Она быстро затрясла головой в знак согласия.
— Умница. Сколько он стоит?
— Для вас ничего, господин, — сказала она, явно давясь слезами.
Я стянул вещи с вешалки и перекинул через плечо, после чего снова вернулся к Марине.
— Собирайся домой.
— Н-но… но мой рабочий день…
— На сегодня закончился, — сказал я. — Собирайся, я провожу тебя.
— Но мой хозяин… — продолжала она возражать.
— Можешь ему сказать, что пусть все претензии направляет мне. Если они у него возникнут. Давай, бери ключи и пойдем.
— А двери… — сказала она и тут же осеклась.
— Они закрыты. Я это сделал в самом начале. Идем.
Марина быстро все осмотрела внутри; убедилась, что все остальное цело, невредимо и осталось нетронутым. Я отметил, что прыткости у нее хватало не смотря на сильный испуг. Но когда она втягивалась в свое дело, то прямо шуршала по полной.
Уже на выходе она несколько раз провернула ключ в большом замке, спрятала его в карман и снова замялась.
— Господин…
— Андрей, — сказал я спокойно.
— Все же… мне кажется я должна остаться. Тут не так уж долго осталось до конца рабочего дня. Пара часов! Может, давайте я останусь, чтобы хлопот потом не было…
Я аккуратно взял ее за запястье и потянул за собой.
— Мне тебя на руки взять, чтоб ты не упиралась? Пойдем уже.
Она вспыхнула румянцем, какой обычно рисовали на самых карикатурных картинках в моем старом мире.
— Не надо на руки! Вы что! Ой…
— Тогда идем, — повторил я, обходя ателье.
Мы вышли к главному входу. Я подвел Марину к мотокарете, открыл пассажирское сидение и сказал ей сесть внутрь. На этот раз, на удивление, она молча сделала то, что я сказал. Я закрыл дверь, после чего прошелся до входа в магазин и подергал створку. Держалась она крепко. Удовлетворившись результатом, я вернулся к мотокарете и вскочил внутрь. Провернул ключ и завел мотор.
— Где ты живешь?
— На улице Рубэна Осари, — сказала она. — Снимаю там комнату.
Я порылся в памяти этого тела и примерно получил представление о том, где находится та самая улица. Достаточно далеко от ателье, если передвигаться пешком. Почему-то в памяти еще возникли осколки воспоминаний о самом Рубэне, в честь которого была названа целая улица.
Человек, который пришел откуда-то с юга и очень быстро завоевал почтение у местных за свои знания в области селекции культур, на основе которых потом производили алкоголь.
Я вырулил на трассу и покатился в сторону дома Марины.
— Кого ты сюда притащил, — возмутился в первый момент Альф, но когда рассмотрел девушку поближе то почти мгновенно успокоился. — И по чем?
— Что «по чем»? — мысленно спросил я беса.
— Девка по чем. Выглядит опрятно, фигура прям как с картинки. Пахнет чисто и приятно. А главное — без рогов!
Я устало потер переносицу.
— Как ты мне надоел, — сказал я ему. Пререкаться не было ни малейшего желания, а объяснять что-то тем более.
Свернув с главной дороги направо, мы оказались на той самой улице.
— Вон там, — Мариана вытянула руку и указала на дом, что был по правую руку от нас впереди. — Тот, что через два подъезда, — уточнила она.
Обычные трехэтажные домики из красного кирпича, продолговатые и узенькие, уходящие вглубь от улицы. Явно общажки. Как пел один классик: «на тридцать восемь комнаток всего одна уборная».
И как такая красивая и милая девушка умудрилась поселиться в таком клоповнике? Загадка и только. С другой стороны за все время, что я тут находился — я не увидел ни одной куртизанки. И либо они тут были запрещены, либо я плохо искал (если учесть, что не искал вовсе).
Я подъехал к обозначенному дому и затормозил. Мой железный конь заскрипел детальками, тяжело выдохнул и остановился.
Какое-то время Марина сидела на пассажирском сидении и не шевелилась. Наконец она спросила:
— Я могу идти?
— Ты не моя пленница, — сказал я и невольно улыбнулся. Ее простота забавляла. — Можешь, конечно.
Она осторожно потянула за ручку двери. С механическим щелчком стоворка открылась и отошла от корпуса мотокареты. Марина выскочила из авто и с осторожностью попыталась закрыть дверь, но у нее не вышло. Ее большие испуганные глаза округлились еще сильнее. Видать испугалась, что что-то умудрилась сломать.
Я наклонился через кулису и дернул дверцу на себя, плотно закрывая.
— Спасибо, господин, — сказала она и сделала книксен.
— Андрей, — снова я повторил.
— Господин Андрей, — сказала она и улыбнулась.
— Иди домой, отдыхай. Если у твоего хозяина будут вопросы — пусть направляет по почте Митасову Андрею Александровичу в мое родовое имение. Поняла?
— Да, — она кивнула.
— Ступай.
Она развернулась и почти бегом взлетела по ступенькам, открыла дверь подъезда и не оглядываясь вскочила внутрь. Я несколько секунд смотрел туда, где она стояла, после чего выкрутил руль влево и, нарушая все правила дорожного движения, развернулся прямо на улице.
За такое в моем прежнем мире меня как минимум бы оштрафовали. На выезде из улицы я приметил знакомую фигуру. Подъехав ближе, я притормозил. Она открыла дверь и спокойно запрыгнула в кабину почти на ходу. Воздух внутри сразу наполнил аромат сирени и крыжовника.
— Генеральное управление интересуется тобой все больше, — сказала Аида. — А еще Донован рвет и мечет.
Я притормозил на выезде, выглянул в обе стороны и, убедившись, что дорога чистая, выехал на свою полосу.
— И что нужно генеральному управлению?
— Их настораживает твое быстро растущее влияние. И то, что к тебе прибились Жители Пустошей.
— А о Доноване тебе откуда известно?
Она оскалила зубы в улыбке.
— Ты забываешь кто, милый.
Я безразлично пожал плечами.
— Скорее я о тебе ничего не знаю, кроме того, что ты из каких-то там Клинков. Что за клинки, чем занимаются, откуда родом — пробел в моих обширных познаниях.
— Как-нибудь расскажу, — сказала она, перехватывая Альфа, который сидел неподвижно на подголовнике и старался не дышать. — Чего притаился? Думал я тебя не замечу?
— Марк? — хрипло издал бесенок.
— Наказан, — сказал я ему. — В следующий раз меньше будешь задавать глупых вопросов, — я перевел взгляд на Аиду. — Так что с Донованом? Причина тряски?
— Знаю, что он собирается в кинотеатр «Дружба» сегодня вечером. Один.
Я ухмыльнулся. Невзлин все же позвонил Кесслеру. Лопнула стальная жила, не выдержала напряжения. Хорошо разыгранный трюк дал свои плоды. Будь этот человек хоть немного более выдержанным и весь план пошел бы коту под причинное место.
На одном из перекрестков, дожидаясь своей очереди на проезд, я вытянул брегеты из кармана и взглянул на время. До встречи с Кесслером у меня было приблизительно два с половиной часа. Этого с головой должно хватить чтобы съездить домой, переодеться, привести себя в порядок и вернуться в кинотеатр.
Пока что все складывалось как нельзя лучше. Донован думал, что умудрился нагнуть обнищавшего дворянина. Он был уверен, что я не смогу достать деньги. И был уверен, что легко расправится со мной, так как сумма, которую он назвал буквально является неподъемной не то что для мелких, а даже для средних аристократов.
А я не просто их умудрился найти, тем самым придавив его эго дверью, а еще и нагло заявляю, что если он хочет получить их, то придется оторвать задницу и делать так, как скажу я.
Конечно, он был зол. Невероятно зол. А значит будет ошибаться. Он уже ошибается. Донован Кесслер сто процентов уже надел свой парадный костюм и готовится к выезду в кинотеатр «Дружба».
И это его самая главная ошибка.
Глава 27Никакой дружбы в «Дружбе»
— XXVII—
До назначенного времени я успел съездить домой, привести себя в порядок и проветрить голову. На всякий случай позаимствовал у Рамона шестизарядный самопал, чем-то напоминавший револьвер, и сунул его под плащ.
Мимоходом закинул в рот бутерброд из куска хлеба и вареной куриной грудки с домашним сыром, вскочил обратно в мото и помчался в город. Пока что я успевал везде.
С первого взгляда кинотеатр «Дружба» своему названию совершенно не соответствовал. Здание оказалось мрачноватым, явно давней постройки, и со времени возведения не ремонтировалось. Стоя у входа, под козырьком, удерживаемым четырьмя каменными столбами, я отчего-то вспомнил развалины замков, по которым любили водить туристов в моем мире.
Интересная мысль проскочила в голове: прежняя жизнь вспоминалась все реже. Нет, битвы и насущные знания типа заклинаний и магических сведений все еще были на месте, но вот то, что заполняло пустоты между ними, размывалось и тонуло в океане помех.
Я толкнул тяжелую дверь и вошел в фойе. Осмотрелся и понял — первое впечатление подвело. Зал оказался отделан просто, но основательно, полы блестели чистотой, а в воздухе витали запахи попкорна, топленого масла и соленых орешков. Сразу же у входа посетителей приветливо встречал парень примерно моего возраста.
— Добро пожаловать в «Дружбу», — заученным тоном произнес он, — позвольте принять ваш плащ.
— Спасибо, не стоит, — отказался я, — я слегка простужен, поэтому не стану его снимать.
Во взгляде паренька промелькнул легкий интерес, вполне объяснимый — на улице было тепло. Но вопросов он задавать не стал.
— Как угодно. Тогда проследуйте к кассе.
Я так и поступил. Хорошенькая блондинка-билетерша в униформе улыбнулась и протянула мне брошюрку с программой. Рядом крестиками были размечены планы посадки.
— Доброго вечера, господин. Выберите, пожалуйста, кинокартину и желаемые места.
Я сделал вид, что изучаю представленный ассортимент, хотя, по большому счету, на фильм мне было плевать. В итоге выбрал мелодраму под названием «Ливень в тропиках». Крестиков там было много, а значит, зал забьется битком. Среди зрителей кто-нибудь обязательно начнет громко болтать или жевать всякую всячину, отвлечет на себя внимание, и можно будет спокойно поговорить на темы, не относящиеся к кинематографу.