Многие об этом не знают, но иногда лучше всего спрятаться получается на виду.
— Приятного вам просмотра, — пожелала девушка, выдавая мне билет.
— Благодарю вас, — сказал я. — Еще один момент: мы договорились посмотреть этот фильм вместе с моим приятелем, но он, как я вижу, запаздывает. Сделайте одолжение, предупредите его, что господин Митасов уже ожидает его в зале.
Билетерша вновь улыбнулась.
— Никаких проблем, господин. Как я узнаю вашего приятеля.
«О, вы совершенно точно его знаете. Ткните пальцем в человека, который выглядит так, будто поглотил целый город вместе со всеми жителями и не ошибетесь».
Но характеризовать его таким образом было не очень по-дружески, поэтому я сказал:
— О, у него довольно примечательная внешность. Невысокий, габаритный, одет своеобразно. Фамилия у него запоминающаяся — Кесслер…
Лицо девушки на секунду дрогнуло, словно от болезненного спазма. Узнала, конечно же, узнала. Жирный коротышка Донни отбрасывал на все вокруг огромную тень.
— Хорошо, — сказала билетерша, — Может быть, в таком случае вы желаете приобрести билет для вашего друга, чтобы он не задерживался и не пропустил ничего интересного?
— Нет, не желаю, — ответил я и направился в зал.
Кинозалы в «Дружбе» оказались не очень большими. Наверное, когда-то это был обычный театр, просто потом между помещениями возвели перегородки и вместо одного помещения сделали два.
Камерная обстановка пошла на пользу — мой расчет оправдался. Людей в зале уже было много и постоянно подходили новые. На экране уже крутилась реклама грядущих новых фильмов, но ее заглушали шаги, скрип сидений и хрустящие обертки от разной снеди.
Мне досталось место 7М, и судя по всему, седьмой ряд пользовался большой популярностью. Но не среди киноманов. Как только по экрану поползли вступительные титры, слева и справа от меня появились две парочки. Я скрипнул зубами и мысленно чертыхнулся. Может, повезет, и они устроятся на ряд выше? Но нет — запас везения на этом исчерпался.
Слева от меня расположилась тощая девица с крашеными рыжими кудрями. От нее так разило дешевыми сладкими духами, что я едва не задохнулся. Справа, через сидение, уселся долговязый парень, который тут же принялся колупать в носу. Наверняка он надеялся, что никто его проделок не видит, даже его спутница, но надежда эта была тщетна.
Зато не тщетным оказалось ожидание Донни Кесслера. Через пару минут после начала фильма в темноте раздались грузные шаги, сопение и на сидение 7Н кто-то опустился.
Судя по тому, что под напором тяжести кресло едва не разломилось, это был Донован Лютер Кесслер собственной персоной.
— Господин Митасов, — сказал голос из темноты.
— Господин Кесслер, — в тон ему ответил я.
— Должен сказать, вы отличаетесь завидным рвением, дорогой друг. Даже прытью, я бы сказал, — начал он. — На место встречи являетесь преждевременно, долг передо мной выплачиваете раньше срока. Это похвальное качество, господин Митасов!
Я обычно очень терпелив — в конце концов, демонологом не стать без выдержки и умения выбрать точный момент. Но сейчас, когда этот подонок назвал меня «дорогим другом», парочку предохранителей внутри знатно коротнуло. Нет на свете таких вселенных и таких вероятностей, в которых мы с Донни были бы друзьями.
Так, Каммерер, соберись. Вокруг люди, которые пришли развеяться, посмотреть кино после напряженного трудового дня, поэтому ты не должен превращать мелодраму в кровавый триллер с применением передовых техник убийства.
Напоминая себе об этом, я запустил руку в ведро с попкорнов по соседству и загреб целую пригоршню. Попкорн оказался сладким и немного притупил жажду крови.
— Не нужно за это благодарить, господин Кесслер. Раз уж вы опаздываете, я просто считаю необходимым поддерживать баланс.
Донни опешил. Постарался, правда, замаскировать это под усмешку, но получилось плохо. Неубедительно.
— Что поделаешь — люблю, когда люди меня ждут. От этого появление становится более эффектным. К слову, об эффектных появлениях — ох и наделали же вы шуму своей персоной. Последние несколько недель в светских салонах только и говорят о том, что в поместье Митасовых бурлит жизнь. Дескать, вы по-настоящему развернулись со своими восстановительными работами, а еще дали приют сирым и убогим, этим грязным крысам, рейдерам Пустошей…
— Я бы посоветовал вам не говорить в таком тоне о моих друзьях, господин Кесслер.
— Пф-ф! Дружба — это пустой звук, Митасов! — заявил Донни. Он ткнул пальцем в экран. Пухлая рука, подсвеченная отблесками, вытянулась вперед. — Такие же сказочки, как и та возня, которая сейчас творится на экране.
— Кому-то здесь эту возню посмотреть хочется, а вы мешаете! — пропищала кудрявая рыжая девица, — И перестаньте воровать мой попкорн! Митя, Митя, скажи же им!
Митя, сидевший слева от нее, только пробурчал пару невнятных слов. Фильм его убаюкал.
— И все-таки…— продолжил Кесслер, — раз уж вы, Митасов, так цените дружбу, это вызывает уважение. Нам незачем быть врагами. Вы человек инициативный, можно сказать, пробивной, вопросы решаете без труда и заминок. Мне такие люди всегда нужны, и поверьте — я вас не обижу. Тот долг, который висел на вас — да вы сможете столько зарабатывать за три дня! Между нами были определенные трения, и знакомство мы начали не лучшим образом, но ведь приличные люди всегда смогут найти компромисс, не так ли?
Он считает себя приличным человеком. Я пока что мало знал о местных дворянах, но если все были такими как Кесслер, то это проблема глобального масштаба.
Я ощутил, как что-то твердое уперлось мне в бок. Скосив взгляд, я увидел, что край пиджака Донована оттопырился и плотно упирается мне в ребра.
— Я не слышу ответ, Митасов, — тихо прошипел он.
То, как быстро этот скользкий колобок умудрялся перекатываться из культурного общения в наезды меня не прекращало удивлять. В первую нашу встречу он надрывно верещал, что сдерет с меня семь шкур, а уже следом через полминуты торговался со мной о приличной сумме денег за мою жизнь.
Сегодня же он начал издали, держался на равных, хотя мог говорить со мной с самым пренебрежительным тоном в мире, будто трогает кучу навоза чистыми руками. И вся эта мишура была нужна для того, чтобы приставить ко мне ствол и навязать свои условия.
— Господин Кесслер, — сказал я спокойно, глядя на огромное полотно, где перед моими глазами какая-то неизвестная мне шатенка обжималась с загоревшим мужчиной в по-идиотски сшитой одежде на «ковбойский» манер. — Вы уверены, что это хорошая идея?
— Не юли, парень, — скрипнул он зубами и снова вернулся к первичной манере общения.
— Отрадно видеть, что мы снова вернулись на круги своя, — продолжал я все также безразлично. — Но все же, давайте вы уберете свой ствол туда, откуда вы его вытянули, и мы в кратчайшие сроки закончим наш диалог. Подойдет?
— А иначе? — спросил он, ощутимо ткнув дулом в ребра.
«— Давай, — мысленно сказал я бесу».
До уха донесся едва слышный тихий щелчок. Альф взвел курок. По широко распахнутым глазам и вытянутому лицу, я понял, что Кесслер почувствовал. Холодная сталь обожгла его голый затылок так внезапно, что он едва усидел на месте.
— Что за демонические штучки? — тихо спросил он. — Мы на последнем ряду, за нами никого нет! — шипел он.
— Так ли вы в этом уверены, господин Кесслер? Вы знаете… я слыхал, что мой пра-прадед обладал таинственным навыком расширения территории, — я врал. Ничего такого не было ни в моей памяти, ни в навыках демонолога. — Что позволяло таким, как мы — изменять пространство. Вдруг я создал еще один ряд?
— Чушь собачья.
— Проверим? На счет три дадим друг другу по девять грамм свинца на ужин? Раз… два…
Мы договорились с Альфом однозначно. Если мой план провалится — стрелять не думая. Просто уйти хотя бы в размен, хотя уверенность, что этот трусливый напыщенный червь сдрейфит была железобетонной.
— Стой, — сказал он тихо на выдохе.
— Сижу.
— Где деньги?
— В моей мотокарете, — сказал я, отправляя немного попкорна в рот. — Она на парковке на заднем дворе, — сказал я, опережая его вопрос.
— Через пять минут там, — сказал Донован. — А теперь убери свой грязный ствол от моего затылка.
— Как скажете. СЭР.
Судя по тому, что Донни встал на ноги, Альф убрал револьвер. Кесслер принялся беспардонно продираться на выход, и если кто-то по началу и пытался возмутиться, то когда Донован открыл рот — в зале стало тихо, как в склепе. В склепе, в котором стоял огромный телевизор.
Я вытащил брегет, поймал отбил света и засек пять мину. Через три вышел из зала. Еще через две толкнул выход на парковку и вышел на свежий вечерний прохладный воздух.
По иронии судьбы наши мото стояли рядом. Вероятность, что он подогнал свою только что была около нулевой, потому что вся парковка была забита под завязку.
Донован нервно пыхтел табаком, выпуская огромные клубы дыма вперемешку с паром. Я отметил, что воздух в пространстве вечерами начал становиться все более холодным. Дело шло к осени.
— Открывай свое корыто, — сказал он, завидев меня.
— Мое, как вы сказали, корыто, ваше пылью накормит и не запыхается даже.
Он фыркнул, выпуская струю сизого дыма.
— В другой раз, молодой человек. Давай покончим с этим.
Я неспешно подошел к своей карете, открыл задние дверцы и распахнул их, где стояли сундуки, набитые золотом.
Кесслер нахмурился. Ему явно не верилось в то, что передавали глаза в мозг. А после фокуса с револьвером у затылка ему сейчас вообще все будет казаться чудесами небесными или проделками дьявольскими.
— Откуда?
— Там, где взял — уже нету, — ответил я. — Открывайте двери.
Донован открыл свой багажный отсек, после чего подошел к моему, запрыгнул с места и грузными тяжелыми шагами подошел к одному из сундуков. Взялся за ручку.
Сначала хотелось предложить ему свою помощь, чтоб быстрее все погрузить и отделаться, но затем…Донован взялся за вторую ручку сундука и одним рывком оторвал его от земли.