– Значит, я не тот, кем ожидал себя увидеть, – возразил я и пошевелил левой рукой. Спустя несколько лет бодрствования я привык к шрамам.
– Мы уже это обсуждали, – сказал Гибсон. – Кто стал тем, кем ожидал? Я готов побиться об заклад, что Криспин тоже не такой, каким ты его представлял.
– Криспин всегда был в отца.
– Криспин никогда не был в отца. – Гибсон клацнул латунным наконечником трости по брусчатке, вдруг напомнив мне Райне Смайт – хотя покойная рыцарь-трибун пользовалась тростью только для вида. – В отличие от тебя.
– Что?! – вырвалось у меня сквозь стиснутые зубы.
– Спокойно, мой мальчик, – улыбнулся Гибсон из тени и похлопал меня по плечу. – Не забывай, я знал Алистера, когда тот был еще юношей. Смерть отца потрясла его. Лорд Тимон был добрым человеком, но вел разгульный образ жизни. Алистер боялся стать таким, как он, равно как и ты боишься стать таким, как Алистер.
– Я его не боюсь.
– Разумеется. – Схоласт снова улыбкой нарушил положенную ему сдержанность. – Ты боишься себя.
Он сделал два шага назад и ткнул меня тростью в грудь:
– А? Ты смотришь в зеркало, видишь свои глаза и опасаешься, что стал им. Но это опасение и делает тебя похожим на него. Он боялся повторить судьбу твоего деда. Выходит, эта жилка, эта черта у вас общая.
Он развел указательный и большой пальцы на миллиметр и посмотрел вверх, на следующий лестничный пролет:
– Может, заберемся на стену?
Когда мы поднялись по винтовой лестнице круглой башни и вышли на крепостной вал, он произнес:
– Однако у вас есть одно существенное различие.
– Какое же?
– Ты не одинок. Алистер всегда был один. Твоя мать не хотела за него замуж. Их поженили, когда они были совсем юными, и для Алистера это стало ударом, хотя он никогда этого не показывал. Его отца убили, его мать поселилась затворницей в Обители Дьявола и больше не покидала башню. Друзей у него не было. – Гибсон умолк на секунду, потом добавил: – А у тебя есть доктор.
Я улыбнулся и остановился над водой, как мы тысячу раз делали и здесь на Колхиде, и прежде на Делосе.
– Валка, – произнес я, не в силах сдержать кривую улыбку.
Под нами воды хранилища плескались о подножие холма. Я видел рыбачащих с пирса братьев ордена. Глубоко внизу несли свой мрачный дозор атомные бомбы Тора Арамини, следя, чтобы зло не вырвалось из архива Гавриила, где оставалась Валка.
– Адриан, не потеряй ее, – сказал Гибсон тоном, какого я прежде от него не слышал. Привычной умиротворенности как не бывало; со мной как будто говорил не Тор Гибсон, а некто иной, еще более старый. – Мы живем в других людях. Они не дают нам утратить человечность.
– Не потеряю, – тепло улыбнулся я старику. – И тебя тоже.
Я смотрел на Гибсона, поражаясь серьезности и эмоциональности, вдруг появившейся в его знакомом голосе. Но я видел того же схоласта, которого давно знал, и впервые отважился спросить:
– Кем ты был прежде?
– До того, как меня приняли в орден? – уточнил Гибсон.
Он окинул взглядом водохранилище, и я подумал, что он не ответит.
– Какая разница? Я тот, кого ты видишь.
– Для меня это важно, – сказал я, взяв его за руку.
Гибсон не шевелился, лишь повернул голову к заходящему солнцу и полоске света между Атласом и горизонтом.
– Нет. Не важно. – Он повернулся ко мне с улыбкой. – Может, в другой раз.
Мы долго стояли в тишине. Вдали кричали чайки, напоминая о детстве, и пусть небо было чужим, воздух здесь казался таким же. Возможно, Гибсон был прав. Стоя рядом со стариком над водой, я вновь чувствовал себя мальчиком на крепостном валу Обители Дьявола, в день, когда сэр Феликс пометил Гибсона за соучастие в моем побеге.
«Семечко и дерево», – подумал я.
Может, так и есть. Может, мы с тем мальчиком в самом деле не столь отличаемся друг от друга.
– Жаль, что тебя не отпустят с нами на Фессу, – сказал я без предисловий.
Гибсон поставил трость между изъеденными эрозией крепостными зубцами и прислонился к стене.
– Мне тоже, мой милый мальчик. Мне тоже. Но я больше никогда не покину этот атенеум.
– А если я затребую твои услуги? – предложил я.
Востребование позволяло схоласту оставить обитель. Варро и другие схоласты, служившие за пределами атенеумов, получали такой документ.
– Арриан не подпишет запрос, – ответил Гибсон. – И правильно сделает. Годичный отпуск на острове – недостаточно веская причина, чтобы приостанавливать действие моих клятв.
Он был прав.
– Не бойся, – похлопал он меня по плечу. – Я дождусь твоего возвращения.
Глава 59Солнечный остров
Пусть моей судьбой был Гододин, история моя заканчивается на Фессе.
Как и каменистые южные земли Эмеша, острова Севраст на Колхиде возникли в результате деятельности давно потухших вулканов. Неровные скалистые клочки земли выступали из моря, словно зубы древнего дракона. На многих островах рассыпались городки и рыбацкие деревни, и лишь Фесса – широкий, поросший мхом полумесяц с пляжем из черного песка – оставалась необитаемой и держалась особняком, в сторонке от остальных.
Местные звали остров просто Скала, из-за серых утесов, возвышавшихся на том берегу, что был обращен к другим островам архипелага. Залив с этой стороны кишел отмелями и подводными косами, о которые вдребезги могли разбиться рыбацкие джонки. Однако с другой стороны – дальней – кончики полумесяца обнимали просторную гостеприимную гавань. Над пляжем росли рощи незнакомых мне деревьев, покрытых желто-зеленой листвой, а вдали от кромки воды на сваях стояли белые домики. Мои люди приобрели их на торговом корабле консорциума, зависшем одно время на орбите, привезли сюда и собрали.
– Лучше бы я остался в городе, – жаловался Александр. – Там хотя бы цивилизованно… если можно так выразиться.
– Ничего, зато подышишь свежим воздухом, – проворчал сзади Паллино. – Я вот рад, что наконец увижусь с Эларой. Не бывал на «Тамерлане» пять месяцев. Мужчина не может столько времени оставаться один. Найди себе местную девушку, о которых так много говорят. Они наверняка в жизни не видели живого принца.
– Плебейку?!
Александра перекосило так, будто Паллино предложил ему переспать с кобылой.
– Ага, плебейку, – ответил хилиарх. – Парень, что плохого в плебейках? Я вот тоже бывший плебей.
Принц почувствовал, за что можно зацепиться, и быстро нашелся с отговоркой:
– Ну, с тобой я тоже спать не собираюсь.
Доран и солдаты ухнули.
– Сказал как отрезал! – ухмыльнулся Паллино. – Молодец, парень, быстро учишься!
Александр тоже заулыбался.
Я помню, что наша комната была крошечной. Белые стены, пол и потолок напоминали о корабельной медике. С «Тамерлана» привезли кое-что из наших с Валкой вещей. Простыни, журнальный столик, стул и кресло, несколько комплектов одежды. Мой античный вкус схлестнулся с утилитарной белизной, заставив вспомнить лагерь сэра Эломаса в Калагахе.
Когда я рассказал об этом Валке, она обняла меня:
– Будем надеяться, что здесь все закончится иначе.
Немного побыв наедине, мы отправились в лагерь. «Тамерлан», не выполнявший на орбите никаких задач, был вверен запасному экипажу под управлением коммандера Родерика Халфорда – надежного и ответственного офицера. Я не был с ним близко знаком, но его действия спасли нас во время нападения пиратов на «Тамерлан» у Нагапура. Он был более чем способен справиться с кораблем на орбите прекрасно защищенной планеты.
Когда мы по каменному склону спустились из лагеря на пляж, нас встретила освободившаяся наконец от обязанностей Отавия Корво. Я не поверил своим глазам, увидев, что она сменила черную форму на белый слитный купальник, плотно облегающий каждый изгиб ее могучего тела. Расслабились все. Мужчины и женщины купались и загорали голышом. Несмотря на ранний час, офицеры уже собирались вокруг костра, выпивали и горланили песни. В бухте, довольно далеко от берега, стояли на якоре полдесятка парусных лодок. В компании офицеров я увидел незнакомок – крестьянских девушек в простых платьях (а кое-кто и без), раскрасневшихся и загорелых. Были здесь и ирчтани – Удакс, Барда и несколько десятков их соплеменников.
Когда мы с Валкой подошли, все умолкли. Корво была капитаном, но я был лордом Марло. Это совсем другое. Я стоял как дурак, в сапогах, тунике и перчатке на израненной руке. Плащ я оставил в Ээе.
Офицеров и солдат, мужчин, женщин и ирчтани, было не меньше трех сотен. Я чувствовал, как тишина растекается вокруг меня, словно капля крови в стакане воды. Они ждали от меня речей? Ждали, что я прикажу вести себя прилично или паковать чемоданы? Я обвел их взглядом – своих друзей, офицеров, всех. Мне вдруг вспомнилось прибытие императора на бал в честь моего триумфа, его помпезный выход под мелодию «Вдали от Солнца». Его величество почти ничего не сказал, и я решил последовать его примеру. Я, конечно, был разговорчивей императора, но постарался свести слова к минимуму.
– Спасибо вам, – произнес я, повышая голос, чтобы слышно было всем на пляже. – За вашу работу. За то, что еще предстоит сделать. Это малая плата за труды, но постарайтесь повеселиться на славу! Вы это заслужили!
С этими словами я расстегнул ремень и бросил на ближайший стул. Стянул через голову тунику и майку, расстегнул перчатку. Меня встретили ободряющим кличем. Раздеваясь, я показал, что не выше их, а равен им. Я вспомнил круглый стол в кабинете императора, окруженный статуями рыцарей Сида Артура. Стол был круглым неспроста – так кесарь, а до него Артур становились наравне со своими советниками. Императорский стол был всего лишь атрибутом, но я старался следовать идеалу, который он символизировал.
И надеялся, что мои солдаты это понимают.
Когда неловкий момент прошел, я повернулся к ординарцу и попросил отнести мои вещи в дом.
– Не надо, – вмешалась Валка, беря меня за руку. – Я схожу. Заодно сама переоденусь, – объяснила она, указав на свою обувь и брюки, когда я попытался возразить.