Игровой день близился к концу. Из предыдущих боев со мной враги поняли, что находиться в толпе опасно, а потому разбились на группы и разбрелись по локации. Многие попались Деспоту, и вскоре никто не рисковал приближаться к Провалу. Некоторые спрятались в таверне, оказавшись на месте своих вчерашних жертв.
Я успел сбросить около тридцати «маркеров». Если нарывался на группу, сначала убивал всех, кроме отобранного для скармливания Аваддону. Так что к концу дня многие топы перестали быть таковыми, потеряв кучу уровней.
Одним из последних я нашел Уркиша. В отсутствие Маркуса, Кэвилла, Юйлань, Инчито и съеденного Аваддоном Короля Артура лофер мог бы стать новым лидером рейда, но не было уже ни рейда, ни лидеров. «Маркеры» перестали быть людьми Маркуса, теперь это разношерстный сброд. Единственное, что им оставалось, выживать как можно дольше в надежде попасть в топ-10%.
Лофер, сотрясая землю, за кем-то гнался. Его жертва скрывалась в кустах, и хоть Уркиш и не мог похвалиться скоростью, он догонял. Сначала я решил, что враги перессорились и начали убивать друг друга, но ошибся.
Уркиш гнался за Инфектом. А я бросился за обоими, легко настиг и налетел сверху, набрасывая по аркану на каждого, после чего… еле поднялся в воздух.
– Скиф! – обрадовался бывший друг. – Это ты? Боже, какое счастье! Где все наши?
Я ему не ответил. Человек-слон вырывался, дергал за трос, который опасно натянулся и зазвенел, грозя разорваться. Пришлось уйти в Ясность.
Отряд Хеллфиша успокоил Уркиша, и я отправил его вниз – только уши затрепетали на ветру. У Аваддона там, на дне, сегодня был просто праздник какой-то. Инфекта же я придержал – не стал его отпускать ни к рейду, ни к Аваддону.
– Освободи парня, Скиф! – крикнул Хеллфиш. – Он же с нами! Чудом спасся!
– Ага, сейчас… Деспот!
Внизу затопали, топот стих, и демон материализовался сбоку. Повернув голову, я выругался – никогда не поймешь, откуда он появляется!
– Еще еда, соратник? – прорычал Деспот.
– Ты мне скажи! Кто он мне?
– Скиф, не дури! – крикнула храмовница Элисон, подружка Бомбовоза. – Это же Малик, он наш! Забудь обиды, все с тобой ругались с первого дня, но все-таки стали союзниками!
– Алекс, ты все не так понял… – забормотал Инфект. При виде демона он сначала потерял дар речи, а потом сообразил, что его судьба пока ни черта не решена. – Алекс, дружище, мы с Тиссой все тебе объясним!
– Заткнись! – рявкнул я и крикнул остальным: – Дайте мне самому разобраться!
Демон ухмылялся, грог-х-рнув, обдал нас волной жара. Но хранил молчание.
– Деспот, отвечай!
– Этот смертный сам не понимает, кем тебя считает, – нехотя признал демон. – И не друг, и не враг, а… так. Он и любит тебя, и ненавидит. Его душа залита черной завистью, но в сердцевине ее вижу проблески горечи от того, как он с тобой поступил. Он предал тебя, соратник, да ты и сам это знаешь! Его раздирают муки совести, но верни все назад, он поступил бы так же.
– Ты ничего не знаешь! – запальчиво ответил ему бард.
– Не знаю, – легко согласился демон. – Но вижу тебя насквозь. Ну что, соратник, отдаешь его мне? У этого неумирающего кончились жизни – я поглощу его душу.
– Алекс, ты еще успеешь меня убить, – тихо сказал Инфект. Он не молил, не ныл, лишь закусил нижнюю губу. – Дай мне все объяснить, и после решишь, что делать…
– Сожри его, Деспот. – Я выпустил трос.
В распахнутую пасть демона бард упал молча.
[1] Деспот вольно цитирует слова Глеба Жеглова, персонажа романа братьев Вайнеров «Эра милосердия».
Глава 28. Друг-враг
Когда я выбрался из капсулы и в сопровождении Кэрри отправился в зал торжеств, Маркус уже прилично набрался и стоял в коридоре уровня погружения, ожидая меня, чтобы сказать:
– Просто хочу, чтобы ты знал. Зла не держу, никаких обид. Все, что было на Демонических играх, останется здесь же.
Он протянул руку, обдав алкогольным духом, но у меня еще не стерлись из памяти его издевательства. И плевки в лицо тогда, когда они были необязательны. Его рука повисла в воздухе, и он, едва ворочая языком, зло сказал:
– Ну же! Ты что, обиделся? Да брось, это все всего лишь игра!
– Всего лишь игра? То есть вы не расстроитесь, когда я разнесу ваш клановый замок? Ну а что, это же всего лишь игра… – Покачав головой, я закончил: – Без обид, мистер Янссон, но для меня это не просто игра.
– Ну-ну, парень… Думал, ты умнее.
– Я не ищу врагов, мистер Янссон. Не волнуйтесь за свой замок, – сказав это, я оставил его.
– Не думай, что я испугался, паренек, – бросил он мне в спину и закричал: – Не обделайся от собственной крутизны! Какой ты мне враг, сопляк? Твои дни сочтены, посмотрим, как будешь разговаривать после ликвидации!
Одну неприятную встречу тут же сменила другая. Малик и Мелисса перехватили меня у лифтов. Вот уж кого видеть совершенно не хотелось.
– Алекс! – Девушка приблизилась и схватила меня за плечи, затрясла. – Ты должен дать нам возможность все объяснить!
В памяти вихрем пронеслось: ее визит с Лиамом и его оскорбления, их совместные фотографии, поцелуй с Маликом. Нет, не обиду они всколыхнули, а будто сорвали кожу с мертвеца, и полился гной. В общем, гадостно стало на душе.
– Должен? – Я криво усмехнулся и спокойно продолжил: – Вы же сами на весь мир орали, что не хотите иметь со мной ничего общего. Вспомни, как ты меня назвала, Мелисса: зазвездившийся кусок дерьма. С чего бы мне измениться?
Кэрри втиснулась между мной и девушкой и, обернувшись, спросила:
– Вызвать охрану?
– Алекс, прошу! – взмолился Малик.
– Просишь? Ты же говорил, что устал от моего высокомерия?
– Ты все понял неправильно! – ответил он, чуть не плача.
– Я все понял правильно, бывший друг, так что берегись и не попадайся. Встречу – гитару сломаю. А я тебя встречу, не сомневайся.
– Ну Алекс!..
Слышать его скулеж было противно. Ладно, Тисса, с ее предательством я давно смирился, но этот? Видеть его не могу, особенно сейчас, когда он потерял все, а оттого выглядел жалко.
Я отказался и от охраны, и от дальнейших разговоров с бывшими друзьями и, не оборачиваясь, молча зашел в кабину вовремя подъехавшего лифта. Меня распирало от желания поговорить с ними, выслушать и разобраться, но зудело опасение, что эмоции хлынут через край, и я просто набью Малику рожу. И тогда – уже вполне справедливо – буду дисквалифицирован. Да и не лучшее место эта парочка выбрала для признаний. К тому же что они могли мне сказать?
Уже в лифте, пока не захлопнулись створки, я обернулся. Малик открыл рот. В его глазах появились слезы, но он промолчал. Мелисса же запальчиво крикнула:
– Все было ради тебя, Алекс! Ради…
Двери закрылись, заглушив звуки снаружи. «Ну да, конечно, ради меня», – зло думал я. Мне было плевать, я и без того знал, как они попытаются выгородиться. «Прости, Скиф, мы думали, что тебя убьют сразу, а потому решили дистанцироваться от тебя, чтобы попытаться самим достать эссенцию», – сказала бы Мелисса. А Малик бы добавил: «А чтобы нам поверили, мы устроили театральную постановку на виду у всех…»
Даже если так, я не собирался их прощать. У них была возможность посвятить меня в свой заговор! Почему не сделали так? Зачем пробили в моей душе дыру, куда засасывает все: силы, радость, веру в людей. Да я чуть с ума не сошел от отчаянья! Они так искромсали мне сердце предательством, что я скорее прощу Маркуса, плевавшего мне в лицо, чем этих двоих!..
За ужином Лоран – оборотень-фокусник Мессия – занял единственное место за столиком, где еще недавно я страдал от одиночества. Его отвергли и бывшие союзники, «дестеры», и новые, «маркеры».
От Дестини тоже все отвернулись, даже лучшая подруга Белла, но девушка нашла себе место возле меня – расположившийся рядом Ренато Лойола нехотя пересел, шепнув мне:
– Не спи с ней, даже если очень хочется. Дес – мастерица медовых ловушек, подцепит, потом пожалеешь!
Спать с ней я не собирался, но предупреждение оценил, ударил кулаком подставленный кулак Кетцаля. Услышать по-настоящему мужской совет от крутого мужика было приятно.
Наш рейд объединился и в реале. Впервые все мои союзники собрались за одним столом – то есть за несколькими, приставленными друг к другу. Среди нас были и те, кто уже обнулился, и в целом не менее половины зала оказалось забито моими сторонниками. Не скажу, что они души во мне не чаяли, но издевательства «маркеров» и «дестеров» утвердили их в мысли – да, они вылетели, я не помог им, но хотя бы их репутация не пострадала.
Как оказалось, в сети уже поднялась волна негодования против жестокости топов, и больше всего зрителей тронули слезы феи-кулинара Лори. Рейтинги садистов катастрофически обвалились, спонсоры рвали рекламные контракты, а поклонники массово отписывались. Об этом я узнал из разговора за столом.
А вот моим выжившим союзникам довелось испытать на себе то, через что проходил я: злобу, зависть и даже ненависть. Причем от тех, кто еще утром считался другом. Ведь общий успех был так близок! Теперь же кто-то потерял все шансы, а кто-то остался бороться за победу в Играх – и от одной этой мысли вылетевших корежило.
Особенно обидно было тем, кто пал от чар Юйлань, когда думалось, все уже в безопасности. Роман сорвал свой гнев на мужчине, отыгрывавшем Хокса, считая его главным виновником своего провала. Не будь он хилым коротышкой с испитым лицом, Роман набил бы ему морду, а так просто уничтожал морально – его еле оттащили от жертвы.
Сразу после ужина, прошедшего в довольно гнетущей атмосфере, на сцене появился Гай Бэррон Октиус. Поприветствовав нас без привычной торжественности и задора, он сел, свесив ноги со сцены, и заговорил устало и без эмоций:
– Давайте на минуточку забудем о чудесном покорении Скифом пятьсот тридцать первого этажа, ведь это было вне всякой логики и выбивается из общего ряда. И что в сухом остатке? Спустя почти неделю максимальный прогресс – 22-й этаж. 4% освоенного контента! За неделю! – Распорядитель Игр поднял указательный палец и ткнул в голокуб над сценой. – Это худшие Демонические игры в истории! Напомню, что в прошлом году участники к концу недели уже добрались до 240-го!