нную, запертую в неволе, душу.
– Возьми меня, возьми меня, возьми меня, – иступлено шепчу ему на ухо. – С собой.
Кай болезненно хмурится, будто мой шепот способен отравить его.
– Арр, хорошо, киса. Ты такая ласковая, что отказать тебе невозможно. Почаще бы так, – рычит он и тут же строго добавляет. – Пока я с партнерами будешь в сопровождении охраны. Они будут не близко, но будут наблюдать за тобой. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Готовься. Через десять минут тебе принесут костюм, снаряжение получим на верху, – Кай как-то странно смотрит на меня, приподнимает и сжимает в сильных ладонях ягодицы. – Блядь, в кого ты меня превращаешь?! Того и гляди, пойду и расцелую весь белый свет.
Я пожимаю плечами, а потом визжу от радости, хлопая в ладоши. Вот так. Я продалась. За кулон, за красивые слова и места, которые передо мной открылись. Немного лоска, и я уже сама подлизываюсь к человеку, который развратил мою душу, и хрен знает, что еще сделает с ней вновь.
Ты просто его любишь. Любишь, Лейла.
– Нет, – говорю я вслух, когда Кай уходит из номера. – Я просто приняла правила его игры и следую им. Но это еще не значит, что я не обойду его на нашем поле и не оставлю далеко позади себя. Я выиграю. И я буду свободной. Потому что это, то чего хочет душа любого человека.
***
Не знаю, зачем я сюда напросилась. Я не умею кататься на сноуборде. Но вид с горы не менее потрясающий, чем там снизу. Австрия так красива и безмятежна. Это не Нью-Йорк с вечной суетой и спешкой, и бомжами, которые иногда так и норовят облить тебя дешевым алкоголем. Нью-Йорк и так грязный город, но если поставить его рядом с этим местом в Австрии, это просто днище мусоропровода.
Кай бросает меня часа на два. Он то разговаривает с какими-то мужиками в горнолыжных костюмах, то они идут пить кофе. Все это время я торчу на горе и пытаюсь слушать своего инструктора, но у меня ничего не выходит, даже когда она берет меня за руки и пытается учить кататься. Я не доверяю женщине-инструктору. И замечаю, что ее это злит. Я – самая непутевая ученица, и в конце концов сдаюсь, просто садясь на лавку и отпуская девушку. Буду просто смотреть на этот прекрасный вид пока не стемнеет и ждать Кая. Некоторые мужчины тоже со своими женами или «шлюхами». Все в костюмах, и трудно что-то понять. Кто как выглядит, кто кем здесь является. Кто просто отдыхающий, а кто из круга Кая.
Я начала замерзать от бездействий и уже хотела идти в зону отдыха, как Кай резко затормозил передо мной на сноуборде.
Думала, что нет ничего сексуальнее Кая в строгом пиджаке, белоснежной рубашке и бабочке. Или обнаженного. Но нет…
Весь этот костюмчик для катания делал его похожим на супергероя. А я чувствовала себя глупо в шапке. Кай одел на меня свою каску, оставаясь с неприкрытой головой.
Всерьез начинаю переживать, что он может простудиться. Я нормальная?
– Инструктор жаловалась на тебя, плохая девочка, – он улыбается. Очевидно, переговоры прошли удачно. Хотя нет…он улыбается так широко, что от уголков зеленых глаз отходят маленькие лучики. Он пьян. Немного, но все же.
– Давай, давай вставай. Расселась она тут, – приказывает Кай, беря меня за руки.
– Стоунэм, я безнадежна. Зря я напросилась.
– Это легко. Спустимся один раз.
– Нет, я пас. Кай, мне страшно!
– Поверь, мой гнев, если ты не доверишься и не съедешь со мной, будет куда страшнее, – его глаз начинает дергаться и я вижу, как быстро меняется его настроение. Вот-вот осатанеет и столкнет меня с горы…
Выпячиваю нижнюю губу, строя из себя маленькую и пугливую девочку. Встаю напротив Кая, крепко держа обе его руки.
– Так, напряги тело. Все мышцы должны работать, особенно ноги и бедра. И держись за меня очень крепко. Если мы упадем, то вместе, если тебе от этого легче. Не хочу, чтобы ты отшибла себе задницу. У меня на нее большие планы.
Меня пугают его слова, но вместо возмущений, я только нервно посмеиваюсь. Он видит как я не уверена. Как только мы начинаем двигаться, я впадаю в панику и торможу процесс, начиная издавать непонятные звуки страха. Каю стоит больших сил, чтобы не наорать на меня, наверное. Он довольно терпелив – раздает мне инструкции приказным, но спокойным тоном, иногда даже подкалывает за неуклюжесть. Дую губы и иногда игриво стукаю его перчатками по дутому костюму. Кай на это только крепче держит меня, успевая покрывать теплыми поцелуями мои щеки и уголки губ, проводя инструктаж.
Конечно. Нас никто не видит. Наверняка пытается таким вот «пряником» подготовить меня к ночному кошмару. Когда Кай проявляет подобие человеческих чувств, я теряюсь. Совершенно. Ищу в его действиях подвох, готовлюсь к самому худшему.
Кай ничего не делает просто так. Рано или поздно он предъявит мне извращенный его разумом счет.
Прошло уже полчаса, а мы почти не сдвинулись вниз по горе. И что он со мной возится?!
– Чего ты боишься? Я с тобой, киса.
– Не знаю! Тут снег и такой резкий спуск…я видела, это гора красного уровня! А я новичок! Кай, я не могу!
– То есть ты мне не доверяешь?! – рявкает он, сжимая мои руки в перчатках. Чувствую, что он злится по-настоящему. Подходит к той самой грани…
Конечно, я тебе не доверяю. Ты тот, кто может, нежно целуя, воткнуть нож в живот и распотрошить на кусочки. Какое тут может быть доверие…
– Доверяю, – шепчу, глядя в зеленые глаза. Зрачки расширены и его самого иногда пошатывает. Видимо, на отдыхе он пьет по-черному.
– Ну, вот и все. Вожусь с ней, как с маленькой. Только бесить и умеешь, – ворчит он, но через несколько минут, когда я расслабляюсь и полностью даю ему рулить нашими телами, я вижу на его лице улыбку. И чувствую ее на своем.
У меня получается! Получается! Ну, как сказать…я просто расслабилась и держу равновесие на доске, а Кай держит меня за руки, и мы спускаемся вниз. Ближе к концу горы мы разгоняемся не по-детски, и я чувствую, как ветер дует мне в лицо, но не ощущаю холода. Кровь слишком горяча от переизбытка адреналина.
– Умничка. Ты умничка, Киса. Мы ни разу не упали. Со мной…ты в безопасности. Запомни это, – на миг мне кажется, что он вот-вот набросится на меня и поцелует. Но взгляд Кая скользит по какой-то компании из мужчин, которые иногда посматривают на нас.
Он не хочет целовать меня при них. И это причиняет боль, еще раз расставляя все на места. Я – его шлюха.
– В безопасности, пока слушаешься, – поправляет себя Стоунэм и кивает охране. Кай уходит в сторону мужчин, позволяя телохранителям сопроводить меня до своей комнаты.
Я принимаю душ, пытаясь собрать все события, что происходят, между нами, в единую картину. Но ничего не выходит. Иногда я ненавижу его так, что кажется, что моя ненависть страшнее атомной войны. А иногда…когда он человечен, благороден. Вежлив, галантен и учтив, я вижу в нем идеального мужчину. Сильного. Собравшего бизнес, сколотившим целое состояние. Умного и мудрого. Политика, который вещал с экранов телевизоров о переменах к светлому будущему…
А потом вспоминаю чудовище. Зверский взгляд, полный похоти и разврата. Вкус смерти в моем рту, и самое жуткое – тот ужас на фото. Если бы вы видели, вы бы сразу все поняли. Такой садизм может нравиться только очень страшному человеку. Плетки, цепи, кольца и другие атрибуты для «запретных удовольствий» снятся мне в страшных снах. Это даже хуже, чем просто извращения.
Как вспомню, так вздрогну. Даже тошнота накатывает, несмотря на то, что я почти ничего не ела.
Когда я звоню Каю в номер по внутреннему телефону, он не отвечает. Пытаюсь расслабиться и смотреть телевизор, но потом слышу в коридоре шаги и женский смех. Звук каблуков и мужских туфель. Меня бросает в леденящий кожу и душу жар. Боже…
Я выключаю все источники звука в номере, стараясь прислушаться к тому, что происходит в соседнем номере. Женщина стонет. Нет, не стонет. Орет!
Непролитые слезы скребут по изнанке моих щек. Пока я сдерживаюсь, чтобы не закричать, меня трясет. Молчать. Молчать, Лейла. Но молчание причиняет только больше боли.
Отчаянно пытаюсь оправдать Кая. Это не он. Это не может быть он. Это кто-то другой в его номере. Но, судя по звукам…ремня и жутких криков девушки, Кай именно там и придается своим греховным и похотливым желаниям. Тем самым, что я видела на фото. С другой. С другими…Я слышу два мужских смеха, хлопает дверь. Пытаюсь различить хоть что-то, и мне уже кажется, что стонут несколько разных девушек. Там настоящая оргия.
Менч выворачивает желчью. Дрожащими руками ищу в сумочке успокоительное – добрячка Хиллари позаботилась обо мне заранее и приготовила аптечку на все случаи жизни. Тряска после принятой таблетки успокаивается, и я пытаюсь заснуть, считая овечек и опадающие за окном снежинки.
Ничего не выходит, потом что, как только я проваливаюсь в сон, я слышу новые ужасающие подробности групповухи (или что там еще может быть?) за стеной.
Невероятно. Они – животные. Просто дикое стадо волков, зверей в период полового созревания. Это чудовищно.
Неужели ты не знаешь ответ, Лейла? Ты и сама такой стала. Дешевая подстилка, раздвигающая ноги для своего хозяина. Ты же не можешь жить без него, и твоя боль, твоя жгучая ревность, испепеляющая каждый орган внутри твоего бренного тела живое тому доказательства. Чувствуй, чувствуй эту боль. Ты любишь ее. И ты не сможешь, ты больше никогда без нее не сможешь…и если ты думаешь, что ты чем-то отличаешься от этих людей и от этого круга, то успокаивай себя этими мыслями. Потому что ты уже подошла к грани, перешагнув которую, ты станешь такой, же как они.
– А разве у меня есть выход?! – всхлипываю, кутаясь в одеяло. За стеной все утихает, после нескольких хлопков дверью. Теперь звуки не мешают мне уснуть, но боль и разрывающаяся на куски голова мешают спокойствию. Вздрагиваю. Слышу, как дверь в моем номере открывается.
Просто притворись глубоко спящей. Просто притворись.
– Кис-асаааса, – бормочет Кай, и я понимаю, что жутко пьян. Офигеть. Никогда бы не подумала, что он еще и алкоголик. Я конечно знала, что он курит и может выпить стакан виски перед сном, но чтобы так нажраться. Видимо, переговоры были очень удачными или же наоборот. —Ты спишь?