– Готова. Но ты не будешь меня усыплять.
– Не буду.
Я глубоко вздохнула и медленно направилась к выходу из лаборатории. Ладно, хоть записи отца Владимировны, наконец, прочту.
Глава 19
«Невозможно уничтожить то зло, что некоторые считают лишь неразумной стихией, а другие — приметой великого будущего, пока оно не раскрыло своего истинного лика».
М-да. Надо сказать, что отец Владимировны был тем еще непризнанным литературным «гением». Записывал свои мысли он порой такими предложениями, что в поисках смысла предложения приходилось перечитывать его по несколько раз.
Плечо стараниями Георга – старик хоть и был повязан с бутылкой, но все же дело свое знал – почти не ныло. Правда, после того как целитель узнал о падении с пятого этажа, пришлось пообещать, что до вечера я не буду тратить энергию ни на что активное и вообще полежу в кровати. Впрочем, у меня была прекрасная компания – записки отца Владимировны, книги местных магов и «демонологов». Последние, пожалуй, являлись скорее сборником заблуждений, но что уж поделать…
Помещенные под охрану Лиха записи оказались чем-то средним между дневником безумного исследователя, автобиографией и учебником. Добрую половину листов занимали размышления Владимира Ланского о демонах, их природе и их классификациях. Надо сказать, в последних ошибок было просто невероятно много. Например, этот «демонолог» почему-то был уверен, что тот же игоша является на свет из людских суеверий, и потому в деревне вроде как и вовсе может возникнуть сам собой, без всякой причины.
Не то чтобы я сходу могла понять все написанное, но, кажется, местные думали что демоны обитали в «ноосфере», как тут вроде называли не то астрал, не то что-то подное. Правда, при этом почему-то утверждалось, что демоны, или Другие – это просто еще один вид «жизни», не имеющей физических тел. Труды «демонологов» вообще были посвящены по большей части рассуждением о том, откуда пошли Другие, почему они оставили свой след в народных преданиях и все прочее в таком духе.
Если отбросить шелуху, то, судя по всему, местный мир и то пространство, где на самом деле обитали Истиннорожденые и их прислужники, соприкасались циклично. По крайней мере когда-то, если верить мифам, «Аспекты Других» – так тут почему-то именовали Низших и Нулевых – уже проявлялись в мире. Тогда магическая наука находилась в весьма прискорбном состоянии, никаких подробных описаний не сохранилось, одни легенды да предания. Но, на удивление, твари как появились в глубокой древности, так и пропали, и до недавнего времени считались персонажами из сказок, не более. Однако примерно полвека назад, тут данные разнились, демоны каким-то образом вновь нашли себе окно в мир. Маги и просто Книжники, решившие, что наступила какая-то там «Эра Водолея» и «влияние ноосферы усилилось» постепенно перешли от «это байки», через «оно существует», к «как мы можем их использовать?»
По последнему пункту мнения местных разделились. Большинство предпочло закрывать на все глаза и заниматься своими делами, не рассчитывая, что последствия каких-то там исследований их когда-нибудь затронут. Некоторые считали, что не стоит связываться с непроверенными магическими практиками, не выяснив о них все. Особо предприимчивые же решили, что при правильном применении Аспекты Других могут быть… полезны. Эти идиоты видели Низших и Нулевых «скоплениями психической энергии определенной волновой длины, способными изменять физическую плоть при необходимости».
На этом моменте захотелось сжечь не только книгу, но и автора. Какой идиотизм! Писать, что, видите ли, демоны – порождение «коллективного бессознательного» и они поддаются «полному контролю при соблюдении всех правил обращения с ними»!
Ладно хоть Владимир Ланской в своих записях в такой позиции несколько сомневался… Что не мешало ему самому призывать демонов! Тех самых, которых я нашла в лаборатории! Да, этот альтернативно одаренный, в отличие от Марфы, хотя бы рисунок Врат за собой стирал, но тем не менее! Ланской считал, что демоны – разумны, что они – представители иного, отличного от человечества, вида, что они…
В общем – он был идиотом. Книжником-идиотом.
От непроходимой тупизны местных ученых хотелось биться головой о стену. Они строили теории, придумывали объяснения, спорили из-за того, как именно лучше относиться к демонам – как к отдельным существам или как к «ноосферному продукту жизнедеятельности человечества»…
И вызывали их. Вызывали, использовали – редко, благо, это все же считалось очень опасным – и, кажется, намеревались вселять Аспекты в механизмы…
Собственно, последняя инициатива и смутила отца Владимировны, побудив его систематизировать свои знания, и записать и их, и свое видение происходящего. Владимир Ланской, как и его отец, был довольно подозрительным человеком, и считал, что все эти «исследования на стыке техники, артефакторики и эзотерическо-ноосферного безумия» до добра не доведут. Правда, опасность он видел только в том, что маги, занятые вселением Аспектов в устройства, могли сохранить над ними контроль и, при желании, после продажи такого вот одержимого механизма использовать «техномагические технологии во вред владельцам, их близким и всей нации»… Но это было хотя бы что-то.
А еще Владимир Ланской во время одного из обрядов экзорцизма, изгнания «прицепившегося к разуму Аспекта», случайно понял, что зашедший в помещение незнакомый мужчина в маске – тоже одержимый, «но совершенно другого ранга и сущности. В нем Аспект был слит с человеческой плотью и, стоило мне попытаться задержать его, как он тут же напал, используя магию без всяких Печатей». Из этого Ланской заключил, что кто-то проводит опыты не только по вселению Аспектов в машины, но и по скрещиванию «человеческого духа и противного ему комка ноосферных колебаний, которые, тем не менее, обладают немалой энергией, которая, в свою очередь, способна давать неведомые нам силы и возможности».
Собственно, повествование обрывалось на загадочном сообщении: «Агафья предрекает беды куда яснее и вернее, чем обычно. Я должен предать огласке свои находки и размышления, даже если я и буду осмеян». Не удивлюсь, если из-за таких мыслей его и убили.
– Вот нельзя было яснее написать! – вслух возмутилась я, словно это что-то могло изменить. – Что это за Агафья вообще…
– Ты ее уже видела, – Ловец-белка возник на комоде. – И позвать не проси – она сама появляется когда хочет, я ей не указ.
Вот как?..
– Ты же вроде как – часть Сердца и все такое. Почему не указ?
Белка развела лапками.
– У меня над ней нет власти. Она появляется тогда, когда хочет, и сообщает то, что считает нужным.
Появляется, когда хочет, я ее видела… Я нахмурилась.
– Агафья – Высший демон? Старуха?
Ловец пожал плечами. Смотрелось это нелепо.
– Я понятия не имею как ты ее видишь. Я вообще-то не… существо из плоти и крови. Но, так или иначе, тебе она вреда не причинит.
– Серьезно? Предположительно, мы обсуждаем одну из тварей, единственное желание которой – забирать силу из магов и жизнь из людей, приумножая свое могущество!
Ловец вновь развел лапами.
– Я больше ничего не знаю.
– Но именно ты дал мне записи!
– Я знал, что эти бумаги нужно отдать наследнику. Я это и сделал.
– И ты не знаешь, что тут написано?
Ловец покачал головой. Исчез – и появился на «Книге Рода», лежавшей наверху комода. Я планировала ее почитать, но все время до вечера ушло на разбирательство с трудами по демонологии и записки Владимира Ланского, который отличался удивительной витиеватостью слога.
– Тут – знаю что. В остальных – нет, пока ты их не прочтешь. Ну и знаю, что написано в трудах некоторых твоих предков, но – лишь некоторых. Обычно перед смертью не думают о книгах, а лишь яркие воспоминания остаются в Сердце.
Я тряхнула головой.
– Серьезно? То есть весь сыр-бор из-за паршивых, изобилующих дырами и неточностями, записей о видах демонов и том, как с ними бороться? Или из-за того, что Владимир Ланской поймал Высшего?
Ловец развел лапами. Потом к чему-то прислушался и сообщил:
– К тебе пришел посетитель. Тот тип, при котором ты чуть не избила вроде как жениха. Пустить его?
– А ты вроде дворецкого?
Белка закатила глаза.
– Я тебе помогаю, между прочим. Или ты с такого расстояния можешь управлять воротами?
Я прикрыла глаза, пытаясь через астрал нащупать внешний контур защиты дома. Сначала ничего не выходило. Даже на небольшом отдалении и так нечеткие образы, приходящие от астрала, сливались в единую аморфную массу, из которой ничего не получалось вычленить.
Но ведь когда я прикасалась, то к Сердцу все ощущалось иначе, так? А если попробовать вновь прикоснуться, но не рукой, а мыслями? Я сосредоточилась на Сердце, находящимся внизу, под камнем, в основе всего... И все изменилось. Я чувствовала и себя, сидящую на кровати в спальне, и заснувшего Марата, и читающую со Стефанией какую-то книжку Свету – нужно будет няню ей найти, что ли… – и возящегося в подвале Георга, и всю территорию поместья, и прикасающегося к внешней границе знакомого мужчину.
Голицын.
Что ж, вот и полиция… Он вроде один, так что – пусть заходит. Не пущу сейчас – придет не один, а с дюжими молодцами, знаю я этих трибунальщиков. Тут, в особняке, он мне едва ли что-то сделает. Призову на помощь Сердце, если надо.
К тому же зазвонил смартфон, и я не глядя могла сказать, кто именно хотел поговорить со мной.
Я одной просьбой коснулась внешнего периметра защиты – и ворота отворились. Посмотрим, с чем пожаловал. Может, насчет отравления что-нибудь выяснил…
– Ничего не забыла? – окликнул меня Ловец уже когда я переступила порог комнаты.
– В смысле?
– А закрыть ворота?
Вот ж!
– Ладно, сам, – махнула лапой белка, – тебе вредны потрясения и все такое. И вообще – у тебя гость.
Не успела я ответить, как Ловец исчез. Спустя пару секунд разума коснулось совершенно четкое ощущение закрываемого прохода.