– Поясните.
Матвей Васильевич сцепил ладони.
– Если просто, то в изначальном варианте предполагалось, что стимулы вызывают реакцию, приводящую к ощущению успокоения, сонливости, расслабления, безопасности, тепла по телу, или, для депрессивных – радости и довольства. Виноградов видел в открытии большой потенциал. Больший, чем мне бы того хотелось… Он всегда был деятельным, вышел на видных людей, в том числе и… из силовых ведомств.
Трибунальщики… Интересно – одним из этих людей не мог быть Голицын?
– Как давно это было?
Матвей Васильевич скупо улыбнулся.
– Двадцать пять лет назад. Примерно, но могу попробовать вспомнить точную дату.
Не мог. Даже если он ну очень хорошо сохранился.
– Мы неплохо продвинулись, – продолжил Матвей Васильевич, – Из-за свойств человеческого разума внедрение других... более ярких команд имело свои тонкости. Когда пришла пора экспериментов, оказалось, что некоторые команды изначально плохо воспринимаются, особенно противоречащие базовым мотивационным установкам и пирамиде потребностей. Менталисты с таким сталкиваются, однако я предполагал, что мой способ будет избавлен от некоторых недостатков, но увы. Да, можно было усилить принуждение… Но мы пошли иным путем и использовали все те же потребности, поставив их к себе на службу. В данном случае – страх, противоположный чувству безопасности. Сам разум подконтрольного потворствовал командам, не желая переживать страх. Исследования были признаны неэтичными для науки и бесполезными, из-за ряда особенностей, для военных, и их свернули. Над этим проектом работали ровно два человека и я, Ника Владимировна, уверен, что не использовал на вас «Нити».
– Но ваш Виноградов за это время мог научить кого-то еще, – заметила я.
Матвей Васильевич покачал головой.
– Научить – мог. Но чары на вас ставил он, если я еще хоть что-то понимаю в магии. Я все-таки учил его и способен распознать его руку.
– Ладно. Допустим. И зачем это все?
– Что?
– Зачем это все? – еще раз спросила я. – Да, вы рассказали историю. Допустим, я поверю, что вам хотелось всего лучшего, но вышло в итоге так себе.
Матвей Васильевич криво улыбнулся.
– «Так себе» – это мягко сказано.
– Вначале вы говорили, что стали жертвой Нитей, теперь вот о том, что хотели как лучше... Чему верить?
Старик тяжело вздохнул.
– Ника, Матвей не лгал ни в том, ни в другом, – негромко проговорил Георг. – Есть еще одна часть этой истории…
– За которую я понес свое наказание, – по-прежнему глядя на стол откликнулся Матвей Васильевич. – За то, что открыл ящик Пандоры.
Вновь воцарилась тишина.
– Давайте с этим потом, – бездны времени у меня не было, – не знаю, что случилось, но на мой вопрос вы не ответили.
– Да. Боюсь, что да. Я просто… Не хотел бы, чтобы вы превратно поняли мое предложение. И хотел объяснить свои мотивы, но… В общем – у меня к Виноградову есть пара вопросов. И я, как уже сказал, готов помочь с Нитями. У меня есть как минимум несколько идей о том, что можно сделать, но… Они не слишком законные.
Георг нахмурился.
– Ты не оставил эту мысль? Матвей, если…
– «Если», – в голосе Нетана прорезалась сталь. – Как бы то ни было – из-за меня пострадала госпожа Ланская и… другие. Несмотря на все мои усилия, Нити редко, но все равно всплывают, и это никогда не заканчивается ничем хорошим.
– Что за идея? – напряглась я.
Еще проблем с полицией этой не хватало. Да, есть Голицын, да, можно с ним договориться… Но все же.
– Матвей…
– Спокойно, Георг. Я объясню. Я знаю, где работает и живет Виноградов. Я вижу, что у вас в вассалах есть девушка с Истинным Зрением, она может помочь вскрыть защиту на его доме. Увы, не думаю, что мой ученик добровольно меня впустит. Он знает, что я могу потребовать дуэли, ведь наш ученический контракт так и не был разорван. Я и потребую. Виноградов не отвертится, и…
– И размажет тебя по стенке! – рыкнул Георг. – Пока ты торчал за решеткой, он…
– Совершенствовался, да. Но…
– Какой-то идиотский план, – вмешалась я, – у вас нет уверенности в успехе. Никакой.
Матвей Васильевич тряхнул головой.
– Я должен это сделать! При выигрыше я потребую с него ответов на свои вопросы – под Кругом Правды, при свидетелях. Если он ставил Нити раньше, чем случилась помолвка и ваш «нервный срыв», а это почти наверняка так, то с вас снимут все ограничения, тех, на кого завязан контроль, призовут к ответу, а сам Виноградов пойдет под суд. Нити давно не используются, да и показаний для их постановки не было. И на пару вопросов он и мне ответит.
– Ты думаешь… – начал Георг, но Матвей Васильевич неожиданно поднял глаза и уставился на целителя, и тот замолк.
– Не думаю. Знаю.
– Так, ладно, я не знаю, какие у вас там были проблемы, – вмешалась я, – но план точно не годится. Вы собрались воевать не зная ни возможностей противника, ни его слабых и сильных сторон, ничего. Да и… воином вы не выглядите, уж простите.
– Думаю, я могу соизмерить силы, и…
– Да очнись ты! – вышел из себя Георг. – Ты хочешь мести – или умереть, пытаясь что-то кому-то доказать, хотя ничего не исправить! Он – практикующий менталист, он тебя размажет просто, да и все!
Вот кто бы говорил… Хотя в чужом глазу-то всегда все виднее.
– Я…
– Так, хватит, оба, – повысила голос я. По помещению пронесся холодный ветерок. – Ругаетесь как два старых супруга.
Оба старика хмыкнули почти одновременно.
– Дуэль – паршивая идея, – продолжила я. – И нам вообще что – его признание нужно?
Матвей Васильевич кивнул.
– Добровольно он не захочет помогать.
– Хорошо, допустим. Его никакая клятва ограничить не может? А то я уже один раз попыталась добиться ответов, вышло так себе.
– Менталисты ставят клятвы, – многозначительно проговорил Георг, – но сами их терпеть не могут. Их разум обычно защищен иначе.
– Вот и давайте идти от этого. У меня тоже есть желание узнать, не этот ли Виноградов вешал клятву на Марата, и не он ли сделал меня безумной.
Георг вздохнул.
– Антон Максимович бывал в нашем доме после того, что случилось с твоими родителями. Регулярно. Мое мнение на его счет Марат не стал слушать, а я не мог объяснить, почему на самом деле не хотел видеть Виноградова, – целитель покосился на Матвея Васильевича.
– Я не люблю ту историю, – признал гость, – но рассказал ее, чтобы было понятно, что к чему. Последующие события ударили по мне и моей… Репутации, хотя блок я и не получил, но позднее работал… рядовым сотрудником, скажем так. Но и Виноградов измазался с Нитями – и тоже утратил многое, хотя и не влиятельных друзей.
Я задумалась. Прийти и дать в рожу хотелось, но наверняка этот Виноградов, особенно если он – менталист, будет настороже. Да и толку? Если он ничего не расскажет, то виноватой буду я. Да даже если и расскажет... Нужно действовать иначе.
К тому же один козырь у нас был.
– Георг, ты ведь алхимик.
– У меня есть алхимическая Печать, – поправил меня целитель, – но я всегда специализировался на алхимической части исцеления людей, и…
– Неважно. Можешь сделать что-нибудь, что вынуждает человека говорить правду?
– Ты что задумала? – нахмурился целитель.
– Прийти на прием, – просто ответила я.
– Что?!
– Ну я же вроде как его пациентка, так?
Георг со страдальческой миной кивнул.
– Я поговорю с Шереметьевой, добьюсь приема. Зайду, расскажу что-нибудь, заставлю его выпить зелье – и спрошу все что нужно. При свидетелях. А потом пускай полицейские и коллеги его дальше давят.
Георг возвел глаза к потолку.
– Серьезно? Ладно, я промолчу, что «зелье» совершенно незаконное…
– Но оно существует?
– Да, – вмешался Матвей Васильевич, – и не одно.
– Вот ты бы поостерегся… Ладно. Ника, хорошо, даже если мы сейчас не будем обсуждать цену ингредиентов и прочее – как ты намерена заставить его выпить? В глотку силой зальешь?
Вообще-то, в этом и был план…
– Предложу что-нибудь выпить. Вместе, – не то чтобы я этот момент продумывала, но все же.
Георг фыркнул.
– Ты хочешь прийти на прием к менталисту. Прием, Ника! Это не чаепитие на кухне вообще-то!
– Ладно, а если пригласить его сюда? Когда в доме Анна Михайловна будет. И Голицын.
– Это может сработать, – заметил Матвей Васильевич, – но только если будет еще кто-то. Шереметьева училась у меня, и вам, кстати, повезло, что именно она вас осматривала, она знает, как искать Нити. Голицын, если речь идет о младшем, найдет, как распорядиться информацией к своей выгоде, но не факт что и к вашей. Да и не уверен я, с кем именно из наших силовиков Виноградов сотрудничает, как бы не с их семьей. И лучше все это проворачивать не в вашем поместье. Тут могут обвинить во влиянии и всем таком.
Вот же…
Нет, можно, наверное, с Надеждой Шуйской договорится, но я потом должна им по гроб жизни буду.
Ну плохой из меня трибунальщик, плохой! Это они умели выискивать Слуг, умели слышать и слушать, расследования всякие вели. А я что? Я демонов истреблять рождена, а не вот это все…
Слуги. Демоны.
– А если Виноградов придет на вызов к мужчине, чей сын стал жертвой внушения и едва не прыгнул под поезд в метро? – предложила я.
Вот с Оберихина-то есть, что потребовать.
Георг с Матвеем Васильевичем переглянулись.
– Может сработать, – с неохотой признал Георг. – Но зелье запрещенное, и…
– «Глоток Свободы» сделай, – отмахнулся Матвей Васильевич, – и никто ничего не узнает. Я знаю, ты его делал.
– Делал. Но с помощью Натальи Ланской, Видящей, вообще-то! Я через артефакт скорость реакции не отслежу, и…
– Так девочку привлеки. Ей полезно будет.
– Она только инициирована, а там…
– Я покажу ей все это «там», – отмахнулся Матвей Васильевич, – ничего хитрого в Истинном Зрении нет, надо только классификацию знать.
– Это для тебя – нет, – буркнул Георг, – ты же сам – Видящий, и…