Голицын вытянул вперед обе руки.
Я скосила глаза на Нетана. Тот сидел, не шевелясь, и впился слабо светящимися глазами в трибунальщика. В трибунальщика, и в князя, протянувшего собственную ладонь и прикоснувшемуся к солнечному сплетению Голицына.
В астрале я, наверное, ничего не разобрала бы, происходи все в любом другом месте, кроме особняка моего рода. Но здесь, на территории поместья четкость восприятия возрастала, и я видела, как от руки князя по телу Голицына прошла волна энергии, сосредотачиваясь в ладонях и изливаясь обратно в астрал. Только не напрямую, не из центра, как должно было быть, а через множество мелких каналов, затянутых тонкой пленкой, преобразующей все проходящее через них.
Вот что есть Печати…
Но был и еще один поток. Еще один, шедший через центр лба, через чуть более широкий канал, отдаленно похожий на еще один глаз.
В реальности же на лице Голицына застыла болезненная гримаса, а на ладонях и в центре лба светились знаки. Некоторые просто проявились, совсем бледные, другие, в том числе и тот, что во лбу, горели ярким, насыщенным красным цветом.
Шуйский прищурился, и в астральном плане по телу трибунальщика словно бы прошлись чем-то вроде наждачки. Голицын сжал зубы, но не закричал, хотя я даже на расстоянии ощутила жесткость воздействия. Князь его явно не щадил. Усилил ток энергии раз, другой…
А потом убрал руку и отступил на шаг.
– Сочувствую, – коротко бросил Шуйский.
Впрочем, у меня было четкое ощущение, что на деле это было что-то, действительно похожее на расположение к недавнему если не врагу, то недругу.
Голицын поморщился.
– Уйти в Вечность – не самая худшая судьба. Каждому из нас все равно отмерен собственный срок, я просто знаю об этом чуть лучше остальных. Я понимаю, что действия моих… родственников причинили вред многим. Но все же прошу меня выслушать.
Шуйский медленно вернулся на свое место. Последовала за ним и Надежда, теперь смотря на Голицына с уже откровенным сочувствием и даже какой-то грустью. Тот заметил ее взгляд, увидел внимание Нетана и повел плечом.
– Я – не смертник, ясно? Сейчас я в здравом уме и трезвом рассудке и хочу использовать отведенное мне время во благо. Коль мой дар таков, то им надо пользоваться. Пока не поздно.
Он сел обратно – и отпил чая. Даже отсюда я видела, что руки трубунальщика дрожали.
Что с ним не так? – поинтересовалась я у Ловца.
– Он, что бы ни говорил – смертник, – с явной грустью отозвалась белка, понуро повесив свой хвост, – прогностикары, те, кто способны общаться с Шепчущими и прозревать будущее, пусть лишь на уровне собственных ощущений, но безошибочно, с каждым обращением к своей Печати все дальше и дальше удаляются от привычной реальности. Чтобы однажды к ней не вернуться и самим навсегда пополнить ряды Шепчущих.
И как он с таким даром не понял ничего насчет ракет? Или прикидывается?
– Я не эксперт, увы. Но из того, что мне известно – прогностикары чувствуют, скажем так, «верное направление», но не знают точно, к какому именно результату приведут их действия. Да и нормально прозревать будущее они могут лишь с помощью Шепчущих, это не гадалка тебе.
Шуйский оглядел Голицына другим взглядом и признал:
– Изменения уже начались.
Трибунальщик развел руками.
– Надеюсь, что у меня в запасе все же не год, а хотя бы три-четыре. По крайней мере, я хочу в это верить. Я стараюсь не слишком злоупотреблять, но обстоятельства заставляют.
– И вас отпустили из Петербурга?
Голицын поморщился.
– Я не единственный прогностикар столицы. К тому же конкретно мою Печать никто не афиширует, думаю, вы понимаете, почему. И – глава рода не собирался меня отпускать, но у меня были, скажем так, аргументы.
Шуйский переплел пальцы.
– Даже если так – что именно вам нужно от Ланских? От меня? Вы ведь должны понимать, как поступают с прогностикарами, имеющими другие Печати.
– Да. Запирают под надзор менталистов. Так же, как и получивших Нити, кстати.
Шуйский посмотрел на меня с явным неудовольствием. Я только руками развела:
– Контроллеров – четверо, так что я подумала, что помощь законника не помешает. Особенно если кое-кто откажется сотрудничать.
– Виноградов?
– Вы знали?
– Нет. Но он – тип весьма скользкий, да еще имеет неплохих покровителей. Голицыны, кстати, тоже как-то с ним общались.
Трибунальщик поморщился.
– Я, как уже сказал, действую от своего имени. Ну и с согласия нескольких людей из Тайной Канцелярии, которые, скажу прямо, не очень довольны курсом на поддержку автономной машинерии. Хотя таких магов сейчас и принято считать ретроградами.
Шуйский скривился.
– Ладно, давайте к делу. Вы только что передали мне компрометирующую вас информацию, – князь опять многозначительно покосился на меня. – Зачем? И без красивых слов.
– Да нет никаких слов. Если до сегодняшнего дня я не совсем понимал, что происходит, то теперь очевидно, что Зотов, его Разрешенные и все эти любители экспериментов с Другими играют в какую-то свою игру, в которой, боюсь, может проиграть все человечество. Как я уже сказал – Шепчущие говорят о войне. Войне с новым врагом. И этот шепот год от года лишь усиливается. Никакой конкретики… И те, с кем я говорил, из Зала, уверены, что речь идет о внешнем враге, с которым Империи не доводилось еще воевать. Американцы, Индия, Китай… Вариантов немало, знаете ли. И многие, увы, считают, что именно Аспекты и оружие с ними, а не то, которые поставляете вы, Петр Борисович, и остальные из старой гвардии, помогут в этой войне.
– Идиоты! – рыкнула я.
Чертова рука ныла, весь разговор раздражал, и сдерживаться уже не было сил.
– Я уже говорил Нике, – продолжил Голицын, – что ознакомился с теорией Стабильных Врат, которая предполагает возможность стабилизации ходов, через которые воплощаются Аспекты. Пугающая теория… Но отвечающая на вопрос о будущей войне и о том, почем угроза этой войны никуда не девается несмотря на все усилия дипломатов. В столице есть те, кто недоволен использованием Других. Мало, но есть. Я интересовался их работами об опасностях Аспектов и вышел на Владимира Ланского, трагически погибшего три года назад. Замечу, что шепот с тех пор лишь усиливался. Когда же появилось сообщение о том, что на вас, Ника, совершенно покушение, я воспользовался правами представителя Тайной Канцелярии и вмешался в расследование. Олег Хорошилов, кстати, этому явно не слишком рад. Возможно, именно он донес о покушении с какими-то своими целями.
– С каким, с какими… – пробормотала я. – Думаю, как сообразил, что Марат недоступен, так и решил меня упрятать куда-нибудь до свадьбы, чтобы не рыпалась. Под предлогом «заботы о здоровье и безопасности».
– Не исключаю, – впервые за все время подал голос Нетан, – «Нити» нельзя использовать постоянно и, думаю, контролер побоялся, что вы сумеете связать свои ощущения и его действия и среагируете непредсказуемо, и решил действовать на опережение. Ведь с разрешения следствия для защиты от «убийц» вас могли бы перевезти в особняк жениха. Особенно если учесть отсутствие у вас полноценной дееспособности.
– Попробовали бы, как же, – хмыкнула я.
– Попробовали бы, – заметил Ловец, – выставив тебя «слишком переживающей», после нападения на жениха в кабинете.
Отстань.
– Не стоит благодарности.
– Так или иначе, – продолжил Голицын, – я, изучив материалы, все же начал склоняться к выводу, что речь идет о личных мотивах Антиповой и вмешательстве вашего родственника Марата Ланского. И это не имело, казалось, отношения к Шепоту и угрозе. Но, судя по всему, я ошибался. Очень сильно ошибался. Правда, пока я не могу никого призвать к ответу. То, что я сказал дочери Зотова, доказательством его вины, очевидно, служить не может.
– Вы выяснили, кто искал записи в квартире Антиповой? Кто нанял бугаев?
Голицын покачал головой.
– Пока – нет. В «Подполье» надо быть своим – или вообще не заходить туда. У меня там, увы, нет информаторов. Но я работаю над этим.
– Отлично. Если наш план удастся – то Хорошилов ответит за Нити. И за эту непонятную свадьбу, оставляющую мой род без трусов. И за все остальное.
– Господин Голицын, – вклинился Нетан, – если ваш… Ваши способности начнут доставлять проблемы – у меня в свое время были идеи, как это можно скомпенсировать. Кое-какие исследования я не довел до конца, но все же, быть может, они могут быть вам полезны.
Договорил – и поспешно отвел глаза, словно считая, что сказал что-то не то. Голицын склонил голову, задумавшись… И неожиданно кивнул.
– Не сегодня, но, думаю, мы можем это обсудить. Пока я и так пользуюсь гостеприимством госпожи Ники слишком долго, да и день был хлопотный. Надеюсь, что недоразумение разрешилось. Я действительно не хотел бы предсказанного будущего, господа. Очень не хотел бы. И в этом, думаю, мы все с вами сходимся. Несмотря на прошлые разногласия. Я готов оказать содействие со стороны закона, хотя и не могу заставить местных закрыть глаза на самые вопиющие нарушения, все же влияние Зотова и его сторонников в Москве велико. Но все же – надеюсь и верю, что мы будем друг другу полезны. И, Ника – вы не покажете, как именно вы остановили эти ракеты? Разумеется, я с коллегами сделаю все, чтобы перекрыть канал поставки, но все же предполагаю, что у исполнителей могут появиться и другие экземпляры подобного оружия.
– Физики хватит, – подал голос Шуйский, – думаю, едва ли они отличаются от прошлых роботов, а у тех внешний корпус покрыт слоем мананита, который до определенных пределов гасит прямые магические атаки и щиты пробивает, но при этом ракета остается полностью управляемой демоном внутри и его оператором на расстоянии. Но тут взрыватель должен быть простой, от физической преграды сработает. Начинку не меняли, в этом я уверен. Да и не думаю, что с ракетами вновь рискнут. Зотов – не дурак, понимает, что его и его подручных искать будут. Не рискнет светиться, а то и вовсе сдаст парочку неугодных союзников, свалив все на них.