Псих. Я чертовски благодарна тебе за то, что ты изнасиловал меня до полусмерти, а потом купил мне мазь за две штуки. Прекрасно.
Хочется жалобно взвыть от подобной несправедливости. Боли. От воспоминаний, терзающих меня, когда смотрю на его руки.
Красивые мужские руки. И это они раздвинули мои бедра, и помогли причинить мне столько боли. Это их отпечатки останутся под моими ребрами. Удивительно, что он мне их не сломал. Правда, удивительно.
– Я знаю, о чем ты думаешь, девочка. Что тебя изнасиловали. Ты боишься меня. Это правильно. Но насилия не было, – продолжает убеждать меня Кай. Его голос дурманит и гипнотизирует. Таким детям рассказывают сказки.
То, что он отрицает факт насилия, делает его в моих глазах еще более безумным. Он как наркоман, который отрицает свою зависимость. Человек не в себе и совершенно не ведает морали и не отдает отчет своим действиям. КАК? Как он стал таким человеком? Как его вообще взяли в конгресс?
Насколько нужно быть великолепным актером, чтобы скрывать в себе ТАКОЕ зло?!
Мужчина прикоснулся к моим ребрам, залечивая мою рану «волшебным» кремом.
Дрожь усиливается.
Пальцем Кай ведет по моим ребрам, животу и поднимается к груди. Он размазывает мазь на синяки, что оставил там, и игриво щипает меня за сосок. В глазах – все те же искры безумия, интереса и похоти.
Я в ужасе. Замираю. Возбуждение накрывает острой волной.
Я понимаю, что происходит страшное, непоправимое. Я его жертва. И теперь я хочу найти утешение в объятиях своего душегуба.
Это начало болезни. Зависимости. Мне почти хочется прижаться к его сильному мужскому плечу и расплакаться, вымаливая большую ласку от этого мужчины.
Мне хочется вымолить хоть каплю любви. Хоть от кого-нибудь. Хотя бы на секунду забыть насколько я одинока.
Что даже родители меня не ищут, подруге наплевать, а Крис, наверное, уже давно женился и обзавёлся детьми.
Настолько мне всю жизнь не хватало любви…
– Жесткий секс, не более. Ты к нему привыкнешь. Давно пора. Твой организм, твоя киска давно хотели этого. Ты уже взрослая девочка, не так ли? Недавно стала, – он глухо смеется, как будто это, черт возьми, смешно.
– Не веришь? Смотри, какие острые вишенки, – сквозь вату слышу я, ощущая как его чувственные полные губы накрывают мои соски и втягивают в рот. Легкий укус, и все мои гормоны поднимают бунт в разгоряченной крови. Внизу живота вспыхивает первобытный инстинкт, с которым я уже прекрасно знакома.
Я не верю в это. Не верю, что это мои чувства. Он навязывает мне все это, а я не могу бороться.
Сейчас, когда Кай рядом, я почти не чувствую боли, словно он способен забирать ее своим присутствием. И даровать тоже. На моей шее затянулся невидимый ошейник, аркан, который повесил на меня этот мужчина.
В глубине души я осознаваю, что он начинает полностью владеть моими чувствами. Болью, желанием, доверием.
Кай посягает на мою душу, становится ее хозяином.
«Я не отдам тебе свою душу, ублюдок. Никогда. Я с удовольствием буду смотреть в твои глаза, когда ты будешь гнить за решеткой. Или в психушке.Смейся, смейся. Я буду смеяться последней», – кричит Мелиса внутри меня.
Мелиса вякает, пытается бороться. Лейла совершенно же разбита.
Вот так и я начинаю сходить с ума, думаю о себе в третьем лице, да и к тому же, успела поделить себя на две абсолютно разных личности.
– Н-н-не надо, – лепечу я, но требовательные губы продолжают ласкать мою грудь, не считая укусов, это ощущается нежно. Я нахожусь в шоке. Качаюсь на эмоциональных качелях, американских горках, и от всего этого у меня захватывает дух.
Я вот-вот полечу вниз, только что пережив мертвую петлю. Нет, нет….верни мне рассудок, разум. Дьявол…
– Опять отказываешься от подарка? Одно мое прикосновение – это уже подарок. Видимо, хочешь, чтобы я вернулся к грубости. Хорошо, за этим я и пришел.
– Что ты имеешь в виду?
– Нашу маленькую черную папку. Одежду ты всю испортила, я так подумал, тебе нравится быть голой. Через несколько месяцев мы – члены закрытого клуба, куда тебе не стоит совать свой журналистский нос, устраиваем аукцион. Ты будешь прекрасным его украшением, ягодка. Я не стану недооценивать твою красоту, – он усмехается, его сильная рука мягко касается моей кожи в последней раз. Я ощущаю жуткий холод, когда он разрывает контакт.
– Что…ты не можешь…
– Еще как могу. Успокойся, Хиллари тебе все объяснит. И кстати, с этого дня ты можешь выходить из комнаты, НО не дай Бог тебе с кем-нибудь познакомиться в этом доме.
Кай встает, небрежно кидая тюбик на тумбочку. Его взгляд все еще плотоядно скользит по моей груди. Я вздрагиваю, когда замечаю, как его члену становится чертовски тесно в джинсах.
Я не могла оценить размер объективно, когда он одет, но что-то подсказывает мне, что нет никаких шансов, что это могло войти в меня. Но вошло. Врезалось. Разбило.
– О-одежда. Мне н-нужна одежда.
– В этом и фишка, девочка. Привыкай ходить без нее. В следующий раз будешь думать, прежде чем отвергать мои подарки. Не стоит оскорблять меня своим высокомерием. Раз ты сильная и независимая женщина, получай соответствующее отношение. Время – деньги для меня, и уничтожив свой гардероб, ты выкинула в помойку 500 тысяч долларов. Полмиллиона. Да. Считай, ты перечеркнула неделю моей жизни. Хм. А я-то всего лишь забрал у тебя девственность. Не время. Почувствуй разницу и подумай над этим. Будешь расхаживать по дому голая, либо сидеть в своей коробке, – одарив меня злобной ухмылкой, Кай покидает мою спальню.
Я начинаю плакать, впиваясь ногтями в подушку. Надрывая связки в своем отчаянном вопле, я плачу и не могу остановиться, зарывалась с лицом в плед и делаю его насквозь мокрым. Из носа текут сопли. Изо рта – слюни. Из глаз – кровавые слезы. Капилляры наверняка полопались…а я продолжаю желть себя.
Но ответственна за все случившееся только я. Когда-то я сделала выбор, который привел меня сюда.
Лейла.
Flashback
. Событие из прошлого.
– Крис, не стоило так напрягаться, – улыбнулась Кристиану, смущенно потупив взгляд. Он приехал за мной на своей новой машине – небольшой черный и скромный Ford, и все же я жутко гордилась им, и мне приятно, что он встретил меня с практики. Я хотела сделать родителям сюрприз и провести выходные не в общежитии, а дома с ними. Надеюсь, они будут рады.
– Малышка, не стоит благодарности. Любой каприз за твою улыбку, – у Кристиана весь вечер горели глаза. Еще бы. Не сомневаюсь, что он так быстро накопил на машину, чтобы произвести на меня впечатление. Я впечатлилась. Но он остался другом. Я не могла разглядеть в нем мужчину. Черт возьми, Крис был идеален, по нему сохли девушки, но я просто не хотела его. Мне даже неловко чувствовать на себе его дружеские объятия.
Наверное, потому что я знала, как он хотел взаимности. А я не могла ответить.
– Крис, не называй меня так, – мы проехали мост и оказались в Бруклине. Старый добрый Бруклин. Здесь так спокойно. Никакой суеты. Я соскучилась по маме и папе. Они будут рады моим успехам…надеюсь.
– Мелиса, хорошо. Звучит слишком официально. Твое имя слишком взрослит тебя. Я-то знаю, что ты еще маленькая девочка, – не совсем тактично пошутил он, на что я надула губы. У меня не было от него секретов. Крис знал о моей невинности. Мне казалось, от этого он еще больше сходил с ума по мне. Крис во всем любил быть первым. Покорение вершины для него – наркотик.
Из него выйдет прекрасный отец, настоящий мужчина, заботливый муж. Вселенная, наверное, негодует, когда я отвергаю его.
– Ой, заткнись!
– Я любя, – он остановился у моего дома, и я с грустью посмотрела в окно. Это не дом, это сарай. Крохотный сарай, в котором я выросла. На кухне горит свет, родители, наверняка, дома.
– Тоже люблю тебя, – бросила наспех я, поцеловав его в щеку. Я сделала это, потому что не хотела долгих прощаний с Крисом. Мне каждый раз кажется, что он вот-вот меня поцелует. Но не решается. Боится потерять даже дружбу со мной.
– Мэл! – окликнул Кристиан, но я только помахала ему рукой и побежала по грязной дорожке. Когда обернулась и посмотрела на него вновь, мне показалось, что взгляд Криса устремлен в одну точку перед ним, а губы шептали: «люблю».
Это причиняло мне боль. Ну, почему? Почему Господь не пошлет мне хотя бы маленькую искру чувств к этому потрясающему человеку?
Я отворнулась, словно это меня ударили. Меня не любят. Так и есть, Крис. И меня не любят. Я тебя понимаю.
– Мам, пап! Я дома! – позвала с порога я, вешая пальто в шкаф. Да только вместо голосов родителей я услышала мужской смех, гогот и позвякивание бутылок из-под пива. Мейсон.
До меня дошел запах травки, что раздражал горло. Стало нечем дышать.
– Мейс! – вошла на кухню и увидела то, что было вполне ожидаемо. Мне не стоило приезжать сюда, не предупредив родителей и Мейсона. – Где мама и папа?
– Ммм…у друзей вроде. Я позвал своих, и они решили не мешаться.
Все ясно. Они не захотели быть свидетелями одной из вечеринок Мейсона. У родителей и так нервы ни к черту. С ним невозможно совладать.
Я пригляделась к вакханалии на крохотной и тесной кухне. В раковине – гора немытой посуды, на полу разбросаны пустые бутылки из под пива. Среди грязных подушек сидит Мейс и еще два мерзких парня – все в татуировках(черепа и жуткие символы), серых футболках и с такими рожами, которые хочется забыть и не вспоминать. Самый мерзкий из них – Фред, главарь всей «банды», курит траву, выпуская в воздух кольца дыма. Все не отрываясь смотрят на меня.
– Не знал, что твоя сестра такая цыпочка, – отталкивающим голосом произнес новенький в их компании. Его я еще не видела. Закатила глаза и скрестила на груди руки.
– Это мерзко, Мейсон! – махнула рукой, в поисках телефона. – Я вызову такси. Поеду обратно, – я знала, что могу с тем же успехом позвонить и Крису, но не хотела вновь просить его об одолжении.