подошли к сверкающей колоннаде, возвышавшейся над Облачными садами и древом Галат, чья белесая крона слабо светилась в золотых лучах догорающих сумерек.
Нас встретили звонкие и пьянящие звуки музыки, дождем пролившиеся в коридор. Не боевые горны и трубы, а мелодичные скрипки, флейты и арфы. Женщина торжественно выводила песню без слов. Двойные двери распахнулись перед нами – не автоматически, нет, их открыли четыре привратника в красной дворцовой форме.
– Могли бы и поближе нас разместить, чтобы так долго не шагать, – проворчал Лориан.
Изнутри ударил медовый свет и дурманящий аромат вина и жареной еды, смешанный с тысячей разнообразных духов. Запахи соединились в не менее звучный и мощный оркестр, чем музыкальные инструменты, и вдвойне пленительный. Под их действием умолк даже Лориан Аристид.
Нунций-андрогин возвестил о нашем прибытии, протрубив в хрустальный рог. Высокая чистая нота воспарила над оркестром, не прекратившим играть.
– Сэр Адриан, лорд Викторианского дома Марло, комендант Красного отряда его величества, со свитой! – приятным мелодичным голосом пропел нунций.
– Ну, что я тебе говорил? – проворчал Паллино.
Я взмахом трости призвал его к молчанию и взял под руку Валку. Мы вместе перешагнули через порог.
– Мне уже здесь не нравится, – прошептала она на родном пантайском.
– Ты совсем не ценишь искусство, моя дорогая, – ответил я на том же языке.
Бальная зала представляла собой восхитительную смесь барочной архитектуры, сводчатых арок и расписных потолков, беломраморные ребра которых были украшены резным сердоликом. Фрески изображали Землю в окружении ее детей. Земля, воплощенная в образе обнаженной цветущей женщины, торжественно стояла в центре на изумрудно-сапфировом шаре, являвшем собой планету, а ее золотые волосы ниспадали из-под короны двенадцати звезд. Я вспомнил, что мой друг Эдуард называл такое изображение богохульным, но забыл почему.
– Адриан! – окликнули меня, и я вышел из транса, овладевшего мной при виде всего этого великолепия.
Через весь зал к нам подбежал Александр, одетый, как и я, в белое. Его огненные волосы были напомажены и идеально уложены. Он обнял меня, как будто мы не виделись несколько лет, хотя еще недавно стоял рядом на парадном помосте. Отпустив меня, он не стал отходить далеко, словно бы я был ребенком, а он – гордым отцом.
– Добро пожаловать! Добро пожаловать! – воскликнул он.
Из-за кубков с вином, из-под шелковых вуалей и бумажных вееров на нас уставились накрашенные лица – мужские и женские. Я задумался о том, как в глазах достопочтенных лордов и леди выглядела наша близость с Александром, и вспомнил полушутливое предложение Лориана о том, что мне стоит жениться на принце, чтобы укрепить свое положение при дворе. Я сделал шаг назад, не сомневаясь, что среди внимательных господ были один или два, что отвернулись при виде мелкого лорда, который, несмотря на свое благородное происхождение, возвысился чересчур быстро.
– У вас меч! – воскликнул я, обратив внимание на металлическую саблю на поясе принца. – Неужели ваш отец произвел вас в рыцари?
– Нет, что вы! – ответил Александр, но тем не менее гордо положил руку на рукоять сабли. – Я бы ему не позволил. Я хочу заслужить этот титул.
Услышав это, я почувствовал приступ гордости. Кажется, мой сквайр кое-чему от меня научился.
– Я ведь не участвовал в Битве с чудовищем, – сказал он.
– В какой-какой битве? – едва не расхохоталась Валка.
– Так ее теперь называют… битву сэра Адриана с этой… тварью.
– Неплохое название, – признал я; весьма драматическое. – Но это был не только мой бой. Сиран сражалась со мной наравне, – кивнул я в сторону патрицианки, – и Удакс, безусловно, тоже.
Александр удивленно моргнул, словно не ожидая от меня такой скромности и нежелания приписывать всю славу себе. Ему предстояло еще многому научиться.
– Кстати, а где птицы? – спросил он.
У меня был на это ответ, но мне пришлось его изменить.
– Не пустили. Никаких инмейнов, так мне сказали. Они даже Айлекс с Аристидом не хотели пускать, но я настоял. Они мои офицеры. Но ауксилариев пригласить так и не позволили.
По правде говоря, мне и за Паллино, Элару и Сиран пришлось сражаться, ведь они были урожденными патрициями неблагородных кровей.
Принц понимающе кивнул и сменил тему:
– Идемте! Я представлю вас братьям!
Положив руку мне на плечо, он повел меня сквозь толпу нобилей. Валка пробиралась следом.
Мы поднялись на небольшое, покрытое коврами возвышение, где стояли маленькие столики и мягкие диваны. Александр остановился у одного из них, за которым оживленно беседовали двое мужчин в бело-золотой имперской одежде, окруженные менее титулованными придворными дамами и господами. Они были так похожи друг на друга и на Александра, что их можно было принять за клонов. Те же аристократические черты лица, те же густые рыжие волосы – однако один носил их заплетенными в косу на мандарийский манер, а у другого они были коротко пострижены, как когда-то у Криспина. Они обратили на Александра одинаково изумрудные глаза и одарили нас жемчужными улыбками.
– Рикард! Филипп! Это сэр Адриан Марло, – представил меня Александр.
Валка заняла свое место рядом и откашлялась так многозначительно, как будто сборище нобилей вокруг было гнездом шершней.
– И его… возлюбленная? Валка с Тавроса.
– Алекс, мы знаем, кто это, – ответил длинноволосый принц, улыбаясь уже не столь широко. – Мы тоже были на триумфе.
Не вставая, он протянул мне руку. Я подумал, что для рукопожатия, но секундой спустя заметил рубиновый перстень-печатку и понял, что для поцелуя.
– Рикард Анхис, сорок седьмой принц дома Авентов, – лениво представился он. – А это Филипп. Брат, какой ты там по счету? Пятьдесят третий?
– Пятьдесят второй, – весьма резко поправил другой, из чего я сделал вывод, что Рикард намеренно пытался уколоть младшего брата.
Вся эта процедура вдруг показалась мне абсурдной. Рикард не был ни императором, ни даже капитаном или стратигом. Он был обычным избалованным повесой, нализавшимся дорогого вина, качество которого даже не мог оценить. Он не заслужил никаких почестей. Однако он был королевских кровей, и, как положено по протоколу, я поклонился – не преклоняя колен – и поцеловал перстень.
– Весьма польщен знакомству с вами, принц Рикард.
– Скажите, лорд Марло, вы правда убили то железное чудище, которое показывали на триумфе? – вмешался принц Филипп; он был еще пьянее брата.
– Не в одиночку, – ответил я.
– Не в одиночку? – удивленно посмотрел на меня Филипп. – Так я и думал.
Валка сжала мою руку, но я не перестал криво улыбаться.
– Наш Алекс вами просто восхищен, – продолжил он. – Я бы даже сказал, влюблен в вас.
– Филипп, прекрати! – огрызнулся Александр. – Ты хотел с ним встретиться, я его привел!
– Сердишься, братик? – подавил смешок Филипп.
Рикард расплылся в вальяжной улыбке и поправил пальцем сапог.
– Филипп, он стесняется. Кажется, ты задел его за живое. Наш Алекс влюблен, но сэр Адриан не отвечает взаимностью, верно? – Его взгляд зацепился за Валку, которая еще сильнее сжала мою руку. – Неудивительно, когда его постель согревает такая красавица. Тавросианка?
Это не было вопросом к Валке. Не было вопросом и ко мне. Он глядел на Александра, который молча кивнул.
– Знаете, я часто слышал, что эти иноземки просто неистовы, – сказал Рикард. – Вам повезло, сэр Адриан.
– Еще как неистовы, – холодно сказала Валка, едва не проткнув ногтями мою рубашку. – Поэтому следите, как вы к ним обращаетесь.
– А она мне нравится. – Принц Филипп едва не подавился, поднеся кубок к губам.
– Это ненадолго, – ответила Валка, не опускаясь до прямых угроз и высказываний, которые могли всерьез оскорбить благородных особ.
Мне не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть ее язвительную усмешку, и я с трудом подавил свою.