И в нее с огромной скоростью влетел стол, откидывая наверх, в полоток.
Яркая вспышка – и взрыв разорвал «стрелу» на куски, ударяя по ушам. Посыпалась побелка. Со звоном рухнула огромная люстра, забарабанили по полу мелкие осколки металла…
И на этом все. До меня даже пары металлических щепок не долетело. Защита, о которой говорил Голицын, сработала, заключая посетителей в эдакие «магические доспехи». Куда слабее, чем те, которые были на трибунальщике, кстати. Взорвись хоть одна из «стрел» рядом – лопнули бы.
Я с запозданием, но стряхнула с ладони уже сжегшее немалый кусок плоти Пламя Крови, и огляделась по сторонам.
Стола с раками и вилками больше не было. Именно им Голицын – на его руке светилась Печать – сбил «стрелу» с курса. Сам трибунальщик стоял рядом, с непритворным удивлением смотря то на мою руку, по которой бежала кровь, капавшая на валявшуюся на полу белоснежную скатерть, то на причиненные взрывом разрушения.
– Я как-то не думал, что все будет так… масштабно, – себе под нос проговорил он.
Что?! Я развернулась к трибунальщику, сжимая кровоточащую ладонь.
Голицын отступил на шаг и тут же поднял руки.
– К этому… происшествию я непричастен.
– Но?
Я придвинулась на шаг, сжимая и вторую руку в кулак.
Голицын сглотнул.
– Давайте… продолжим наш разговор в другом месте. К тому же сюда скоро прибудет полиция, и если вы не хотите, чтобы вам уже сегодня задавали ненужные вопросы, то стоит с ними… Разминуться.
Думает, как бы все устроить, скотина. Но и логика в его словах совершенно точно наличествовала.
Что ж – его поле боя только что разрушено до основания.
– Продолжим. У меня дома.
Трибунальщик тяжело вздохнул – и кинул ближайшему подавальщику пачку купюр.
– Нас тут не было. Все, сданное в гардероб, принести немедленно. Узнаю, что вспомнил при полиции про наш столик – не поздоровится.
Надо признать, парень сообразил быстро. Вернул себе на лицо приклеенную улыбку и согнулся в поклоне.
Нас никто не останавливал. Может быть потому, что все случилось довольно быстро, может потому, что так, как Голицын, поступили еще как минимум двое представительных мужчин из числа посетителей, а может из-за чего-то еще. Проходящие мимо прохожие лишь скользили равнодушными взглядами по выбитому стеклу – и шли дальше. Впрочем, возможно, причиной такого поведения являлась защитная пленка вокруг ресторана, смутно различимая в астрале как что-то расплывчатое и ускользающее.
Всю дорогу до поместья Голицын на меня косился. Не знаю уж, опасался ли, или ему не нравилось то, что кровоточащую руку я замотала в три уже совершенно небелоснежные салфетки, и даже так кровь могла запачкать явно дорогую обивку кресел.
Добравшись до ворот он, даже когда я открыла их короткой командой, заезжать не спешил.
– Ника, давайте до того, как я окажусь в ваших владениях, обговорим две вещи.
Я подняла бровь. Голицын вновь покосился на мою руку. Сглотнул и продолжил:
– Первое: я не являюсь вашим врагом. Я лишь хочу разобраться в происходящих событиях, многие из которых касаются вас. Я, как и вы, не хотел бы, чтобы… непроверенные, скажем так, технологии и люди, которые ими пользуются, получили большое влияние в стране и за ее пределами. Я не знаю, что именно вам сообщил Шуйский о моей семье, но я действую только от своего лица и являюсь незаинтересованным наблюдателем в конфликте Опорников и Разрешенных. Ну и второе – несмотря на мою последнюю фразу, если со мной случится что-то… серьезное, то и моя семья, и многие влиятельные люди Империи не остановятся ни перед чем, чтобы наказать виновных. Я не знаю, каковы ваши настоящие возможности, но все же прошу помнить, что война со всем миром выйдет боком и вам, и вашему роду. Больше даже роду, вы, судя по всему, можете себя защитить. Себя – но не всех.
Я криво улыбнулась. Усталость боя проходила, и ее место занимали паскудные ощущения от Пламени Крови, которое я терпеть не могла использовать – уж больно долго после него все заживало.
Да, разумеется, я могу себя защитить. И я не намерена воевать со всем миром в одиночку.
Но я все же – не генерал, но и не дура.
– Вы, прежде чем сдаться мне, рассказываете, что вы не проигравший, а парламентер, и что нам с вами лучше союзничать, а не ругаться.
Голицын перетерпел «сдачу». Интересно… Или все правда так просто, или он вновь ведет какую-то свою игру, и теперь хочет подчеркнуть, что находится в моей власти. Что бы что? Показать доверие? Ну вряд ли… Что ему от меня вообще нужно? Он ведь остановился именно здесь чтобы иметь возможность развернуться и уехать до того, как окажется в поместье…
– Вы сдали меня Хорошилову, так? – я повернулась к Голицыну вовремя, чтобы заметить миг, когда его лицо изменилось. На секунду – но изменилось. – Сдали. И теперь рассчитываете на то, что эти «стрелы» влетят ко мне в дом? Или хотите что-то украсть, как Марфа? Ищете, что ей надо, так? И…
– Ника, послушайте, – Голицын перестал делать вид, что смотрит на подъездную аллею за воротами парка, и повернулся ко мне. – Я не сдавал вас. Я… бросил наживку. И вовсе не вашему жениху – ему, очевидно, вы нужны может и не здоровой, но живой, иначе он ничего не получит из того, что предполагает ваш брачный контракт. Да, в случае свадьбы поместье отойдет вашему родственнику, но и Хорошилов, поверьте, в накладе не останется. Но речь не об этом. Я действительно не скрывал, с кем собираюсь арендовать столик – и вы сами видели, что наживку заглотила… Рыба большая, чем я предполагал. Намного большая. Я не самый лучший аналитик, но если я прав, то, вполне возможно, что суммарной мощности зарядов во всех трех ракетах хватило бы чтобы снести всю защиту – и нанести урон по репутации и Демидовых, и Савельевых, правой руки Шуйских, и много по чьей еще, про жертвы я молчу. Но речь не про это.
Голицын прикусил губу, явно сомневаясь – но все же продолжил:
– Вы уважаете только силу, но не готовы принять, что у кого-то ее может быть больше. Намного больше. Потому я и… сдаюсь, как вы сказали. Нам есть о чем поговорить. В том числе и про дальнейшие действия.
Я хмыкнула, вспомнив совет Шуйского брать себе время для размышления, предлагая игры или чаепитие.
Голицын теперь перестал казаться змеей. Но и лисой не стал, превратившись во что-то более мягкое. Стал каким-то домашним, что ли, уютным… Верным псом?
Трибунальщик явно искал нужную стратегию.
– Допустим, мы можем с вами выпить чая и поговорить. Думаю – вместе с некоторыми другими людьми.
Голицын глубоко вздохнул.
– Если вы им доверяете, то пусть будет так.
Ну надо же…
– Зачем я вам? – как-то само собой вырвалось.
– Честно?
– Разумеется.
– Вы – незачем. Нет, вы весьма хороши собой, но, откровенно, я просто не представляю, кого вы сможете зауважать как равного. Но то, что вы умеете и, возможно, знаете, может, если мои худшие опасения верны, спасти мою родину.
– О, неужели. Никаких пророчеств, часом, обо мне нет?
– Нет, – просто отозвался Голицын. – Но коль вы, как и ваш отец и дед, последовательно выступаете против Других и их Аспектов, коль вы владеете явно большим, чем многие, их пониманием… Скажите, Ника – вы слышали что-то о теории стабильных Врат?
– Что?
– Стабильные Врата. Комбинация факторов и условий, при которых одиночно вызванные Аспекты не просто закрепляются в нашем мире в мертвых или, как мы видели, искусственных телах, а создается постоянный проход в ноосферу, откуда, скажем так, извлекается все новые и новые Аспекты?
Я усмехнулась, вспоминая огромный черный провал в ничто, закрывший собой всю смотровую площадку в Воробьевых Горах. В моем мире такой был вовсе не один.
– Слышала.
– И, по вашему мнению, она состоятельна?
– Да. Более чем.
Голицын глубоко вздохнул. На мгновение его лицо приобрело задумчивое и откровенно мрачное выражение, словно сбылись его худшие опасения.
– Думаю, как минимум об этом нам стоит поговорить. Я могу быть полезен вам, особенно в свете вашего упоминания о наложении «Нитей», а вы поделитесь своими знаниями в специфических областях.
– Знания – сила.
– Да. Разумеется. Потому я и предлагаю вести этот разговор у вас. На ваших условиях.
Вот оно как…
– Сделка?
– Разумеется. А пока предлагаю поторопиться – вряд ли вы еще раз хотите ранить свою руку.
Я обернулась и через заднее стекло заметила, что к нам летит еще пара таких «стрелок» или ракет, как назвал их Голицын.
– Торопиться незачем, – усмехнулась я. – Но эти я заберу себе.
Интересно, сколько за такие штуки заплатит Шуйский?..
Глава 23
– Занятная вещь, – негромко проговорил Голицын, – насколько я знаю, на одном из ваших заводов производят такие же, разве нет?
Шуйский, разглядывающий стянутую паутиной защиты «стрелку», которую сам назвал «ракетой ближнего действия» с каким-то зубодробительным номером, ничего не ответил, но зубами едва слышно скрипнул.
Поймать вторую партию ракет оказалась несложно. Достаточно оказалось спешно заехать на территорию поместья и попросить Сердце усилить защиту, дорастив ее вверх, и ловить все летящие так же, как был пойман доставщик. Обе «стрелки» влетели в щиты, и так и остались в них торчать, неспособные взорваться. Сердце же, с посредничеством Ловца, помогло аккуратно спустить ракеты вниз.
Шуйский, услышав о новых «прототипах», приехал быстро.
Тащить добычу в дом у меня не возникло никакого желания, так что собрались мы в беседке, обнаружившейся неподалеку от большего из прудов, в заросшей части парка. Надежно изолированные от всего и вся ракеты, которые я уже дважды окатила Пламенем Крови, уничтожая демонов, лежали рядом.
Я оглядела гостей. Как-то сам собой оказавшийся в беседке Матвей Васильевич Нетан держался в углу и старался не смотреть ни на Шуйского, ни на Голицына. Оба «генерала», старый и молодой, обменивались испепеляющими взглядами... Комфортно себя чувствовала разве что Надежда Шуйская, вертевшая в руках какую-то принесенную с собой головоломку.