Лица у обоих посетителей вытянулись, а у блондина еще и краска на щеках проступила. Интересно…
– Что с защитой тут? На одежду денег хватило, а на остальное – нет?
– Ника! – брюнет в несколько шагов пересек комнату. – Перестань нести чушь и ложись в постель!
А быстро он с «вы» на «ты» перешел…
Ложиться у меня никакого желания не было. Я отступила, смещаясь в сторону. Брюнет, от которого пахло каким-то дорогим алкоголем, придвинулся ближе, протянул руки…
Все просто: уйти с линии атаки в сторону, поймать за руку, поставить подножку, скрутить – и все вытрясти. Вот только стоило мне резко шагнуть в сторону, как в колене что-то щелкнуло. Нога подогнулась, начищенный паркет в одно мгновение уподобился ледовому катку – и моя голова встретилась с деревом во вспышке боли.
Второе пробуждение от первого отличалось только пульсирующей болью в черепе. Ну и ко всем этим птичкам за окном прибавились голоса где-то за дверью. Диалог явно был на повышенных тонах, хотя расстояние и приглушало звуки.
– Я вызывал Антона Максимовича! – опять этот брюнет, который все в кровать меня укладывал.
– Да, я знаю, – голос немолодой женщины, – а вы знаете то, что на неотложные случаи выдвигается любой свободный целитель-менталист. Или моей квалификации вам недостаточно?
Голоса явно приближались.
– Разумеется, достаточно! Но у нас с Антоном Максимовичем уже установилось определенное взаимопонимание, и она может начать волноваться, и…
– И я с этим справлюсь, – отрезала женщина.
– Антон Максимович…
– Отстранен от практики на время внутреннего расследования. Еще вопросы? Нет? Тогда хватит уже время терять.
Целитель-менталист… Этого еще не хватало. Они в мозгах копаться умеют. Где только местные его откопали? Такая специализация же почти никому не давалась, мало кто из Любящих выбирал этот путь развития дара. Руки-ноги обратно собирать и энергетику чистить – всем нужно, а вот с головой работать… Только если кто-то из Нулевых сильно зацепит, но щиты-то на разуме каждый взрослый держать умеет.
Но где бы ни взяли – это проблема. Поверхностные образы менталисты умели считывать…
Если все сошли с ума, – как можно игнорировать появление тут демона?! – то безумной могут и меня объявить¸ просто потому что я тут отличаюсь от остальных. Слышала я о таких местах, где все делали вид, словно демонов нет, играли в «старый мир», если находили книги или еще что-то, где описывалась жизнь до Прорыва. Некоторые даже верили, что так безопаснее… А потом приходили демоны и всех неверующих забирали на ту сторону. И верующих тоже, за компанию.
Так или иначе, нужно выиграть время. А то еще накачают чем-нибудь… В нормальный транс не погрузиться, связи с астралом нет. Ладно, хорошо, пойдем другим путем.
За дверью продолжали ругаться. Но пока именно что «за», и это давало мне пространство для маневра.
Так, надо расслабиться. Успокоиться. Вдох на четыре счета, выдох на пять. Еще раз… Представить себе лес. Густой лес, бескрайний лес. Спокойный лес. Представить – и раствориться в этом образе. Эта техника помогает спрятаться от всех Нулевых, ищущих разум – значит и от менталиста должно помочь.
Просто лес. Спокойный, хвойный, с поющими в вышине птицами. И речка пусть шумит, да. И…
– Неплохо, – раздавшийся над ухом голос мгновенно разбил все сосредоточение, – но примитивно. Давайте нормально поговорим, вашего родственника рядом нет.
Я глубоко вздохнула и нехотя открыла глаза. Откажусь – проблем может только прибавиться.
Все та же комната, только залитая закатным светом. Все то же…
Только рядом с моей кроватью на весьма вычурном стуле сидела сухая седовласая женщина. Старухой ее язык не поворачивался назвать – слишком много в ней было силы и воли. Прямо как мать Дока, до самой последней секунды сражавшаяся с Высшими так, словно вместо них примитивные Восставшие были…
Только эта – тоже в странной одежде. Ладно хоть брючный костюм, а не платье, а то было бы уже слишком. И тоже без оружия… Хотя вот ее карие глаза буравили череп так, что, быть может, такой оружие и не нужно. Да и на тыльной стороне ладони женщины пульсировал какой-то непонятный знак, словно бы налитый изнутри слабым беловатым светом.
Я медленно села на постели, стараясь оказаться глазами на одном уровне с неожиданной посетительницей. Ее взгляд мне не нравился, но атаковать точно не стоило. Рано. Да и кто знает, может, хоть она расскажет, что тут вообще за филиал исторического музея, по которому демоны ходят?
Женщина смотрела по-прежнему жестко, но, казалось, на ее губах появилась улыбка. Знак на ее руке на мгновение вспыхнул ярче – а потом пропал, словно и не было его.
– Думаю, нам стоит познакомиться, – негромко проговорила она, откидываясь на спинку кресла. – По-настоящему. Не беспокойтесь, ваш двоюродный дядя не услышит ничего из этого разговора. Шереметьева Анна Михайловна, к вашим услугам.
Таак… Ладно, совру – поймет. Менталист же. Но коль этому «двоюродному дяде», который на вид был не в большом восторге от моего пробуждения, она не понравилась, значит рискнуть стоит.
– Ника. К вашим.
Женщина улыбнулась.
– А фамилия и отчество? Ваше, я имею в виду, а не этой несчастной девушки, чья жизнь оборвалась, едва не начавшись.
Я склонила голову, вглядываясь в лицо незнакомой пожилой женщины.
Какая девушка? И почему мое «фамилия и отчество», спрашивается?
Анна Михайловна долго размышлять не дала, продолжив:
– Давайте раскрою карты. Я вижу, что мозг мертв. Был мертв. А смерть мозга, Ника, – смерть личности. Необратимая. Позволишь обращаться к тебе на «ты»? Все-таки с пациентами как-то привычнее.
Вот же лиса… Откажу – шагну к ссоре. Соглашусь – вроде как доверие появится, потом на этом и сыграть можно.
Но, с другой стороны – мне нужна информация. Очень нужна.
Я медленно кивнула, не сводя глаз с менталистки.
– Вот и хорошо. Видишь ли – смерть мозга ведет к распаду личности и уходу духа прочь. Одно не существует без другого. Тело, конечно, можно поддерживать магией, можно – препаратами, даже амулеты кое-какие для этого существуют, но все же есть те законы природы, которые не нарушить. Тяжелые регенераторы даже, теоретически, способны срастить нервную ткань... Но это бессмысленно. Тело без личности и духа – лишь пустая внутри марионетка, только по форме напоминающая человека. Но все же ты действуешь и ты говоришь. Ты вполне жива, и притом дело явно не в одержимости – мне доводилось иметь дело с теми, кого подчинили себе Другие, и там все совсем иначе. Значит, из всего этого напрашивается вывод: личность и дух все же есть. Вот только, насколько мне известно, Ника Владимировна Ланская, – ошиблась она только в отчестве, – никогда не интересовалась Другими, не называла их демонами, не спрашивала про защиту от них и уж точно не считала одежды окружающих странными, как и отсутствие у них оружия.
Последнее я вообще-то вслух не говорила… Но это было самой меньшей из проблем.
Как бы ни болело тело, как бы не ныло колено – ладно хоть голова прошла – разум мне не отказал. И по всему выходило, что мало того, что эта Анна Михайловна видит меня насквозь, так еще и занесло меня, очевидно, очень и очень далеко от Анклава. От любого известного мне Анклава…
Даже там, где играют «в старый мир», демонов не называют Другими. Другими они были до Прорыва…
Безумная догадка коснулась разума.
– А какой сейчас год?
– Две тысячи двадцатый – если тебе интересен римский календарь.
Не прошлое, нет… Но все же.
В голове теснились множество вопросов, но я все же выбрала самый насущный:
– Вы считаете, что я раньше не интересовалась защитой от демонов. Но это же глупость: любой, даже самый последний Любящий, должен знать, как защитить свое жилье и свою душу. Иначе быстро лишиться и того, и другого.
Анна Михайловна мягко улыбнулась.
– Знаете, Ника, обычно после таких слов я прошу пациента пройти со мной. И если он отказывается, то засыпает и просыпается уже в прекрасно оборудованной палате. Но вам я для начала просто предложу подойти к дальнему окну. Если справитесь, конечно.
Я ругнулась про себя. Надо было сразу это сделать, а не в угол кидаться и Резонанс рисовать. Опасности-то не было, Нулевая исчезла, а вот разведанных не хватало тогда, и не хватает и сейчас.
Я медленно, в этот раз стараясь беречь колено, подошла к окну. Анна Михайловна ничего не говорила, хотя ее взгляд я чувствовала.
Стоило отодвинуть плотную занавеску, как перед моим взором предстало удивительное зрелище.
Сразу за стенами дома начинался парк, уходивший вниз, к берегу большого пруда. Но место, в котором я оказалось, располагалось на возвышенности, так что из окна было видно, что дальше за прудом, за несколькими полянами, рядами деревьев и кованым забором, раскинулся город. Живой город, огромный город, в подступающей ночи светившийся сотнями, тысячами ярких огней.
Я только и могла, что спросить:
– Это… Москва?
– Да, – спокойно подтвердила Анна Михайловна, продолжавшая за мной наблюдать. – Это совершенно точно Москва.
Я сглотнула, пытаясь унять появившуюся дрожь в руках. Моя Москва, та, в которой я родилась, выросла и, кажется, умерла, была совсем другой. Она была местом, где за пределами защит Анклава, за пределами, оберегаемыми Сердцами, демоны властвовали безраздельно, властвовали не год и не два. Властвовали, уничтожая один Анклав за другим…
Город же за пределами парка был городом людей, а не демонов. Но, скорее всего, только пока.
Глава 2
– Думаю, нам есть что обсудить, – произнесла Анна Михайловна.
Я оторвала взгляд от живого, реального города, такого же яркого, как на старых фотографиях, и повернулась к женщине. Та выглядела совершенно невозмутимой, разве что в глубине глаз проскакивал интерес. Такой интерес, какой бывал у Дока, когда он скармливал лабораторным мышам очередную усовершенствованную комбикультуру.