– Это штраф…
– Третью партию за месяц, и пятнадцатую за год, – «мило» улыбнулся Голицын. – А госпожа Ланская все еще может подать заявление на вашего сына, которого, кстати, вот такой же вот субъект хотел на тот свет отправить. Не знаете, почему?
Оберихин-старший с мрачным видом поставил винтовку рядом с собой.
– Понятия не имею. И вы мне до сих пор не объяснили, что тут вообще, демоны побери, творилось?
– Те самые демоны, – вновь улыбнулся Голицын. – И…
В этот момент раздалась музыка. Я вздрогнула, Нетан еще больше побледнел, а трибунальщик лишь достал из кармана штанов смартфон и прислонил к уху.
– Да. Срочно? Да. Да, сейчас будем.
– Ника, – тихо обратился ко мне Матвей Васильевич, – не могли бы вы, пожалуйста, помочь мне и принести оставленную в кабинете сумку? Боюсь, это… Происшествие принесло мне некоторый… Урон.
Бледность с лица старика не спешила уходить. Нехорошая такая бледность.
– Да, без проблем.
– Ника, – Голицын принялся набирать что-то на смартфоне, – мой информатор докладывает, что к вашему поместью только что прибыл полицейский наряд.
Просто отлично!
Глава 25
– Господа, не дадите ли проехать? – обратилась я к законникам, припарковавшим машину прямо перед воротами поместья.
За оградой стоял вызванный по смартфону Георг. Стоял и мрачно смотрел на привалившегося к калитке уже знакомого мне блондина.
Олег Хорошилов собственной персоной.
– Госпожа Ника Владимировна Ланская, верно? – обратился ко мне стоявший рядом с Хорошиловым законник.
– Да.
Толку отпираться? Зачем бы ни приехали, выяснить кто я точно смогут.
– Извещаю вас, что по запросу вашего жениха, Олега Дмитриевича Хорошилова, опека над вами как над ограничено дееспособной, в связи с болезнью исполнявшего роль опекуна Марата Евгеньевича Ланского, была передана роду Хорошиловых в связи с отсутствием в роду Ланских дееспособных родственников.
И долго перед зеркалом тренировался, интересно?
– Я понимаю, это очень неожиданно, любимая, – негромко проговорил блондин.
Последнее слово отозвалось в теле вполне однозначной реакцией.
Я скрипнула зубами. Липкий страх, вызванный уже покойным Виноградовым, никуда не делся, а теперь еще и это. Хотя в некотором роде наносные эмоции друг друга уравновешивали. Своей искусственностью в первую очередь.
– В прошлый раз я был слишком поспешен. Приношу свои извинения. Надо было позвать с собой целителя, понятно, ты тогда еще не оправилась, а зелья этого алкоголика целителя дурно на тебя повлияли, я же был слишком настойчив... Но, уверен, все позади. Ты ведь понимаешь, что в нынешние непростые времена тебе стоит проводить время под надежной защитой. Того, кто пытался тебя убить, еще не поймали, и…
– Исключено, – отрезала я. – И – уйдите с дороги к моему дому, господа. Иначе из-за вас может погибнуть человек, которому нужна помощь целителя, и в этом случае вам не поздоровится.
У Федора Оберихина был один важный недостаток – целителей он не любил и дома никого из них не привечал. Хотя навыков Голицына, который первую помощь оказывать умел, хватило, чтобы Нетан не превратился в труп, это все – полумеры. Матвей Васильевич небезосновательно подозревал, что его откровенно плохое самочувствие связано с влиянием демона, а потому надеялся на помощь Георга, который как раз работал раньше с такими случаями. Да и не оставлять же его у Оберихина? Тот и так был недоволен случившимся. Ладно после обещания разобраться с тем, кто и зачем напал на его сына, несколько успокоился и отдал нам информационный кристалл с действительно находившегося в доме устройства для записи картинки.
Полицейский несколько неуверенно глянул на Хорошилова и подошел к автомобилю Голицына. Тот опустил стекло, явив стражу местного закона бледного Нетана. Мужчина в форме достал какой-то амулет с пояса, наставил на Матвея Васильевича, прищурился… И бросил своему оставшемуся в машине напарнику:
– Максим Леонидович, тут и правда больной…
– Ну так и везите его в лечебницу, – с раздражением отозвался второй законник. – Олег Дмитриевич имеет полное право…
– Подать заявление, которое должно быть рассмотрено с участием всех заинтересованных сторон, – вмешался Голицын, – в том числе и следователя третьего ранга Тайной Канцелярии Его Императорского Величества Голицына Александра Витальевича, то есть меня. А я никакого заявления не видел и ничего не одобрял – во-первых. А во-вторых – дайте проехать. Закон «О Полиции», статья сто первая, пункт восьмой. И…
– Ника, любовь моя – давай не будем ссориться. Я хочу как лучше для тебя, – мягко произнес Хорошилов, приблизившись ко мне. – Все будет хорошо, обещаю. Тебе у нас понравится.
Понравится…
К буре чувств присоединилось еще и совершеннейшее нежелание расстраивать этого прекрасного человека. Он ведь столько для меня сделал, он ведь мне и правда нравится…
А еще начала болеть голова. И из-за действия Нитей, которому мне приходилось сопротивляться, и из-за недавнего сражения, и из-за этого уже покойного Виноградова и его никак не желавшего проходить воздействия.
Можно все прекратить. Сейчас. Просто согласиться, поехать – и забыть все как страшный сон…
Мгновение это казалось мне хорошей идей, но разум победил чувства. Хотя и по здравому размышлению нужно не спорить, а соглашаться. На своих условиях.
– Хорошо. Я поеду. Но сначала передам своего друга в руки целителя и соберу вещи.
– У нас есть все необходимое, – твердо заявил Хорошилов. – Напасть могут в любую минуту.
Вот он все-таки… Ладно, попробуем иначе. Да, я могу даже сейчас, думаю, уложить что Олега этого, что законников. Попытаться, по крайней мере. Но проблем тогда будет…
– Я не собираюсь ехать в твой прекрасный дом без сменной одежды. Всей одежды, если ты понимаешь, о чем я.
Ближайший законник, молодой парень, покраснел.
– Дорогая, но у нас правда есть все, под твой размер, и…
– И что за спешка? Ограниченная дееспособность мешает мне захватить любимое нижнее белье? А другие женские мелочи? Или ты уверен, что в моем доме меня подстерегает опасность? Тогда тебе стоит рассказать о ней Александру Витальевичу, он ведь ищет того, кто меня едва не убил. Ты что-то знаешь, дорогой?
Фу. От самой себя противно. Но этот Хорошилов хуже любого демона, и что самое поганое – он уже сидит в моей голове. Остается только подыгрывать. Ну и надеяться, что он не догадается.
– А правда, Олег Дмитриевич, – подал голос Голицын, – поделитесь неведомой напастью, которая не дает даме захватить исподнее, пожалуйста.
Хорошилов сжал зубы.
– Обстановка в городе нервная, господин Голицын. На ресторан, говорят, напали.
– И как это относится к родовому поместью Ланских? Или у вас есть информация, что на него будет совершено нападение? Так раскройте ее. Иначе прямо сейчас я открою на вас дело за препятствие к оказанию помощи, потому что по вашей просьбе сюда прибыли эти мешающие проехать господа, и за взяточничество, благодаря которому ваше прошение было удовлетворено в обход меня.
– Вы забываетесь…
– А вы мешаете мне попасть домой, – бросила я. – Господа – уберите авто. Ну или проезжайте внутрь, если вам так неймется передать меня лично в руки «жениху».
Я открыла ворота. Терпение заканчивалось. Концентрироваться на дыхании и постепенно прогонять по телу и разуму силу астрала, игнорируя наносные чувства, было не так уж и просто. Теоретически, если перенастроить защиту, то можно просто отпихнуть автомобиль, и…
– Ладно, Ника, если ты действительно хочешь взять то, что любишь – не буду мешать. Поехали, помогу собраться, любимая. Поехали с нами.
И вновь так не хотелось его расстраивать… Но пришлось.
– Езжайте. И быстрее, человеку плохо, – я вернулась в машину к Голицыну.
Хорошилов бросил на меня недоуменный взгляд – и все же залез в автомобиль вместе со вторым законником, неспешно вкатываясь на территорию особняка.
К нам подсел Георг.
– Держи, – целитель тут же всунул мне в руку какой-то флакон. – Выпей, Ник.
– Это…
– Это ослабит эмоции. Сильно. Потом будет откат, но сейчас – выпей. Ты ведь понимаешь, что Олег тебя не защитить хочет, а изолировать? Что ты его не любишь, что…
– Да понимаю, не дура, – я опрокинула в себя содержимое пузырька.
Автомобиль трясло на кривой брусчатке, но сейчас расстояние от ворот до особняка и то, что законники сами не спешили, было плюсом.
– Шац, старший из полицейских – скотина, – бросил Голицын, пока Георг осматривал, как мог в стесненном пространстве, Нетана. – У него хорошие покровители. Здесь, в Москве. Я могу опротестовать принятое решение, но он наверняка заявит, что комиссия собиралась, а я на нее просто не пришел. И пока буду оспаривать – пройдет время, и все это время решение будет в силе.
– Четыре контроллера, – тихо произнес Нетан. – Долгое сопротивление им может… плохо закончиться.
– Да не собираюсь я к нему ехать! Обойдется. Можно заблокировать эти «Нити» хотя бы в моем доме?
– Не думаю. Воздействие уже встало, сейчас оно магии не требует.
Вот же… Ладно, потреплю. Снадобье Георга пока вызвало только какую-то усталость и слабое отупение, но зато страха стало меньше хотя бы. После Высшего разве не справлюсь с этим блондинчиком, решившим, что он тут самый умный?
– А наша запись? Видео, аудио? – спросила я Голицына. – Не поможет снять с меня эту дурацкую недееспособность?
Трибунальщик поморщился.
– Время, Ника. Нужно время. Коль у нас нет самого Виноградова и его не допросить, то все это – косвенные улики, да еще и полученные в очень специфических обстоятельствах. Да, они есть, да, я кое-кому уже все отправил, да и Шуйский обещал содействие. Но это все равно потребует нескольких дней минимум, а по факту, боюсь – минимум несколько недель. Особенно если вы не хотите рассказывать, что там за чай такой был, каждому следователю в городе.
Я бросила взгляд на Нетана. Тот на вид казался хотя бы не таким бледным, как до того. Что бы ни делал Георг, положив руку на загривок «изобретателя» и прикрыв глаза, это явно помогало.