Опять Капелла.
Я шел к гипогею, брызжа кровью, но никто меня не остановил. У ворот двое марсиан попытались, но я пригрозил им деактивированным мечом, и они отступили. Перед глазами по-прежнему стояли растекающееся лицо Иршана и проваливающаяся под моим нажимом грудь. Меня вырвало.
Должно быть, яд уже был в нем. Был введен в кровь в нанокапсулах, которые должны были по сигналу раствориться, если он потерпит неудачу.
Мне нужно было спешить к шаттлу. Я сам потерял много крови, и кто знал, не попал ли жуткий яд на мой доспех? Я запаниковал. Болевой шок? В ушах, словно колокольчики на сьельсинских копьях, звенели афоризмы Гибсона, и я изо всех сил пытался дышать ровно.
«Еще немного, еще чуть-чуть».
Я ковылял по платформе, борясь с ветром. Не помню, как дошел туда, как поднялся на лифте к парковке шаттла. Я прижимал изувеченную левую руку к груди. Кожа на голове пульсировала, колено болело. В правой руке, когда-то потерянной, было едва не убившее меня оружие. Пока я хромал, придерживаясь за перила, меня вдруг осенило. Если бы Кхарн заменил мою правую руку? Если бы Тихие не вмешались и не поменяли правую на левую? Я был бы мертв.
«Полусмертный! Полусмертный! Полусмертный!» – звучало в ушах.
Возгласы приносил ветер из колизея. А внутри меня гремели другие слова.
«Так должно быть».
Слова доносились из прошлого, и, услышав их, я попытался сжать пальцы искусственной руки. Той, что подменили Тихие. Догадка заставила меня замереть и прислониться к перилам. То ли я сходил с ума, то ли решил еще один фрагмент головоломки.
Неужели Тихие предвидели этот момент и подменили руку, чтобы спасти мне жизнь?
Шаттл стоял передо мной, похожий на черного жука со сложенными крыльями. Входной люк был открыт. На борту меня дожидались Сиран, пилот и несколько телохранителей, которым марсиане не позволили сопровождать меня. Я продолжил путь.
– Сиран! – крикнул я. – Сиран!
Но никто не отозвался.
Как меня выпустили с арены? Охраны должно было быть куда больше. Марсиане должны были меня остановить. Куда подевалась Сиран? Я поднялся по трапу, зовя ее, прижимая раненую руку к груди.
Шаттл был пуст.
Сиран не могла меня бросить. Кто угодно, только не она. Что-то было не так. Она не покинула бы пост, а если бы пришлось, то оставила бы кого-нибудь сторожить шаттл.
Тут даже мой затуманенный разум сложил два и два. Мне позволили уйти. Меня вновь охватила паника, но я отмахнулся от ее цепких пальцев.
– Сиран!
Я заглянул в кабину и увидел пилота.
Мертвого.
Развернувшись, я бросился бежать, на ходу ища на поясе активатор щита, которого не было.
Я едва успел.
Шаттл взорвался. Барабанные перепонки лопнули; меня подбросило в воздух и швырнуло на десять ярдов. Ума не приложу, как я не свалился в бездну.
«Сиран мертва», – подумал я напоследок.
Паллино пережил нападение ирчтани. Валка пережила нож-ракету. Но третья попытка увенчалась успехом. Я ударился плечом о бетон, доломав и без того израненную руку. Перед глазами побелело от боли, в ушах не прекращался звон.
Я смутно услышал, как кто-то зовет меня:
– Адр! Адр!
«Не Адриан, – подумал я. – Не Полусмертный».
Глава 49Регенерация
Мне снилось тепло и красный цвет. Помню, как плыл куда-то. Помню приглушенные голоса. Искаженные лица. Гул хирургических инструментов.
Мое сознание погрузилось в темноту, в глубокую воду и чернильную мглу под ней, мимо спящих белых рук, зеленых глаз и кровавых воспоминаний. Я снова умер? Нет. Воды моего разума были темными, но Ревущая Тьма была темнее. Я дрейфовал, невесомый, и вот! Передо мной шла похоронная процессия, сияя в черной пустоте моего сна. Семь лордов несли семь погребальных урн, в которых навсегда были заспиртованы органы: глаза и сердце, желудок и печень, легкие и спинной мозг – и, наконец, головной мозг. Не знаю, куда они шли и чьи внутренности несли. Впереди возникла белая арка, пронзив тьму призрачным светом. Арка Тита? Или арка масок из Обители Дьявола? Перед глазами помутилось, арка расплылась, раздвоилась, как в глазах пьяницы.
Процессия прошла между двумя арками, не войдя ни в одну.
– Едва не умер.
– Потерял слишком много крови…
– Не знаю, как он вообще оставался в сознании.
– Очнулся.
– Правда?
– Посмотри на энцефалограмму.
Но тут тьма вновь разверзлась.
Я лежал в постели, к правой руке была подключена капельница, ниже пояса – калоприемник и катетер. Голова трещала. Левая рука была замотана черным коррекционным пластырем, пальцы обездвижены шиной и разведены.
Ноги шевелились, и, сочтя это хорошим признаком, я попытался сесть.
Меня остановила маленькая и теплая рука. Рука, покрытая тонкими полосами и завитками татуировок.
– Ты забыл, – раздался любимый голос, – что мы не должны чередоваться?
Она улыбалась мне, несмотря на темные круги под глазами и растрепанные немытые волосы.
– Вообще-то, ты должна спать, – слабо усмехнувшись, прохрипел я.
Валка пропустила это мимо ушей.
– Доктор Окойо говорит, что ты почти поправился. Пришлось поместить тебя в регенерационный резервуар на несколько недель, чтобы заново сшить мышцы, которые ты порвал во время своих выкрутасов. Повезло, что жив остался.
– Резервуар? – Это объясняло, почему мне казалось, что я плыву. – А тебя зачем разбудили?
Ксенолог наклонилась надо мной, вглядываясь золотистыми глазами в мое безусловно жутко выглядящее лицо.
– Я тоже рада снова тебя видеть, anaryan. – Она легонько сжала мою руку и отпустила. – Когда Сиран притащила тебя, Корво решила меня разбудить.
– Сиран? – тупо переспросил я.
Должно быть, ослышался. Сиран погибла. Я хорошо помнил пустой шаттл и мертвого пилота.
– Она жива?
Короткий кивок. Валка вернулась на место.
– Когда началась всеобщая паника, она побежала к колизею. Видимо, вы разминулись.
– Я думал, она погибла… – произнес я. – Шаттл…
– Злоумышленники воспользовались суматохой, чтобы подложить бомбу.
– Капелла, – сказал я, безуспешно попытавшись потереть глаза правой рукой. – Императрица. Возможно, все вместе.
Я хотел рассказать обо всем, что случилось после того, как инквизиция пришла на «Тамерлан». Валка очень много пропустила.
– Бурбон, – добавил я. – Это все Августин Бурбон. Он использовал Браанока. Капеллу. Этот яд…
Я понимал, что сказанное мной может показаться бредом, но она должна была понять.
Валка кивала.
– Я видела. Лориан пришел к выводу, что это яд, которым пользуются в Капелле. Запись демонстрировали по всей столице. Думаю, и на других планетах тоже. – Она криво улыбнулась и добавила с легкой насмешкой: – Говорят, что Дьявола никакой меч не берет.
Я хохотнул и тут же пожалел об этом, потому что голова загудела.
– Неплохо, – ответил я ужасно слабым голосом. – А что императрица? Она хотела меня унизить, но план провалился.
Мария Агриппина хотела разрушить мою карьеру, показать всей Галактике, что Полусмертный герой Аптукки был самозванцем, жалким карьеристом, извращенцем, сношающимся с гомункулами и чужеземными колдунами. Вместо этого я поднялся еще выше.
«Дьявола никакой меч не берет…»
За недели запись моей дуэли с Иршаном посредством телеграфа народного просвещения разошлась по всем магнархиям и провинциальным столицам Империи, а оттуда – по локальным инфосферам на все планеты, спутники и станции.
«Он может остановить высшую материю голыми руками», – пошел слух.
Но кто направил клинки на Адриана Марло? Императрицу и Бурбона обвинить было нельзя. Значит, свалим все на экстрасоларианцев. Адриан Марло установил, что экстрасоларианцы несут угрозу Империи, и те захотели его убить. Джаддианский маэскол, с которым дрался Марло, был оборотнем, гомункулом-убийцей, внедрившимся во дворец под чужой личиной. Яд, которым он отравился, был заложен в его тело хозяевами-экстрасоларианцами на случай неудачи или раскрытия имперскими службами.
– Император отмалчивается? – спросил я.
– Выступил с извинениями, – ответила Валка. – Сказал, что неотложные дела не позволили ему раньше узнать, что происходило в колизее.
– Неотложные дела? – Я догадывался, о чем речь. – В легионах? В военном министерстве?
Молчание Валки я расценил как утвердительный ответ.
– Хорошо придумали, – заключил я.
– Думаешь, императрица в сговоре с военным министром?
– Готов поставить на это мою левую руку, – ответил я и наконец сел.
Валка приподнялась, желая мне помешать, но я остановил ее жестом и сказал:
– Хотя если подумать, то лучше правую. Левая сполна себя окупила.
– Не понимаю, зачем ей это.
– Из-за тебя, – закашлявшись, ответил я.
Заметив на лице Валки искреннее удивление, я взял свои слова обратно и пояснил:
– Из-за ее детей, Александра и Селены. Императрица считает, что я опасен для них и для всей семьи в целом. Наверное, для всей чертовой Империи. Она не хочет, чтобы я учил ее детей и уж тем более женился на них.
– А я тут при чем? – Валка переминалась с ноги на ногу.
Я отвернулся и увидел на глянцевой белой стене ее отражение.
– При всем, Валка, ты ведьма. А я, соответственно, ведьмин любовник. Императрица не хочет, чтобы рядом с ее детьми был такой человек. – Я почувствовал, что Валка хочет возразить. – Но дело не в тебе одной. Лориан, Айлекс. Ирчтани, все чертовы норманцы… Воргоссос и вот это тоже. – Я тщетно попытался поднять левую руку. – Не важно, что в руке нет искусственного интеллекта. Она с Воргоссоса, поэтому я тоже колдун, по крайней мере по мнению некоторых.
Прекратив бубнить, я покачал головой.
Доктор снова села.
– Если мы докажем ее причастность, что нам это даст? Вам, нобилям, убийства постоянно сходят с рук.
– Не нужно ничего доказывать, – ответил я, удивившись ее холодности. – Я и так знаю, что это они.
Я рассказал ей о стычке с Бурбоном после заседания Совета и разговора с Кассианом Пауэрсом.