Льну к нему, нуждаясь в ласке. Я не могу остановиться. Не могу. Кай не возражает. Он просто дал мне отдохнуть. Кормил пиццей и клубникой…
Моя душа испорчена. Я уже свернула на дорожку разврата. Кто знает, может, еще полгода общения с Каем, и я сама буду одной их этих девушек на фото…
Я не быстро поддаюсь влиянию, я не слабачка и не ведомая. Но с Каем Стоунэмом нет шансов. И все обстоятельства играют против меня. Я просто бессильна. Ну что я могу сделать?! Что? Побегу от него – догонит и накажет. Буду дерзить ему – исход аналогичный.
Буду буянить, он и вовсе лишит меня этой комнаты, тепла и уюта. Я начинаю думать, что я еще хорошо устроилась.
Сколько? Сколько стоит человеческая душа?! Неужели всего пять миллионов долларов?
Пока я чувствую себя в полнейшей безопасности в его объятиях и поглядываю на Кая, понимаю, что с ним что-то не так. Взгляд сначала какой-то пустой и растерянный. На миг мне даже кажется, что он смотрит так, будто не знает меня. Не видит. Спроси я у него сейчас свое имя, он его не назовет…
И это пугает куда больше, чем агрессия Кая.
Его хватка на моих плечах слабеет. Он выглядит напуганным, но лишь на доли секунды.
Я никогда не видела его таким уязвим как в эти едва ощутимые секунды.
В следующий момент Кай резко хватается за голову, подергивая себя за короткие волосы. Ему нехорошо. И мне становится не лучше.
Я начинаю чувствовать его боль, в ушах фонит навязчивый звон.
Я даже переживаю за ублюдка, хотя стоит радоваться…
Внезапно Кай хватает меня и резко наваливается, придавливает телом. Кладет, как подстилку, на лопатки без права на сопротивление. Я не понимаю, что происходит. Не понимаю…
– Ну, что, понравился мой сюрприз?! – остервенело спрашивает Стоунэм, прижимая меня к кровати. У меня начинается паническая атака. Еще пять минут назад он был таким уже родным…а сейчас. Я не узнаю этого человека. Эти мертвые глаза, что еще пять минут назад были для меня самыми красивыми на свете.
Я ненавидела его. И я любила его каждой клеткой своего тела и присвоенной им души. Что заставляло его меняться на глазах, оставалось для меня загадкой.
Мистика. Ну, не может человек быть настолько противоречивым. Он будто играет в кино и все время переключается на разные роли. То он – властный миллионер, то он – насильник и маньяк с планами на захват всего мира.
Я подумала, что Кай говорит о сюрпризе-кулоне.
– Кай, пожалуйста, давай не сейчас. Завтра. Мне…нехорошо. Я все таки чуть не утопилась…прошу, побудь со мной. Просто побудь со мной.
– Ты первая полезла. Сука похотливая. Строишь из себя мисс невинность, но все случилось, как я предполагал. Тебя только помани членом…и не говори, что тебе это не нравится. Быстро учишься. И я не виноват, что у тебя так мало мозгов, что ты даже утопиться не смогла, – он шлепает меня по щеке, его удар оставляет красный ожог на моей коже.
– Что ты говоришь такое…пойми меня…я увидела то, что меня очень обидело! Тебе почти удалось меня сломать, Кай, ты доволен? МНЕ БЫЛО БОЛЬНО! И не только потому, что ты омерзительный извращенец! А потому что…, – глотаю слезы, признавая полнейшее поражение перед этим дьявольским мужчиной. – Ты…потому что я не одна у тебя…мне больно от того, что ты трахаешь других! Ну, давай, скажи…ты доволен теперь?
У меня начинается истерика, камни боли всплывают со дна на поверхность океана. А потом снова тянут меня на самое днище…в темноту, куда не доберется даже самая смелая рыбка.
– А ты что думала? – он с силой сжимает мой подбородок. Глаза метают молнии, взгляд полон презрения и похоти. – Что я долго буду с тобой нежиться? Скоро, шлюшка, скоро. Расплатишься телом за то, что сорвала когда-то мои планы. Да, я злопамятный, как черт. И я буду питаться твоей болью, твоими слезами всегда. Я тебя раздавлю.
Я уже не понимала, что он несет. Это не ОН. Это не может быть он!!! Он же…
А потом понимаю, как глупо я его оправдываю. Да, его выражение лица в эти минуты меняется, но это не делает его другим человеком. Нет никакого брата-близнеца. Кай не выходил из комнаты, и это не помешало ему стать мистером Зло за одну секунду.
Это он.
И ничто на свете не способно оправдать его дьявольские поступки.
Это тот самый человек, что оттрахал меня у шкафа, заставляя смотреть в зеркало на мое раздавленное тело, на лужу крови, на расщепление моей души. Надругался над моим телом.
Это тот самый человек с фотографий, что все это время трахал десятки баб в самых разных состояниях.
И это тот человек, который снял курок с предохранителя и заставил меня взять в рот его член.
Заставил. Дело было не в минете, а в акте чудовищного насилия. Садистского непростительного.
Он заставляет меня сделать это снова. Привязывает руки к изголовью кровати лентой из тумбочки, ноги сцепляет, чтобы не брыкалась. Он завязывает ленту так, чтобы она обволакивала мою шею.
Когда я пыталась вырываться или возмущаться, то начинала чувствовать легкое удушье.
Я начинаю орать, но ему не нужен кляп…ему хватит собственного члена, чтобы заткнуть меня.
Кай меня не щадит. У меня болит рот, когда он грубо имеет его.
В голове моей что-то щелкает. Опять клинит. Пытаюсь уйти от реальности. Наблюдать за очередным актом разврата со стороны…пытаюсь успокоиться.
Но боль беспощадна. Она медленно проходится по всем моим косточкам и скатывается в огромный комок в горле. Встает, перекрывая гортань. Мешает дышать.
Удушье. Опять оно.
Мне плохо. Его бездушные толчки ранят меня. Именно пустые. Будто я дырка. Будто он не переживал за меня, когда увидел мое бездыханное тело в ванной…
Зачем ты тогда спас меня, Кай? Зачем? Чтобы убить самому — простой и логичный ответ. Только медленно.
Он кончает на мою грудь со стоном полным нереального удовольствия. Боюсь представить, как ему хорошо. Он же кайфует от такого. Взять силой. Мог бы попросить…и это пугало меня еще больше.
Что я хотела его. Если бы он не выходил за рамки, я бы сама встала перед ним на колени, взяла бы его в рот и получила тонны удовольствия от того, что дарю ему этот кайф. Я бы поймала хотя бы толику власти…своей женской власти.
Неужели он не хочет, чтобы все было именно так? Или его больное воображение видит меня, как одну из его путан с тех фотографий.
– Блядь, киса. Не знаю, что на меня нашло, – через несколько минут пытки, он наклоняется ко мне и целует. Ему самому не противно? Целовать меня после минета? Он и этих мерзких телок целует?
Но в поцелуе я чувствую разрушающий меня трепет его губ и, представьте себе…от этого боль только усиливается.
Но ее характер меняется. Это другая боль…сожаление. От того, что все не так, как я представляю себе перед сном в своих розовых и сопливых мечтах.
Любая девочка до последнего верит в сказку. Верит, что чудовище в любой момент очнется от страшного проклятия, которое возложила на него мерзкая колдунья. В случаем с Каем – это его жизнь, его судьба.
Я опять его оправдываю, да?
Это уже просто на грани фола. То, что он творит. Это не эмоциональные качели, это эмоциональная американская горка, и я боюсь, что следующую «мертвую петлю от Кая Стоунэма» я просто не выдержу.
Теперь уже точно.
Он трахает меня, пока я привязана к кровати, но не перестает смотреть в глаза. Это снова тот Кай, что спас меня в ванной. Боже, как чудовищно быстро он умеет менять взгляд…свое поведение. Движения своего тела.
Он резок и долбит меня сильным и четкими толчками, но мне это нравится. Ласкает соски пальцами, гладит животик и спускается к влажным только для него складкам.
Его толчки хоть и резкие, но чувственные. Они медленно переходят в плавные, круговые движения. Кай развязывает мои руки, обеспокоенно целуя запястья:
– Я хочу твои руки, киса. Выпусти свои коготки. Отомсти мне. Поставь меня на место, девочка, – голос Кая полон сладкой муки.
Я схожу с ума от его слов, от нежности, что касается запястий. Его крепкий член пульсирует, движется во мне, дразнит, иногда выскальзывая.
Я слушаюсь. Мои руки скользят по его упругим и сильным мышцам спины. Чувствую, как они напрягаются под кончиками моих пальцев. Провожу ладонями по широкой и влажной из-за безумных толчков спине, нерешительно замираю на пояснице.
– Твою мать, как узко. Ты влажная плохая девочка. Киса, у тебя есть коготки? – он толкается в меня с рыком. Сумасбродно кричу его имя, опуская руки на бедра Кая.
Сжимаю своим ладонями, выпуская когти. Его мышцы на бедрах такие сильные, налитые свинцом…в ответ Кай надрывисто стонет, награждая меня сладкими толчками.
Я сдаюсь. Его ласка и грубость уже давно пробудила в моем животе трепет и сладкую негу, которая охватывает все тело. Ощущаю его кожей, но мне этого мало.
Я хочу быть еще ближе.
Еще ближе в такие минуты.
Мы сходим с ума. Я чувствую это. Кай не признает в слух, но он начинает зависеть от меня также, как я от него.
Мы синхронизированы, мы словно отражение друг друга, в котором видим себя настоящими…
Человек-логик бы начал искать объяснения. Психиатр объяснил бы мне, что это стокгольмский синдром. Но нет. Я знала, что это.
Это выбор. Выбор наших душ – гореть вместе и сжечь друг друга рано или поздно до тла.
Просто так суждено. Просто наши души нуждались в этом…я – в пленении, в заботе, в побеге от одиночества любыми путями. Он в чем-то другом. Я не знала, в чем именно и почему он выделил меня среди других…
Я просто чувствую.
– Тебе нравится? Нравится, как я тебя трахаю, Леа? – столько страсти в его голосе, мое сердце готово разорваться от переизбытка эмоций.
– Скажи! – шипит он перед кульминацией и замирает. Это невыносимо. Мне необходимо…Боже, верни толчки…верни себя.
Сдаюсь.
– Нравится, Кай. Мне нравится…
– Умоляй меня.
– Пожалуйста, дай мне кончить. Пожалуйста, – мой голос полон отчаянья. Сжимаю его своими стенками, на что он рычит и начинает неистово долбить меня.