И одной из этих проблем была тварь, только что сидевшая прямо на мне. Неизвестная тварь, не подходившая ни под одну из классификаций. Точнее, теоретически, это мог быть Высший, но чтобы трансформироваться в белку… О таком ни я не слышала. Никогда. Да никто не слышал. Высшие созданы сражаться, не с людьми, так друг с другом, и никто из них не стал бы выбирать такое бесполезное обличье.
Я потрогала место, где еще недавно сидела тварь. Ничего особого не ощущалось. Попробовала прощупать тело и окружающий мир астральным зрением, которое по-прежнему давалось так себе – ничего. Только какая-то странная тонкая нить связи, именно связи, не влияния или подчинения, ведущая к Сердцу дома. Что это – побочный эффект местной Инициации?
Ладно, потом. И книгу надо убрать подальше, от подарка демона ничего хорошего ждать не стоит. Может это – Нулевой, и паразитирует он на жажде знаний?..
Книгу я завернула в покрывало и засунула в ящик комода, закрывающийся на замок. Нечего тут этому лежать.
Надо привести себя в порядок, выяснить, как дела у Стефании и Марата, и приготовить что-нибудь поесть. Обойти дом, и…
Так, сначала – привести себя в порядок. Потом еда. Потом – все остальное. К тому же по дороге в ванную можно и комнаты осмотреть, теперь-то в особняке для меня нет закрытых дверей.
Правда, осматривать было особо нечего. Рядом с комнатой Владимировны нашлись две гостевые спальни, явно не использующиеся много лет – на это намекали слой пыли толщиной в палец и паутина по углам. Следующей была гардеробная, оказавшаяся весьма кстати: ходить в непонятном халате, в котором я проснулась в прошлый раз, не хотелось, а относительно нормальная одежда еще вчера отправилась в мусорку.
Напротив расположились несколько пустых комнат с занавешенной мебелью, в одной из которых стоял стол, подозрительно похожий на стол казино, а в другой имелся рояль… Или пианино. Еще две комнаты, где все было закрыто черными тканями… Ну и ванная – в этом крыле. В отличие от остальных помещений тут не было пыли с паутиной, но плитка много где требовала замены, да и краны подтекали. А так, вообще-то, просторное помещение, где, по замыслу строителей, наверное, и жить можно было…
Соседнее крыло мало чем отличалось. Разве что рояля не нашлось, зато обнаружилось помещение с мольбертами, а в одной из комнат, где явно недавно провели ремонт и подновили фрески, спал Марат.
Лежащий на своей кровати под бархатным балдахином, брюнет не казался ни раздражающим, ни властным, ни даже, как ни странно, врагом. Просто дурак, пошедший за дурманом и боги знают чем еще – и подставивший всех, в том числе и меня. Странное ощущение. Я стояла на пороге неубранной комнаты с мебелью из темного дерева, выглядевшей лучше, чем остальная в поместье, тогда как три соседних из-за протекающей крыши казались непригодными для жизни – и должна была злиться. Просто потому, что именно дураки наиболее опасны, и именно они в своей слабости и глупости губили остальных.
Но злости не было. Что-то внутри говорило, что родственник уже заплатил за все. Что он не опасен… Что-то… Сердце? Я ведь точно так же не могла злиться на Киру, который был не дураком, но удальцом, а еще неизвестно, что хуже.
– Госпожа проснулась! – голос Стефании заставил развернуться.
Горничная с подносом в руках поднималась по лестнице.
– Я думала, что вы еще спите, но еду приготовила, принесла, и…
Я подняла руку, останавливая девушку. Притворила дверь в комнату Марата и спросила:
– Ты на ногах? Как себя чувствуешь?
Попытка набросить сканирование через астрал ничего не дала. Просто пустота. Боли я от Стефании не чувствовала, но это – не показатель. С моим нынешним восприятием я, скорее всего, нащупаю что-нибудь только тогда, когда рана будет и глазами видна.
– Хорошо, спасибо. Вы хотите поесть у себя или…
– Давай в столовой, что ли, – коль я начала осмотр особняка, то надо его и закончить.
Стефания кивнула и направилась вниз по лестнице. Двигалась она куда проворнее меня – колено ступеньки не любило и неприятно напоминало о себе. Интересно, это как-то можно местной магией вылечить? Что-то подсказывало, что Георг пытался, но все же.
Вчера я столовую не слишком рассматривала – не до того было. Сегодня, при дневном свете, видно, что и тут не помешал бы ремонт. Очень не помешал бы. Как минимум потолок точно стоило оштукатурить как минимум. Да и сервизы на стеллажах были какие-то разнокалиберные, а на столе почему-то никто не заделал длинные царапины, словно бы от… ножа?
Есть в одиночестве в довольно большой комнате было странновато. Стефания мне компанию не составила, отправившись за десертом. Так-то обычно в Анклаве вся смена ела за одним столом, и тогда стульев на всех не хватало, или, наоборот, каждый принимал пищу там, где мог и когда мог. И если шло дежурство, то стоило торопиться – в любой момент могла начаться атака, а защита периметра не вечна.
А тут все совсем иначе. Дул ветерок, щебетали за окном птицы, солнечный свет заливал комнату. Все как в старых книгах… Только в старых книгах с Ловцом на груди никто не просыпался.
Интересно, кто готовил. Сама Стефания? Вряд ли. Даже магическое исцеление тратит силы исцеляемого, хотя раны и заживают куда быстрее, чем естественным путем. А крови она потеряла прилично, да и энергии тоже. Это не так, что ночью ранили, а с утра просыпаешься – и все как обычно…
– Госпожа, вы хотите что-то еще? – горничная поставила передо мной тарелку с каким-то суфле.
– Да. Сядь, пожалуйста, – я указала ей на стул.
Стефания напряглась, но подчинилась – и опустила взгляд, изучая стол.
– Кто готовил?
– Я, госпожа. Соли мало? Или…
Я подняла руку. С подчиненными общаться приходилось, а вот с горничными – нет.
– Давай сначала. Больше не называй меня госпожой, хорошо?
Девушка дернулась, как от удара.
– Я… Но… Простите, что я сделала не так? Я исправлюсь. Я… Там в лесу, я испугалась, этого больше не повторится, обещаю, я…
И что она так паникует?
– Эй, ты чего?
Вопрос явно застал Стефанию врасплох. Она посмотрела на меня и осторожно спросила:
– А вы не помните? Мы вышли на прогулку, и…
Она покосилась на столешницу. Что-то мне подсказывало, что следы там оставила Владимировна.
– Все я помню. Я не понимаю, чего ты так паниковать начала, – прямо ответила я.
– Госпожа…
– Ника.
– Что, простите?
– По имени, хорошо?
На лице девушки отразилась целая гамма эмоций, основной из которых было облегчение.
– Я лишь хотела узнать, кто был в доме и кто готовил.
Мало ли…
– Я готовила. А приходил Златан, вы его помните наверное, такой массивный друг Георга, и Анна Михайловна, лекарь которая. Но готовила я, и им предлагала. Златан согласился, а Анна Михайловна сказала, что на вызове только чай пьет, да и другие пациенты не ждут.
Быстро они, однако. Впрочем, судя по солнцу, сейчас было явно не самое раннее утро.
– Златан ночевать не остался, – продолжила Стефания, – сегодня тоже не приходил пока, но вообще должен прийти вечером. А, ну и Анна Михайловна просила передать, чтобы вы ей позвонили, как проснетесь.
«Златан ночевать не остался»…
Интересно.
– А когда она приходила?
– Вчера.
Вот ведь!..
Видя мое неудовольствие, Стефания смутилась и зачастила:
– Я думала вас разбудить, но Георг осмотрел и сказал, что не надо восстановлению мешать. И Анна Михайловна тоже осмотрела, и сказала, что насчет оплаты переживать не стоит, а о взаимной пользе можно потом поговорить, там дело не горящее, не срочное. Сон всегда помогает, и…
Я вновь прервала ее.
– Ты как себя чувствуешь?
– Я?..
Стефания явно смутилась. Эта Владимировна что, никогда ее, что ли, ни о чем таком не спрашивала?
– Ты. Удочка Ловца в животе – не самая приятная вещь в мире.
– Хорошо, спасибо. Георг говорит, что кое-какие зелья надо еще попить, но в целом все как обычно. Я… Я благодарна вам. Вы спасли мою жизнь. Что я могу для вас сделать?
Ну, вообще-то, не будь меня и моей идеи прогуляться по парку до флигеля – жизнь Стефании в опасности и не оказалась бы. Но говорить это едва ли стоило. И так, судя по всему, я, по ее мнению, вела себя крайне странно.
– Думаю, кое-что можешь. Постарайся привыкнуть к тому, что после отравления я смотрю на мир иначе – это во-первых. И во-вторых – расскажи сначала все о Марфе, а потом – о том, что у тебя за Печать.
Стефания смутилась еще сильнее, но все же ответила. Правда, только на второй вопрос:
– У меня нет Печати, г… Ника. Ваш отец хотел Инициировать меня, но посчитал, что тринадцать лет – еще рано, стоит подождать хотя бы год, а потом случилась эта авария… Но ваш двоюродный дядя, переехав сюда, понял, что лучше прислуги не найти, и разрешил мне остаться. Пообещал, что Инициирует, если я хорошо себя покажу. Вот я стараюсь.
Три года? Догадываюсь, у этого Марата подход был такой же, как у некоторых наставников Анклава, обучавших молодняк под девизом «Что бы ты ни делал, надо было делать лучше».
– А Марфа? Она тоже должна получить Печать?
Стефания отвела глаза.
– Расскажи, – надавила я. – Мне нужно во всем разобраться, и для этого я хочу услышать о происходящем из уст того, кто смотрит на все со стороны.
Кажется, это объяснение помогло. Горничная еще немного помялась и принялась рассказывать:
– Марфу ваш отец давно в дом взял. Инициировал тоже он, у нее Печать была, но какая – я не знаю, она-то ее прятала. Но после того, как вы в аварию попали, она выгорела. Пыталась спасти, пыталась передать жизнь вашему отцу – но не сумела. Георг ей помочь не смог. Она узнавала потом, что вроде как в клинике Анжуйских такое лечат, но не бесплатно. Общалась на эту тему с Маратом Евгеньевичем... Не знаю, до чего они договорились. Потом она чем-то вас… разозлила. Ну и уволилась после того, как Георг ее вылечил и отпустил. Больше я ничего и не знаю.
Отлично. Значит, одна из одаренных девушек, взятая в дом отцом Владимировны, из-за какой-то аварии – интересно, почему эта Марфа вообще ехала с нами? – лишилась своего дара. Не имела денег на лечение, и, что-то я догадываюсь, и Марат едва ли ей помог. А тут еще нападение Владимировны, подливающее масло в огонь ненависти…