– Ему очень хотелось завести новых друзей, – ответил Цветик. – Которых он решил купить артефактами, награбленными у честных игроков.
– Спасибо, коллеги, – резюмировал Мейстер. – Видите, молодой человек, как это выглядит со стороны? Именно из-за ваших бесхитростных признаний мы и спорили. Даже я, признаться, пожалел, что заключил с вами договор. Но, как честные люди, мы выполним свои обязательства перед вами – сделаем все, что в наших силах, чтобы добыть вам эссенцию. Засим позвольте с вами расстаться, не хотелось бы появиться перед журналистами в вашем обществе.
Ювелир, поэт и проклинатель ускорили шаг, оставив меня в замешательстве. Главное я уяснил: помогать будут, но дружить – нет. Считают ниже своего достоинства. Я не забыл, как Розенталь мимоходом оговорил отдельный подарок для себя, и подобное лицемерие меня позабавило. В бездну их, помогут или нет, плевать, лишь бы не мешали.
Куда больше меня беспокоило, с каким штрафом начну пятый игровой день и смогу ли справиться с троицей ганкеров, но стоило мне пересечь порог зоны, где скопились журналисты, стримеры и блогеры, я забыл обо всем.
Удивительно, но мое появление осталось незамеченным. В центре внимания был Октиус – окруженный призванными, он отвечал на вопросы представителей медиа.
– …мимо моего внимания, – степенно говорил распорядитель Игр, снявший латный доспех и представший в обычном костюме. – За полчаса до завершения игровой сессии мистер Джексон вызвал меня на совещание комиссии по этике. Сразу после этого меня готовили к выходу на сцену, поэтому в монтаже хайлайтов я участия не принимал.
– Мистер Октиус, признайтесь, это был обычный недосмотр режиссеров или умышленное замалчивание успехов Скифа? – бойко протиснувшись вперед, спросила стримерша на роликовых коньках, Лия Соло, с которой я уже сталкивался. – Почему «Сноусторм» в первый день так сильно уговаривал Алекса остаться на Играх, а теперь изменил свою позицию?
– Конечно это был недосмотр режиссёров! – раздражаясь, ответил Октиус. – Поверьте, никто в здравом уме не стал бы вырезать такое событие, как бой с финальным боссом или схватку с ганкерами! Мы найдем ответственного и накажем!
– Ага, конечно, – ухмыльнувшись, усомнилась Лия Соло. – Еще скажите, что и суть просьбы Алекса вы вырезали непреднамеренно! Всем ясно, что вы хотели настроить зрителей против «угрозы»!
– Послушайте меня, милочка, – задушевно сказал Гай Бэррон, приблизившись к девушке. – Мы во всем разберемся! А вы пока подумайте, если бы я знал все то, что Алекс Шеппард рассказал со сцены, и хотел бы во что бы ни стало убрать его, стал бы выносить решение на суд призванных? А давать ему слово? – Он покрутил головой, наткнулся на меня взглядом и просиял. – А вот и виновник! Поговорите с ним, пока я подготовлюсь к пресс-конференции! Тогда и отвечу на все ваши вопросы!
Октиус выбрался из толпы и исчез в служебном проходе, а толпа представителей медиа устремилась ко мне, на ходу выкрикивая вопросы. «Сложно без Кэрри», – подумал я. Бывшая помощница сейчас бы всех построила, усадила меня в одну из специальных комнат для интервью, подогнала банку газировки и шептала бы на ухо советы, что говорить и вообще стоит ли открывать рот.
– Что ты сейчас чувствуешь, Алекс? – В череде обрушившихся вопросов я уловил знакомый голос Лии Соло. – Ты рад, что остался на Играх?
– Ничего не чувствую, – признался я. – Но очень благодарен всем, кто проголосовал против моей дисквалификации, и зрителям за поддержку. Обещаю играть так, что скучно не будет!
– Как вы умудрились выжить в бою с финальным боссом? – Вперед пробился Питер Дэвис, очень маленький парень, карлик с голобейджем «Дисгардиум Дейли».
– Используя ту же способность, с которой я избежал смерти при нападении магов во второй день, помните?
– Это было круто! – ухмыльнулся Дэвис. – Можете пояснить, в чем именно заключается суть способности?
– Простите, нет. Вы же из «Дисгардиум Дейли»?
– Да, сэр, – кивнул Дэвид.
– Как себя чувствует Иен Митчелл?
– Э… Мистер Митчелл все еще в больнице, сэр. Но уже пришел в сознание, прогноз благоприятный…
– Передавайте ему мои наилучшие пожелания, мистер Дэвис. Надеюсь, он поправится и еще не раз порадует нас своими материалами.
Во взгляде Питера Дэвиса мелькнуло удивление:
– Обязательно передам. В своей речи со сцены вы заявили о некоем конфликте со «Сноустормом». В нашей редакции это утверждение вызвало ряд вопросов. Вам не показалось странным, что зрители три дня подряд называли вас худшим игроком?
– Это не странно, это логически вытекает из трусливого стиля игры Скифа! – вмешался Аксель Донован, другой журналист «Дисгардиум Дейли». – Мистер Шеппард, чем вы объясните свою позорную игру?
На мгновение опешив, я быстро взял себя в руки:
– Позорную игру ведет корпорация. Мистер Дэвис прав, результаты зрительских опросов выглядели очень странно! Для меня очевидно желание «Сноусторма» убрать меня отсюда, и когда-нибудь все узнают почему.
– Как удобно… – Аксель окончательно сместил карлика, втиснувшись между нами. – Мировой гигант, ведущая корпорация и юный школьник. Да уж, конфронтация века! Скорее в вас сидят какие-то мелочные обиды на «Сноусторм», и именно у вас претензии к корпорации. А вот у них… Уверен, у них никакого конфликта с вами нет. Позвольте не поверить вам, мистер Шеппард, пока вы не огласите причины разногласий!
– Ваше дело, мистер Донован, – я отвернулся, осмотрев других журналистов. – Я бы хотел обратиться к зрителям…
Все замолчали, у моего рта зависло облако дронов-микрофонов.
– Ко всем, кто голосовал за меня, кто поддерживал меня в сети… Я призываю вас не молчать! Я не верю, что абсолютное большинство из вас – мои недоброжелатели. Понятно, когда на меня точат зуб превентивы, когда другие призванные считают, что я занимаю здесь чужое место… Но поверить в то, что каждый зритель мечтает, чтобы я вылетел из Демонических игр? Извините, нет. Поэтому не молчите, если вы меня поддерживали или хотя бы не голосовали против…
– Боже мой, какой нелепый пафос!
Аксель ударил себя по лбу. Не обращая внимания на его пантомиму, я заговорил еще яростнее:
– Вы обычные люди – такие же, как я. Нас больше! Давайте докажем, что мы, не избранные и не элита, вместе! И вместе мы сила!..
После этой пламенной речи я ответил на ряд вопросов попроще: «Что у вас с Мишель Арди?», «Что вы обещали Иосифу Розенталю?», «Правда ли, что вся группа Мейстера после Игр получит по сто миллионов за то, что поддержала вас?»…
Я не распинался, отвечал односложно:
– Ничего… Без комментариев… Неправда…
После интервью я отправился в номер отдыхать и, едва зашел, упал в кровать. За последние полгода я пережил многое, но Демонические игры были слишком насыщенны. Казалось, мой организм уже просто не в состоянии вырабатывать нужные гормоны для эмоций, и я окунулся в тупое безразличие. Сил не осталось даже подняться и сходить в душ.
Достало все. Хотелось вернуться в ноябрь прошлого года, когда моей самой большой проблемой был выговор от мистера Ковача или подначки «дементоров». Уроки, фильмы о космосе, посиделки с Евой на лавочке у «Буйной фляги»… Внезапно очень захотелось увидеть родителей, обнять и прижаться к ним, чтобы мама гладила меня по голове, а папа бодро говорил: «Все будет хорошо, сынок».
Я не жалел себя, потому что сам выбрал этот путь. Очень легко было бы принять предложение Кирана или не сопротивляться, когда Альянс шерстил в мэрии Даранта всех новичков. Я давно решил все денежные проблемы и добился первоначальной цели. Поступить в университет теперь мне может помешать только провал на гражданских тестах, а я их не провалю. Уверен, еще достаточно времени, чтобы подтянуть все пропущенное, а это не так уж и много – всего-то вызубрить материал за месяц-два. Но копившаяся неопределенность, состояние подвешенности над бездной, растущие угрозы – теперь не только от Триады, Картеля и превентивов, но и от «Сноусторма»… Все это убивало.
В таком настроении меня застал осторожный стук в дверь.
– Призванная Мишель Арди, – сообщил комнатный ИскИн-помощник и вывел передо мной голографическое досье гостьи. – Выберите опцию: открыть, уведомить о вашем отсутствии…
– Я сам разберусь, – ответил я, поднимаясь с кровати.
Стоило отворить дверь, Мишель скользнула внутрь. Осмотревшись, залезла в мини-бар, вытащила бутылочку красного вина и протянула мне. Пару секунд потупив, я догадался, что мне полагается ее открыть, и, взяв бутылку, пошел искать штопор. Только сейчас обратил внимание на разбросанную по комнате одежду и валявшиеся грязные носки. Покраснев, мимоходом затолкал их под кровать.
– Как у тебя тихо и спокойно, – сказала Мишель. – Я прилетела с подругами, нас поселили в большом номере с тремя комнатами. Каждый день вечеринка! А ты почему скучаешь?
– Ну… веселятся обычно с друзьями. Но я не скучаю, правда. Вчера всю ночь развлекался, чуть Игры не проспал.
– Чем же ты таким занимался? – издевательски протянула она. – Смотрел взрослый канал?
– Рисовал, – почти честно ответил я, пятясь к столу с исчерченными листами бумаги.
Спрятав схемы группировок в стол, я отыскал штопор и только потом понял, как облажался: в этой бутылке крышка просто свинчивалась.
Бросив колпачок в урну, я протянул вино Мишель, наткнулся на ее недоуменно-насмешливый взгляд и неловко улыбнулся. Бокал! Нашел, налил туда вина и передал девушке. Потом порылся в мини-баре и, подвинув банку газировки, обнаружил несколько сортов пива. И тут даже разум не стал сопротивляться – я выбрал банку немецкого лагера.
– Я не тороплюсь, – успокоила меня Мишель. – Не против, если закурю?
Я покачал головой, и она достала сигареты. В начале века такие убивали, но современные фильтры сделали курение безопаснее, задерживая смолы и токсичные элементы дыма. Мишель с явным наслаждением затянулась, выдохнула, и повеяло табаком с цветочными примесями.
Мы поболтали. Девушка рассказывала о себе – о том, как всегда мечтала петь, но преподаватели вокала говорили, что диапазон слабенький, всего одна октава, раскоординация слуха и голоса, тембр не самый приятный, и лучше заняться чем-то более полезным. Только в Дисе у нее начало получаться. Причем так хорошо, что