Диего книжные копания не любит совершенно, но в отсутствие Итсаску на нем связь, и он почти все время у компьютера и что-нибудь жует, переписываясь с ребятами и другими агентствами. А потом все выключает и тащит нас с Ликой в спортзал.
Ильвир на днях улучил момент, когда я сидела в кабинете у Цезаря одна. Карлик вошел, осторожно закрыл дверь и неуклюже забрался ко мне на диван.
– Настя, нам надо поговорить.
У него одно веко чуть больше опущено, чем другое, он такой рыжеватый и неуклюжий. По выражению лица никогда не понять, о чем он думает.
– Я должен попросить у тебя прощения за тот день, когда Локи… ну, ты понимаешь.
Он даже не мог произнести «вырвал Рите сердце». Его лицо дернулось от нервного спазма.
– Все в порядке, Ильвир, честно.
– Ты не понимаешь, я так глупо поступил. Ты ведь совсем не виновата, что Кали наложила на тебя проклятие. Но тогда, когда ты вошла, мне было очень больно. Я ведь думал… что потерял…
Я с болью смотрела, как он сжимает маленькие руки. Просто удивительно, что Рита – его дочь.
– Я бы тоже была в панике, – мягко ответила я.
– Рита все для меня. Сама понимаешь.
– Понимаю.
– Значит, друзья? – Ильвир чуть наклонил голову набок.
– Конечно. – Я улыбнулась ему. – Я правда не обижалась, Ильвир. И я рада, что с Ритой все в порядке.
– Слава богам…
– Ильвир, ты в оружии разбираешься лучше, чем я. Мой меч в Аду вспыхнул огнем, когда я сражалась с Белиалом. Это какая-то реакция на демона?
Ильвир нахмурился:
– Покажи-ка меч.
Я сходила за оружием и положила его между нами на диван. Ильвир поиграл с отражением света на клинке, провел ладонью по украшавшим его гарду ставам.
– Я помню этот меч. Нет, тут обычные охранки, уберегающие бойца от случайных ран. И сплав самый обычный. Дело не в мече.
Он посмотрел на меня. Один глаз из-за опущенного века казался задумчиво-ироничным, а второй – обычным. Я отвела взгляд. Значит, дело в посвящении. Что-то со мной старуха сделала. Что-то хорошее? Или мне придется за это заплатить?
– Знаешь, Настя, – Ильвир чуть дотронулся до меня ладонью, – чем больше я узнаю тебя, тем больше убеждаюсь, что ты не просто говорящая с призраками. Ты как этот меч: обычная с виду, с определенными способностями, но внезапно вспыхивающая внутренним огнем. Ты спасла не только мою дочь. Спасла Локи, Диего, а ведь они сами по себе сильнее и могущественнее тебя. И все же… именно ты веришь в каждого из нас так сильно, что становишься сильнее ради нас. Это удивительно. Это то, что восхищает меня в тебе. Ты очень сильная духом.
– Боюсь, что ты переоцениваешь меня, Ильвир. Не такая уж я сильная.
– А мы еще посмотрим. – Он подмигнул мне обычным глазом. – Посмотрим.
Вчера, пока мы корпели над реестром, пришедшим из Лиссабона, вошла Рита, села напротив (мы в кабинете Цезаря вокруг его стола сидели вчетвером: Джонни, Диего, Лика и я) на диван и, пока мы читали каждый по столбцу на странице, смотрела на нас. Рита хороша: в расклешенных брюках, жакете с эффектным поясом, подчеркивающим ее осиную талию, широкополой шляпе, из-под которой каскадом падают уложенные рыжие волосы… Джонни заметно занервничал с ее появлением. Интересно, у них что-то было? Ведь Джонни немало времени провел с Ритой, а она так и излучает искушение, даром что ведьма. Но Джонни – демон. И граф Виттури…
Усилием воли заставила себя вчитаться в старинный текст, португальский, написанный от руки, он был почти непонятен, но мы надеялись, что найдем хоть что-то, отдаленно напоминающее описание картины с демонессой. После посвящения мне стало легче переключаться с мыслей о графе на другие, как же я была за это благодарна старой ведьме!
– Уф, – Лика потянулась, – в моем столбце ничего. Пойду сварю нам всем какао.
Какао Лика делала невероятно вкусный: с палочкой корицы и воздушными облачками зефирок, которые выпекала сама. Я даже уговорила ее часть отдавать в наше кафе: вкуснее зефирок ангела я ничего не нашла. Пепе с энтузиазмом отнесся к лакомству: мы подавали по одной штучке с чашечкой кофе.
Когда ангел вышла, Рита отложила журнал с глянцевыми картинками, поднялась и подошла к столу.
– Мальчики, если не возражаете, нам с Настей надо поговорить.
Мальчики не возражали. Слегка разочарованные, что не они вызвали у Риты интерес, они вышли, прикрыв за собой дверь кабинета.
– Настя, что с графом Виттури? – огорошила меня Рита.
– В каком смысле?
– Он какой-то… странный.
– Он демон, Рита, нормальным он не был никогда, – попыталась отшутиться я. В зеленых глазах Риты не было ничего похожего на смех, а вот желания испепелить меня хоть отбавляй. – И вообще, чего ты меня спрашиваешь? Я его почти не вижу.
– Почти не видишь? – Рита просканировала меня с головы до пят. – Ты знаешь, что ночами он сидит на карнизе твоего окна?
– Что?!
Рита пожалела, что ляпнула это. Мое сердце подпрыгнуло, застучало как бешеное. Он так близко каждую ночь! А я его не чувствовала совсем. Ему удалось порвать нашу связь? Тогда зачем ему мой карниз?
Разум проснулся чуть позже: да угомонись, идиотка. Джонни просто больше тебя не сторожит, вот графу и приходится тебя охранять. Ты же сосуд, полный питательной крови для Ноктурны. «Чаша Грааля», – вспомнились слова говорящего с призраками. Я передернула плечами.
– Я не говорила с графом. Не знаю, что тебе сказать, Рита.
Красавица ведьма недовольно хмыкнула. Вошла Лика с подносом, за ней просочились Джонни и Диего. Минут десять мы сидели на диване и болтали. Потом снова взялись за работу. Рита прошла в свой кабинет этажом ниже, у нас там были еще помещения, соединенные с этажом агентства винтовой лестницей, но в основном складские, а также небольшая квартирка Цезаря.
Рита облюбовала себе маленькую каморку, и теперь там висели сухие травы и стояли колбы с жидкостями и веществами неизвестного происхождения. Мы к ней не лезли, да и ведьма сама закрывалась, пуская только Ильвира.
– Возможно, вот это? – Лика провела пальцем по одной из строк. – Упоминается, что в 1756 году в Лиссабон было привезено десять картин, уцелевших при пожаре в доминиканском монастыре в Гимарайнше. Вот здесь: «Успение Девы Марии», «Святой Фома Аквинский»… вот! «И весьма мерзкого вида картина с демоном в образе женщины». Возвращены девять картин, одну оставили в хранилище.
– Значит, картина в Португалии? – уточнил Джонни.
– Мы не дошли до реестра исходящих картин.
– Так давайте его откроем. Найдем дату возвращения картин монастырю. – Диего взялся за старые листы реестра.
– Восьмого октября 1756 года, – сказала Лика, проверив запись, – тут прямо на полях пометка.
– Значит, восьмого октября. Читать начнем с этого момента.
– А вдруг это не наша картина? – Я задумчиво обняла ладонями еще горячую чашку какао.
– Надо проверить любую зацепку. – Джонни покрутил фенечки на запястьях. – Ноктурна не должна добраться до нее первой.
Чихнув от пыли, поднявшейся от перелистывания реестра, я отошла к окну и взглянула на Барселону. Город был залит весенним солнцем. Небо было чистым, без облаков. Самое оно, чтобы гулять, а не копаться в реестрах таких давнишних, что найти что-либо в них все равно что иголку в стоге сена отыскать.
– Нашел! – Диего ткнул пальцем в страницу. – Брат Ансельм увозит с собой шесть Евангелий в окладах и три картины: «Крещение Иоанна», «Мученичество Святой Лучии» и на дознание картину с богомерзкой жрицей сатаны.
– А куда увозит? – Лика нетерпеливо тряхнула золотыми кудрями.
– Неизвестно. – Диего с досадой выругался. – Опять тупик. И может, не наша картина вовсе.
– Погоди… – Лика задумчиво покрутила пресс-папье Цезаря. – У каждого монастыря своя летопись, хозяйственные книги. Возможно, если здесь не написано, куда отбыл брат Ансельм, то найдем что-нибудь в летописи самого монастыря в Лиссабоне?
– Но у нас ее нет. – Диего сверкнул глазами, облизал пухлые губы и тут же повеселел: – Значит, едем в Португалию!
– Погоди веселиться, – обрезал его Джонни, – сначала Старику эту новость сообщи, посмотрим, кого он пошлет.
– Да и не надо, может, ехать, кажется, в Лиссабоне есть агентство или агент? – Лика пощелкала пальцами, пытаясь вспомнить. – Педро, по-моему. Я сейчас сверюсь с базой!
Ангел унеслась на свое рабочее место.
Я переглянулась с Диего. Оборотень по-прежнему недолюбливал Джонни, и между парнями постоянно чувствовалось противостояние. Они даже внешне были такими антиподами, что объединить их в команду казалось невозможным. Может, и лучше, если есть возможность связаться с агентом в Португалии. Если бы граф отправил этих двоих на задание, не исключено, что они от монастыря камня на камне бы не оставили. В то, что мне поездка не светит, я верила абсолютно. Не тот сейчас момент, чтобы отдаляться от графа Виттури: мою кровушку могут снова возжелать силы тьмы. Сосуд следовало охранять и хранить. Иногда ощущать себя пробиркой с лекарством для Ноктурны было противно. И как она на меня в аду не набросилась? Удивительно. Похоже, пока по моей крови гуляло зелье Риты, я была невкусной?
Агент Педро нашелся, мы связались с ним по скайпу. Он как раз водил по Лиссабону группу туристов, поэтому отослал их осматривать церковь, а сам сел в тени храма на ступени и включил видеосвязь.
– Вы хотите, чтобы я выяснил, куда ездил монах? Без проблем! – Загорелый парень с кудрявой шевелюрой широко улыбнулся в камеру. – А когда нужно?
– Сегодня. Сможешь? – Диего напряженно вглядывался в экран монитора.
– Вот только отведу группу к крепости и помчусь выяснять.
Он помахал нам и отключился.
– Я его никогда не видел на балах, – отметил Диего.
– Он новенький, как и Настя, только присоединился в начале прошлого года. И он не может покидать Лиссабон.
– Почему?
Лика улыбнулась мне, и ее синие глаза озорно свернули.
– Он что-то типа домового, только в городском масштабе.
– А такие бывают?