Буйные кулаки – воздушный прием, превращающий обычные удары в Кулаки-молоты! Причем в Ясности они наносили вдвое больше урона!
К десятой секунде убыстрения я применил почти девяносто Кулаков-молотов, усиленных Призрачным когтем Риндзина, раз тридцать ударил Буйными кулаками, а Аваддон все еще продолжал падать где-то в недрах пещеры, притягивая к себе руки. Демон потерял около трех миллионов очков жизни, я же был уже на полпути к проему, и у меня оставалась секунда в ускорении, чтобы свалить.
Я глянул на логи, потом на таймер Ясности, показывавший, что…
Что?!
У меня… 64 секунды вместо одной!
Улучшен навык безоружного боя: +3. Текущий уровень: 63 (ранг II).
Точность и урон ударов, наносимых без оружия, повышены на 1320%.
Объем духа: +300. Итого: 7590.
Проорав что-то восторженное, я передумал удирать, а когда снова посмотрел на цель, похолодел – ладони уже не мерцали. Руки демона налились слепящим огнем и вот-вот готовы были вспыхнуть. Словно в замедленной съемке, я видел начало ядерного взрыва, точку, откуда сейчас рванет во все стороны губительный жар.
Секунду поколебавшись – тренировочный манекен из Аваддона вышел что надо, с удовольствием поколотил бы его еще – я решил не рисковать и валить как можно дальше от Провала. Так я и сделал, рванув в противоположную от врат сторону и вверх. Стены замельтешили, смазавшись в одно светящееся пятно.
Я застыл в небе на высоте птичьего полета и только тогда вышел из убыстрения. Меня замутило, голова разболелась так, как если бы ее раскроили топором. Эффект долгой Ясности? Мир перед глазами поплыл, предметы удвоились, утроились и закрутились каруселью. Еле удалось сфокусировать зрение. Затуманенным взором я увидел, как из Провала вырвалось огненное зарево. Чуть позже прогрохотал взрыв.
Не решившись оставить персонажа в воздухе, я полетел искать убежище в лесу. Даже Спящий не скажет, что за каверзу подкинет мне «Сноусторм» завтра, посмотрев на мой бой с Аваддоном. Отменят навыки, и рухнет Скиф без Полета, закончив Демонические игры.
Найдя место на лесной поляне, окруженной мертвыми деревьями и странными колючими кустами, где не было ни неписей, ни игроков, я успокоился и в последние минуты игрового дня удовлетворенно оценивал достигнутое:
Безоружный бой II ранга: 63.
Каменная кожа: 6.
Медитация: 15.
Ночное зрение I ранга: 18.
Устойчивость: 42.
Жуткий вой: 37.
Имитация: 9.
Летаргия: 3.
Освобождение: 2.
Взятый первый ранг Ночного зрения приятно удивил – видимо, пропустил во время транса…
– Так-так-так… Смотри, кто здесь!
Кусты раздвинулись, и оттуда выбрались двое призванных: орк-воин Фобос 21-го уровня и темная эльфийка-маг Смузи 19-го.
Я подобрался, приготовившись к бою. В Ясности этой пары хватило бы мне на один зуб, но голова все еще гудела, меня мутило, да и духа почти не осталось. Если бы хотели напасть, ударили бы в спину. Да и что успеешь за пятнадцать секунд до завершения игрового дня?
– Скиф, надо же… – говорила эльфийка, стоя на почтительном расстоянии. – Знаешь, парнишка, а ты, оказывается, ничего так. Просто красавец!
Ее глаза бегали, она нетерпеливо пританцовывала и то и дело поглядывала мне за плечо. В спину толкнуло дурное предчувствие, и я рванул вверх за полмгновения до того, как в тыл ударил вампир-головорез Райкер. Спасибо, Смузи, что ты так паршиво владеешь собой!
Полет! Я взлетел на метр, однако реакцией эльфийка обладала отменной: взмахнула руками, растопырив пальцы, и в меня полетели два серебристых комка. Прежде чем я активировал ускорение, они развернулись надо мной куполом мерцающей прозрачной сети, которая мгновенно облепила тело, сковав движения.
Эфемерная паутина смирения
Вы обездвижены на 30 секунд или до тех пор, пока паутина не будет уничтожена, и теряете 14 очков жизни в секунду. Скорость применения навыков снижена на 50%.
Внимание, паутина не подвержена физическому урону!
А вот я сам действовал непозволительно плавно, будто кто-то замедлил время специально для меня. Наверное, таков побочный эффект от долгого пребывания в состоянии Ясности – нарушается восприятие времени-пространства.
Жуткий вой, выданный рефлекторно, прозвучал неубедительно и не сработал ни на ком – то ли из-за того, что замедление исказило способность, то ли из-за слишком большой разницы в уровнях с ганкерами.
Уже упав, спеленатый Паутиной, я активировал Ясность, но она вообще не включилась, хотя дух успел немного восстановиться. Запаниковав, я попытался дернуться, но не смог шевельнуться. Радостно оскалившись, орк замахнулся мечом и бросился на меня.
До чего же тупо! Вырваться от самого Аваддона и так попасться!
И тут наконец активировалась Ясность. В двух шагах от меня остановился орк. Точнее, не остановился, а замедлился. Казалось, он завяз в уплотнившемся пространстве, и преодоление сопротивления требовало от него колоссальных усилий. Во второй его руке медленно таял щит и проявлялся трезубец.
Паутина пришла в движение, медленно сдавливая меня, впиваясь в тело. И это в Ясности! Значит, при обычном течении времени из меня за секунду получился бы фарш. Еще раз рванувшись, я убедился в тщетности усилий и вдруг сообразил, что у меня появились новые возможности. Да, я не могу дернуться и ударить паутину, но что скажете на это?
Духовный сокрушающий кулак-молот справедливости!
Я нанес удар изнутри. Механика приема сработала: в месте контакта продавился фантомный кулак, словно прорывающийся сквозь очень прочную пленку, и по тончайшим нитям Паутины побежали алые сполохи. У Эфемерной паутины смирения слетело чуть больше трети прочности. Бить пришлось три раза. Духовные удары расходовали запасы ресурса, и когда Паутина рассыпалась, Ясности оставалось на секунду.
Работая кулаками, как лопастями мельниц, я устремился к головорезу, как к наиболее опасному… И не успел. Ускорение закончилось, а откат после него замедлил восприятие времени, я стал медленным и плавным, движения мои – предсказуемыми.
Райкер уклонился от кулака, направленного в лицо, скользнул за спину и атаковал. Спина взорвалась болью, я кувыркнулся в воздухе, и огромным трезубцем орка меня припечатало к земле лицом. Жизнь слетела наполовину, и шкала продолжала ползти вниз.
– Сруби ему башку, Фобос! – заорала эльфийка.
Сжав зубы, я извернулся и выдернул трезубец из поясницы, боковым зрением наблюдая, как от магички ко мне тянутся белесые нити. Справа от меня Райкер занес обе руки с кинжалами, рассчитывая ударить крест-накрест, а слева Фобос замахнулся мечом.
Перекатившись к орку, я ушел от удара вампира и принял меч на трезубец. Белесый щуп, выпущенный эльфийкой, застыл напротив моего лица, и в этот миг…
Четвертый день Демонических игр завершен!
Сообщение отпечаталось в глазах и все еще растворялось, когда я осознал себя в реале. Интра-гель схлынул, я рассчитывал увидеть Кэрри, помятую после вчерашнего празднования, но встречала меня не она, а незнакомый мужчина лет сорока. Его узкое вытянутое лицо напомнило крысиную морду. Белесые волосы были зализаны назад, обнажая скошенный лоб.
– Добрый вечер, мистер Шеппард. Меня зовут Дональд, я ваш новый временный ассистент. Но это ненадолго.
– Добрый… Э… А где Кэрри?
– Мисс Хантер больше здесь не работает. Вас же я, пока неофициально, уведомляю о том, что за нарушение контракта вы будете дисквалифицированы.
– Какое еще нарушение?
Я, не смущаясь наготы, вылез из капсулы и надвинулся на чопорного мужика. Адреналин еще бушевал в крови – и из-за Аваддона, и из-за счастливого спасения – а тут еще и такие новости!
– Вы внимательно ознакомились с контрактом? – ядовито поинтересовался Дональд. – Запрещены любые контакты с внешним миром, они расцениваются как попытка получить преимущество в Демонических играх неигровыми методами. Собственно, за это мисс Хантер и уволена. Ведь при ее посредничестве вы пытались связаться с друзьями?
Кровь хлынула мне в лицо, в пересохшем горле запершило, а когда я попытался откашляться, показалось, что там шершавый наждак. Несправедливость обвинения вызвала такой гнев, такую убийственную ненависть, что я, не контролируя себя, сжал кулаки и занес руку. Все мои эмоции были направлены в это крысиное самодовольное лицо.
– Спокойнее, спокойнее, мистер Шеппард. Это не мое решение. Одевайтесь. Октиус объявит о вашей дисквалификации после ужина.
Мне не хватало воздуха. Я проводил Дональда взглядом, дождался, когда останусь один, и съехал по стенке капсулы на пол.
Интерлюдия 1. Гай Бэррон
В детстве Гай Бэррон Октиус ужасно не любил оба своих имени. Что Гай, что Бэррон казались ему какой-то издевкой, и он требовал, чтобы его звали просто Окти. Однако, повзрослев, изменил свое мнение, и «Окти» ушло в историю.
Полвека миновало с тех времен, как он стал мистером Октиусом. Детское прозвище давно забылось, потому что никто Октиуса больше так не называл. Никто, кроме одного человека.
Мистер Гай Бэррон Октиус – массивный седобородый мужчина, не закрашивавший седину, не пользующийся кремом для эпиляции, не стесняющийся своего огромного пуза… Его жена в свои шестьдесят пять выглядела как тридцатилетняя легкоатлетка, готовая хоть сейчас пробежать стометровку за двенадцать секунд, и вид мужа ее безумно раздражал. Поначалу она пыталась повлиять на супруга, но в итоге устала бороться и сдалась. «Это мой образ, Сильвия, мне в нем комфортно», – объяснил ей Октиус, и она не сразу, но приняла это. С мужем можно было спорить о чем угодно, но не о работе. Беспокоясь о его здоровье, Сильвия лишь настояла на том, чтобы супруг не пропускал процедуры, омолаживающие и очищающие организм.