Антон был прав, потому что лучше всех остальных знал, чего Леону стоит каждый такой амулет, каждые поиски пропавших детей, каждое избавление дома от разгневанного призрака. Антон был тем гениальным хирургом, который двенадцать лет назад собрал разбившегося на мотоцикле Леона по кусочкам. Антон был тем, кто шесть лет назад собрал по кусочкам уже жизнь Леона, на которую тот махнул рукой. Если бы не Антон, не было бы всего того, что сейчас окружает Леона. Леон платил ему столько, сколько не платил ни одному своему работнику. И только Антон позволял себе говорить ему вещи, которые он не стал бы слушать ни от кого другого.
Тем не менее последнее слово всегда оставалось за Леоном. И сейчас это слово было «завтра». Завтра они отправятся в соседний город, чтобы разобраться с проблемой несчастной женщины.
Вымыв руки, Леон покинул мастерскую. Если уж решил ехать завтра, то нужно начать готовиться. За технику в таких поездках всегда отвечает Влад, за бытовые вещи и проблемы — Софи, а ему предстояло собрать то, в чем не разбирались эти двое: амулеты, камни, воду… Все это так или иначе могло пригодиться. Леон справился бы и сам, всегда справлялся, но, раз уж взял на работу Алису, следовало привлечь ее. Чем больше времени они будут проводить вместе, тем быстрее она подготовится к своей работе. А еще ей можно поручить собрать то, к чему он не может прикасаться. Раньше в этом помогала Аллочка или Софи, но опять же: именно для этого он и нанял Алису. По крайней мере, все должны так думать, в том числе и она сама.
Из гостиной слышались голоса, и среди них Леон сразу распознал голос брата. Остановился, набрал в грудь воздуха сквозь стиснутые зубы. Видеть Рафа сейчас не хотелось. Он был неплохим малым, в детстве какое-то время они даже ладили, пока Леона не «понесло», а Раф так и остался милым маминым мальчиком. Позже, когда оба выросли, они с переменным успехом налаживали отношения. Сейчас как раз находились в стадии перемирия, и Раф порой наведывался в гости.
Брат сидел на диване, закинув ногу на ногу, и держал в руках высокий стакан с чем-то ярко-оранжевым. Тамара Ильинична, женщина добродушная и больше всего на свете жаждущая всех накормить и напоить, помнила вкусы не только домочадцев, но и гостей, поэтому Леон не сомневался, что в стакане лимонно-апельсиновый домашний лимонад без сахара, с тремя кубиками льда и листиком мяты. Раф, одетый в светло-бежевый костюм, с модно подстриженными светлыми волосами, был полной противоположностью мрачному старшему брату. Он умел улыбаться во все тридцать два зуба и очаровывать как мужчин, так и женщин. Раф художником тоже не стал, к огорчению их матушки, вел какую-то новостную передачу на местном телевидении и стал звездой гораздо раньше, чем Леон. Ему были рады на каждом приеме, и Леон только сейчас удивился, вспомнив, что брата не было на вечеринке у мэра. Обычно на подобных приемах они пересекались чаще, чем встречались дома у родителей.
В кресле напротив сидела Алиса, и Леон, увидев обоих, испытал совершенно нелогичный укол ревности. Это не было ревностью к девушке, скорее, к человеку. Подобные уколы он испытывал почти всегда в присутствии брата. Тот, в отличие от него, умел очаровывать людей: родителей, друзей Леона, случайных знакомых. Этим талантом Раф обладал с рождения и не растерял его с годами.
Алиса в кресле сидела очень прямо, улыбалась напряженно, и на долю секунды Леону показалось, что она не слишком рада его разговорчивому брату, но в следующее мгновение Раф заметил его и, раскинув руки в стороны, поднялся навстречу.
— Леон, братишка! — радостно поприветствовал он, в последнюю секунду сменив неуместные объятия на крепкое рукопожатие. — А у меня выдался свободный день, и я решил заглянуть к тебе, поздравить с очередным успехом.
— С самого утра? — поинтересовался Леон, бросив недвусмысленный взгляд на часы, показывавшие лишь начало девятого.
О каком успехе идет речь, он не спрашивал. Знал. Раф был одним из немногих, кто наверняка понимал, благодаря кому мэр получил новое назначение.
— Я пташка ранняя, ты же знаешь, — ничуть не смутился Раф, плюхаясь обратно на диван. — С четырех утра уже на ногах. Я веду утреннее шоу на местном канале, — последнюю фразу он сказал уже Алисе, снова элегантно закидывая ногу на ногу. — Привык вставать еще до рассвета, даже по выходным. Знаю, что брат не спит долго, поэтому и заскочил. Знал бы, что у него такая прелестная новая помощница, приехал бы раньше. — Он подмигнул Алисе, но та будто бы еще сильнее напряглась, совсем стерла улыбку с лица, и Леон почувствовал нечто вроде удовлетворения.
Несколько лет назад, когда Леон только строил Волчье логово, когда нанимал персонал, в его жизни появилась Софи. Леон никогда не позволял себе ни единого намека в ее сторону, но себе признавался: девушка ему нравилась. После аварии он сложно сходился с людьми, и, может быть, однажды, заметив какие-то признаки того, что тоже нравится Софи, он и сделал бы шаг навстречу, но не успел. Раф, не стесненный никакими моральными принципами, пригласил ее на свидание при первой же встрече. Леон видел, как потеряла голову его помощница. И видел, как ей было больно, когда она наскучила Рафу. Но Леон за то и ценил Софи: она умела держать лицо и переступать через эмоции в любых случаях. Разделяла работу и личную жизнь, разделяла братьев.
И теперь Леон с мрачным удовлетворением замечал, что Алиса не поддается на чары Рафа, хотя тому, казалось, было плевать на это, он продолжал играть на любимой скрипке.
— Как вы оказались на этой работе, прекрасная Элис? — широко улыбаясь, спросил он.
Алиса едва заметно поморщилась.
— Я предпочитаю Алису, — вежливо, но с заметным холодом в голосе произнесла она.
— У вас такое красивое имя, что можно предпочитать что угодно, — ничуть не смутился Раф. — Вам с этим повезло, не то что нам, да, Леон? — Раф улыбнулся Леону, и тот едва заметно выдохнул. Пошла в ход любимая история. Однако он промолчал, зная, что несущийся с горы поезд все равно не остановить.
— У вас и у Леона красивые имена, — вежливо заметила Алиса, клюнув на приманку.
— Не скажите! — расхохотался Раф, откидываясь на спинку дивана. Сколько раз Леон видел такие спектакли? Сбился со счета. Знал каждую фразу, которую произнесет брат в течение следующих десяти минут. — Вы знаете, как полное имя Леона?
Алиса взглянула на Леона, будто ждала, что имя высветится у него на лбу, а затем осторожно предположила:
— Леонид?
— Леонардо! — не дав тому и рта раскрыть, радостно возвестил Раф. — Представляете? Назвать сыновей Леонардо и Рафаэль! Наша матушка — та еще шутница, да, Леон?
— Наша мама — художница, — пояснил Леон спокойно. — Не очень известная, но очень увлеченная. Во времена нашего детства интересовалась эпохой Возрождения, отсюда и имена.
— Так звучит официальная версия! — перебил брата Раф. — Я же считаю, что она интересовалась не эпохой Возрождения, а черепашками-ниндзя. И стоит быть благодарными Богу, что у нее лишь двое сыновей, а не четверо. Представляете, как мучались бы остальные два с именами Микеланджело и Донателло?
Раф рассмеялся так заразительно, что Алиса тоже улыбнулась. Леон тут же резко поднялся с кресла, заметил холодно:
— Если ты приехал просто поболтать, Раф, то я вынужден тебя огорчить: у нас с Алисой много работы.
Брат сел прямее, перестал смеяться.
— Вообще-то я приехал пригласить тебя на свою передачу, — сказал он.
— У меня нет желания появляться в сводках новостей.
— Нет. — Раф мотнул головой, поставил стакан с лимонадом на стол, превращаясь из балагура в профессионала. — Мы начинаем цикл передач с известными людьми нашей области. Культурные деятели, бизнесмены, политики. Все в таком роде. И я приглашаю тебя.
— Спасибо, но нет, — отрезал Леон.
Раф поднялся с дивана. Очевидно, не хотел смотреть на брата снизу вверх. Он все равно был на полголовы ниже Леона, но такая разница уже не казалась катастрофической.
— Твои рейтинги падают, Леон, — заметил он. — Ты все больше превращаешься в затворника. Мало куда выходишь, мало где бываешь. Не будешь светить лицом — останешься без работы.
— Без работы я не останусь, поверь, — криво усмехнулся Леон, а затем повернулся к помощнице: — Алиса, у нас с вами еще много дел на сегодня, нет времени рассиживаться.
Алиса тут же подскочила на ноги, а Раф заметил:
— Держишь девочку в ежовых рукавицах, Леон? Смотри, сбежит.
— Не сбежит, — припечатал Леон. — Она подписала контракт на год. И у нас действительно много работы.
Раф не стал больше настаивать на шоу.
— Пойду поищу Софи, — хмыкнул он. — Она мне всегда рада.
Леон замер на мгновение, собираясь сказать, что Софи давно ему не рада, но промолчал. Софи, в отличие от Алисы, хорошо знает Рафа, не стеснена никакими приличиями и сможет постоять за себя, не боясь разгневать ни Рафа, ни Леона.
Так ничего и не сказав, Леон направился к лестнице, ведущей в его лабораторию, краем глаза замечая, что Алиса следует за ним.
Алиса видела, что Леон чем-то недоволен, но не могла представить, чем именно вызвала его гнев. Она не позволила себе ни единого жеста или взгляда по отношению к его брату, который можно было бы принять за флирт.
По правде говоря, Рафаэль ей не понравился. Он был из тех людей, что родились с золотой ложкой во рту, полностью это осознавая: красив, удачлив, уверен в себе. Было видно, что он не знал отказа у женщин, а потому не сомневался в собственной для них привлекательности. Алиса таких людей терпеть не могла. Они не понимали слова «нет», позволяли себе неуместные жесты и фразы и искренне удивлялись, когда получали отпор. Мрачный, строгий Леон вызывал в Алисе куда бо́льшую симпатию, чем его жизнерадостный брат в светлом костюме и с модной стрижкой.
Леон молча открыл перед Алисой дверь, и она впервые попала в эту часть дома. Не то чтобы она чем-то сильно отличалась от остальной. Была такой же темной, матовой, но в ней словно бы ощущалось что-то потустороннее, необычное.