– Так, давай по порядку, – я подняла руку, останавливая поток вопросов, – и начну с того, что ты потерял воспоминания за последние пять лет.
– Что? Как? Я с Печатью не всегда справлялся, но…
Брюнет был откровенно растерян. Теперь он казался мне едва ли не ровесником устроившего истерику пацана, а ведь был его на десяток, или около того, лет старше.
– Кому-то поклялся. Я принудила начать выдавать скрытую клятвой информацию – и пошел откат.
– Ты? Но как…
– На правах главы рода. Мои родители мертвы, а Марфа… Боюсь, пыталась убить всех остальных обитателей особняка буквально вчера.
Марат побледнел и медленно, почти на ощупь, добрался до кровати.
– Ты… не шутишь? – слабым голосом спросил он.
– Нет. И этот юноша – брат маленькой девочки, твоей дочки, если верить официальным документам.
Родственник застонал, вцепившись ладонями в волосы.
– Как?..
Хороший, на самом деле, вопрос. Впрочем, от ответа на него меня избавила вернувшаяся менталистка, жестом попросившая поговорить в коридоре.
Стефании нигде не было.
– Юношу я пока усыпила, – негромко проговорила Анна Михайловна. – Обычный нервный срыв из-за непрожитого толком эмоционального потрясения. Кто он вам?
Я пожала плечами.
– Сводный брат дочери Марата, выходит.
– О. Ясно. Из того, что я выяснила – ваш родственник дал много обещаний его матери, обещаний, которые молодой человек воспринял слишком близко к сердцу. Увы, дети часто пытаются брать на себя ответственность за действия родителей, а зря.
Я только и могла, что развести руками.
– Петр Борисович предупредил, что Марат Евгеньевич потерял подавляющее число воспоминаний за последнее время, – продолжила менталистка, – это может потребовать коррекции. И, возможно, ему будет проще адаптироваться к нынешним реалиям, если, скажем, будут доказательства того, что дочь – точно его.
Я кивнула.
– Есть у меня пара идей.
– Что случилось? – от лестницы к нам не слишком уверенной походкой шел Георг с покрасневшими от сна глазами. Амбре от него исходило еще то. – Я слышал крики, и…
– Уже все в порядке, – заверила я его.
Менталистка кивнула – и направилась в комнату Марата. Я обернулась к Георгу:
– У тебя есть знакомые, способные тихо и за умеренную плату взять образцы на тест родства?
Георг задумался, почти сведя покрасневшие глаза к переносице.
– Адель может. Но там выйдет в тысяч сорок минимум, а…
– Свяжись с ней. Я заплачу. Прикинь что нужно по закупкам и почем выйдет, позже обсудим, – я обогнула алхимика-целителя и направилась к себе.
Потом все же остановилась – чего тянуть? – и продолжила мысль:
– А еще вспомни, кому ты помог наложить на меня Нити Марионетки.
Георг моргнул. Раз, другой, третий…
– Ника… Я никогда бы на это не пошел. Нити запрещены много лет назад, их использовали в экспериментальной менталистике для лечения некоторых запущенных психиатрических заболеваний, и то недолго. Да, я… не в форме, но я никогда не применил бы к тебе подобное. Никогда, клянусь!
Я кивнула.
– Тогда думай, кто и когда взял у тебя нужные для этого ингредиенты.
– Да у меня и нет ничего!
– Вообще?
– Нет, я… – лицо Георга исказилось, – я не мог…
– Иди и выясняй, – жестко надавила я, – что мог, а что нет. И себя в порядок приведи. Потом поговорим.
Старик кивнул и быстрым шагом отправился вниз.
После еды пришлось осваивать перевод денег через смартфон. И правда удобно, хотя как работает я даже не представляю. Но зато Стефании будет на что закупить продукты.
Я попросила горничную показать строителю дом в том случае, если строитель придет в мое отсутствие, и отправилась по добытому князем адресу. До жилища Марфы тоже можно было добраться на метро, правда в этот раз на это пришлось потратить куда больше времени. Обошлось, на удивление, без происшествий. Разве что я, не сразу разобравшись в схеме станций, дважды села не в ту сторону и еще раз перешла не на ту ветку. Да и ехать было дальше, до самого конца.
Метро в конце ветки выходило на поверхность. Почти полностью пустой поезд привез меня и еще пару полусонных пассажиров в район пугающе-одинаковых многоэтажек.
Мне нужна была одна из них, на вид самая новая и расположенная дальше всего от метро. Пришлось пройти пару кварталов по разбитой улице, заполненной едва построенными, а то и вовсе строящимися домами. Если бы не цветные вывески, то уже возведенные строения было бы сложно отличить друг от друга. Впрочем, и тут кипела жизнь: кто-то куда-то торопился, кто-то прогуливался с собакой, в небольших дворах на детских площадках резвились дети…
Обычная жизнь обычных людей.
Правда, около нужного дома этих самых «обычных людей» не наблюдалось. Вообще никого почти не наблюдалось – лавочек у подъездов не имелось, а на месте детской площадки обнаружился пустырь. Впрочем, как бы то ни было, нужный подъезд имелся, да и судя по цифрам около входа, нужная квартира тоже существовала.
Я потянула на себя тяжелую металлическую дверь…
Ничего.
Около ручки светился красный огонек у какого-то устройства с цифрами. Код для жильцов? Или надо вести написанные над дверью цифры? Или…
Раздалась трель – и дверь отворилась. Я едва успела отскочить, как на пороге появился затрапезного вида мужичок в растянутых штанах и покрытой пятнами майке. В руках он держал пакет с мусором.
– О, ты соседка что ли? – полюбопытствовал он, щурясь. – Та, что вечно двигает что-то ночью? Из сто пятой?
И смотрит так требовательно... Ладно, может, что расскажет про эту Марфу?
– К подруге иду в гости. В сто двадцатую.
– О. Ясно, а я-то думал – хоть познакомлюсь, а то у меня на этаже никого, внизу никого, сверху…
– Простите, я спешу, – прервала я словоохотливого жильца.
– А. Да, конечно, – мужчина начал спускаться по ступенькам.
Я, подхватив не успевшую закрыться дверь, уже зашла в подъезд, как услышала оклик.
– Эй, погоди, – мужчина вернулся. Придержал дверь и спросил: – В сто двадцатой вроде ж жила беременная, а я смотрю недавно – у нее нет ни живота, ни коляски. Что-то случилось? Может, чем надо помочь? Знаешь что? Нас-то тут в подъезде мало, но уже успели у управляющей компании теплосчетчики вместе отжать – и остальное сумеем. Ну так?
Я покачала головой.
– Если что-то понадобится, то она сама попросит.
– А. Ну хорошо. Я, это, в девяносто девятой живу, вот. Антон.
– Я передам.
Словоохотливый жилец наконец отправился восвояси, а я – искать нужную квартиру. Ну или хотя бы лестницу. Возможность подняться наверх нашлась не сразу – к лестнице вела отдельная дверь внутри подъезда. Вот же сложности…
Жила Марфа, чей ребенок почти наверняка и стал игошей, на восьмом этаже. Номера на многих квартирах отсутствовали, так что я поначалу даже пропустила нужный этаж. Проверила тот, что выше, поняла свою ошибку, вернулась – и принялась почти наугад искать нужную квартиру среди шести одинаковых безликих дверей.
Сообразила, какая нужна, только подошла, чтобы постучать, как свет в подъезде резко погас.
Я отскочила от двери, выхватывая с пояса складную дубинку. Света на площадке не было, окон тоже, но не услышать звук шагов было сложно. Громкий скрип – и та дверь, у которой я только что стояла, резко отварилась, выпуская наружу двоих человек с фонариками в руках.
Свет бил в глаза, но я успела различить знакомый блеск стали – как минимум в руках одного из них был нож.
Ждать дальше было попросту опасно, и я атаковала сама. Вслепую, целясь по фонарику. Дубинка соприкоснулась с плотью. Раздался вскрик – и я ударила вновь, целясь в голову, но удар пришелся во что-то куда более твердое, чем человеческая кость.
Кто-то придвинулся, и я отшагнула, потеряв инициативу.
Противников было двое, и оба пытались с помощью фонариков ослепить меня. Значит, придется полагаться не на зрение. Я сделала еще один шаг, останавливаясь в центре площадки и прислушиваясь.
Один двигался с явно слышным оханьем, другой сипло дышал, подкрадываясь со спины.
Я отшагнула, ориентируясь на астрал. Мутный, малопонятный, он все же давал представление о том, где находятся нападавшие – и этого, вместе со звуками от их дыхания и шагов, хватало для того чтобы сориентироваться.
Что-то обрушилось туда, где я только что стояла, с шумом ударившись в стену. Я шагнула обратно – и атаковала сама, хорошенько прикладываясь дубинкой к голове противника. Раздался хруст – и по астралу прошла рябь боли.
Второй атаковал резко, стремительно, целясь мне в бок. Я успела переставить ногу – и чужая рука прошла мимо, касаясь ткани рубахи. Дубинкой на таком расстоянии орудовать неудобно, и я врезала кулаком левой руки куда-то туда, где должна была находиться голова. Кулак встретил препятствие, что-то смял – и по руке прошла боль. Кажется, это были зубы…
Нападавший взвыл, вскинул руку, в которой был зажат фонарик, к лицу – и дал мне возможность разорвать дистанцию. Теперь было где размахнуться, и пара четких ударов вывели из игры и этого бойца.
Я глубоко вздохнула, сжимая и разжимая левую руку.
Никого. Тихо и пусто. Кажется...
Я достала смартфон, и свет его экрана упал на лежавших на полу «бойцов». Оба они скорее походили на подростков-хулиганов, чем на нормальных защитников. И из оружия – кухонный нож да какая-то труба металлическая…
Неужели те, кто мог позволить себе роботов с демоном внутри, не смогли нанять кого-то получше?.. Ладно, эти двое вряд ли сейчас очнутся, соседей тут, кажется, нет – никто так и выглянул, несмотря на шум. Значит, стоит связать эту парочку да пойти поговорить с Марфой.
Вот только…
Я принюхалась.
Горячка боя отступила, и теперь в ноздри лез знакомый запах. Кровь. Не та, которая на моей кисти и одежде, вовсе нет. Другой запах, тяжелый, неприятный…
Доносившийся из-за приоткрытой двери в квартиру Марфы.