— А это кто?
— Мой новый друг, — безрадостно отшутилась я.
— А почему он такой невеселый? — захлопала ресницами наивная девушка, когда «друг» без единого слова отчалил из столовой.
— Наверное, живот болит.
— Ой, бедненький.
— Тина, ну что ты как маленькая, — цокнула языком Фай, вооруженная ножом и вилкой и примеряющаяся к гигантскому пирогу с малиной. — Это стражник. По всей видимости, Виктории теперь требуется особая защита.
Восточная красавица уставилась на меня, приоткрыв от изумления рот. Матушки. Как она существует с настолько незамутненным сознанием? Поверила же в дружбу непонятно с кем, да ещё и в несварение желудка.
— А что случилось?!
— Вчера на меня напали грабители, — не стала скрывать и даже немножечко поделилась подробностями.
Никто ж не запрещал. Императрица-мать за столом отсутствовала, потому мы беспрепятственно болтали, запивая разговор горьким кофием со сливками.
Про записку с угрозой я сознательно умолчала. Прикинулась, будто причина только в вечерних приключениях.
Я говорила и изучала своих соперниц. Кто из них? Глупышка-Тина или спокойная Фай?
— Как тебя угораздило попасть в такую передрягу? — влилась в наш разговор Кристин, которая до сих пор молча поедала бутерброд за бутербродом.
Ну, я забрела в сомнительную часть города и нарезала там круги, ожидая, когда на меня нападет маньяк. К огромному сожалению, маньяков в тех краях не водится.
Звучит, конечно, хорошо, но всех карт открывать не буду.
Может быть, присмотреться стоит к тихоне-Кристин? Та только кажется пухленькой и очаровательной, но кто знает, что скрывается внутри?
— Заблудилась, — скромно опустила ресницы. — Хотела погулять по ночному базару, прикупить всяких безделушек, а свернула куда-то не туда. Чем вы вчера занимались?
Девушки без особого восторга поделились тем, как вышивали, читали книги и предавались безделью. За пределы дворца они не рисковали соваться, даже в сад предпочитали не ходить.
— Ты точно не знаешь, что будет дальше? — Тина накрутила локон на палец. — Ну, какое испытание?
— Не-а.
— Да что её спрашивать, она ничего не расскажет, — Фай демонстративно закатила глаза. — Я вот думаю, надо ли нам изображать из себя прилежных невест? Всё давно решено.
— Уж не знаю, для кого всё решено, но точно не для меня, — донесся до нас голос императрицы-матери. — Останьтесь, девушки. Не спешите расходиться. Мне есть, что сказать. Каждой из вас.
Она села во главе стола и сложила руки в замок, не спеша продолжить. Сапфиры в её сережках слепили холодом.
Глава 15
Я начинаю понимать, как эта женщина в одиночку подняла целую империю. Кремень. Осанка пряма, взгляд острее ножа. Противиться себе дороже.
Поговаривают, одного из мятежников она заживо скормила голодным крысам, а сама смотрела за тем, как они сгрызают ему лицо. Может, врут, приукрашая хладнокровие императрицы-матери, но я бы не удивилась, будь это правдой.
Невесты расселись по местам, причем в такой тишине, что даже ножка стула не скрипнула. Прислуга, убирающая со столов, испарилась.
Знаете, какое-то у меня нехорошее предчувствие.
— Я ожидала, что за моего сына будут бороться лучшие девицы Диары. Гордость шести провинций, истинные аристократки, — произнесла императрица-мать так, словно невестами оказался сплошь сброд да побирушки. — Будущая императрица должна быть безукоризненной во всем, примером для подражания. Скажите, милые девушки. Вы хоть раз слышали обо мне порочащую честь сплетню?
Почему-то захотелось поднять руку вверх и заявить, что не только слышали, но и видели в библиотеке. Там не только честь опорочена. А всё, что только может быть.
Понятное дело, здравый смысл вместе с инстинктом самосохранения оказались сильнее. Я смолчала.
— Но что в итоге происходит? Мои люди доносят мне дикие вещи о претендентках на звание императрицы. Непомерное обжорство? — она покачала головой, не посмотрев в сторону Кристин, но явно намекнув на неё. — Отирание возле спальни Эдварда... с какой целью? Некоторые из вас планируют предложить ему своё тело в обмен на победу?
Даже интересно, речь о Фай или Тине? Стушевались обе, последняя так вообще слилась по цвету со стоящим в вазочке клубничным вареньем.
— Ну а вы, леди Виктория, вообще образец того, как не стоит вести себя в высшем обществе. Даже перечислять не буду, скажу только: оказаться в логове грабителей. Возмутительно!
Мне показалось, что Кристин глянула в мою сторону с плохо прикрытым презрением. Ещё бы. Она всего-то объедается как в последний раз, зато не влипает ни в какие неприятности.
«Ну, а я после всех неприятностей ещё и с императором обнимаюсь», — гаденько подумалось мне.
— Извините нас, императрица-мать, — пискнула Тина.
— К чему мне ваши извинения? Либо вы меняете линию поведения, либо я позабочусь о том, чтобы ни одна из вас не добралась до конца отбора.
Сказала как отрезала. Сомнений не было: выгонит всех с позором, стоит только провиниться ещё раз. Судя по тому, с каким отвращением Кристин отставила от себя тарелку — она собиралась отказаться от еды в принципе.
М-м-м, интересно, Элоиза не боится, что я растреплю про её связь с Риком? Или надеется, что я не настолько самоуверенна?
Как говорится: не стоит недооценивать чужую глупость.
Впрочем, портить отношения с матерью Эдварда в мои планы не входило. Да и, если честно, у меня всё меньше шансов облажаться. Не с телохранителем же, который уже маячит в дверях, ожидая свою «пленницу».
— Приятного вам дня, девушки, — склонила императрица-мать голову, давая понять, что разговор окончен. — Виктория, останьтесь.
Ну вот, опять!
Я с тоской посмотрела за тем, как остальные невесты вылетают из столовой.
— Чем вы занимались с Эдвардом сегодня ночью? — без прелюдий спросила женщина. — Тем, о чем я думаю?
Увы, не тем. Даже до поцелуя не дошли, а могли бы.
— Он попросил меня остаться, но, клянусь, между нами ничего не было. Исключительно общение. У нас с великим правителем есть... нечто общее.
Скептически изогнутая бровь, взгляд, который режет бритвой. Женщина не верила моим словам и искала малейшую деталь, чтобы убедиться в своей правоте. Да только мне нечего было скрывать. Хоть где-то я честна.
— Не может быть! — внезапно рассмеялась она. — Мой сын зовет к себе девушек, чтобы разговаривать с ними по ночам? Невероятно! Откуда в нем такая выдержка? Явно не в отца. А я уж думала, мой подарок помог вам найти общий язык с Эдвардом. Впрочем, я даже рада, что ваша невинность осталась цела.
А уж как я рада…
Или не рада?
Не могу разобраться.
Нет, ну, допустим, с невинностью я расставаться не планировала, но поцеловать-то можно было.
Странно. Императрица-мать не выглядит недовольной. Такое чувство, что она... глупости, конечно, но такое чувство, что она была бы не против нашей связи с Эдвардом.
Бред ведь?
А как же "порочить честь", отираясь возле комнаты великого правителя?
Или запрещено только шляться возле неё у всех на виду, а вот втихаря и ночами — позволительно?
— Кстати, по поводу той записки, — резко перевела тему императрица-мать, рассматривая обслугу, которая потихоньку начала заполнять столовую. — Вашу служанку как раз допрашивают на нижнем уровне замка. Думается, путь вы туда прекрасно помните. Быть может, захотите задать ей несколько вопросов?
Хм. Марис всё ещё допрашивают? Неужели всё-таки есть подозрения в её причастности к посланию?
Не верю…
Но вопросы задать придется.
***
Уж не знаю, можно ли считать везением, но Марис допрашивал набивший мне оскомину следователь Тьер. Выглядел он несколько растрёпано после вчерашней взбучки (да ещё, наверное, и от Эдварда прилетело), но вопросы задавал с неизменным садизмом.
Впрочем, нельзя отрицать того факта, что император доверяет этому человеку. Не пригласил же он кого-то другого. Не изгнал того с позором из сыска.
— Итак, вы утверждаете, что никакой записки не подкладывали? — полистал свой блокнотик. — Откуда же вам тогда известно, что она была?
Заплаканная Марис громко шмыгнула носом и, обтерев тот о рукав, принялась содрогаться от рыданий.
Подозреваю, что про записку её спрашивают раз в трехсотый. Дотошный зануда-следователь всю душу вытреплет. По себе помню.
— Тьер, не трогай девочку, — взмолилась я, закрывая за собой дверь камеры. — Ей и без тебя тошно.
— Госпожа!!! — служанка чуть было не кинулась мне в объятия, но вовремя опомнилась и попросту разрыдалась с удвоенным усердием. — Я не подставляла вас! У меня украли ключи, честное слово! Вы же мне платье подарили… как бы я могла… да я же никогда…
Дальше её объяснение напоминало протяжный вой и мало походило на членораздельную речь.
— Доброе утро вам, леди Виктория, — с опаской посмотрел на меня Тьер и потер забинтованный затылок.
Я мстительно подумала: так тебе и надо, нечего было изображать героя и идти без подмоги.
— После вчерашнего, думаю, мы можем отбросить и «вы», и «леди Виктория», — сказала я, видя, как расширяются глаза Марис; боюсь даже представить, чего она себе надумала. — Что-нибудь удалось выяснить?
— Твоя служанка утверждает, будто ключи у неё выкрали, — Тьер указал на неразборчивый текст в блокноте. — Не находишь, удобная отговорка?
— Клянусь! Госпожа-а-а-а!
— Допустим, ты прав, — кивнула я, сделав жест несчастной, чтобы она успокоилась. — На кой черт Марис подкладывать мне записку с угрозами?
— Я не видела никакой записки!!!
— Зависть, ревность? Ненависть к той, которую она должна обхаживать? — предположил Тьер сладостно как демон-искуситель. — Кроме того, ей мог заплатить за ключи кто-нибудь другой. Вроде как ничего плохого не сделала, а денежку получила.
Следователь поморщился, когда Марис взвыла раненым вепрем. Девушка рухнула на колени и попыталась подползти ко мне, протянув обе руки в молящем жесте.