– Какие «плохие последствия» возможны при сопротивлении «Нитям»?
– Если без лекций, на которые нет времени – постоянное подчинение или большие проблемы с эмоциональной сферой, вплоть до потери волевого контроля над побуждениями. Как повезет.
Звучит паршиво...
Я выглянула в окно. До поместья оставалось всего ничего… Нужен план. Но просто напасть на Хорошилова – бесполезно. Потеряет опеку он – получит кто-то другой из его рода.
– А если Олег сам признается в умысле? В Нитях? – спросила я у трибунальщика. – Я смогу остаться тут до выяснения всего?
– Думаю, да. Есть протоколы… В общем, я могу, скажем так, взять на себя ответственность за вас как за потерпевшую. При наличии непосредственной угрозы, например, от другого рода.
– Что ты задумала? – приоткрыв глаза, поинтересовался Георг.
– Надавить на женишка. У тебя осталось средство, которым мы усыпили Марата?
Голицын бросил на меня заинтересованный взгляд – но промолчал.
– Увы, нет.
– Снотворное? Слабительное? Еще что-нибудь, что займет полицейских?
– И то, что можно развести в воде, – Ловец, появившийся на приборной панели, взмахнул хвостом. – Да, я слышу твои мысли. Жажду я этим двоим обеспечу и Стефании все объясню.
– Найдется, – кивнул Георг. – Ты уверена? Если они что-то поймут…
– То попроси Ивана Алексеевича их занять, пускай строителям помогают, пока дама собирается, – бросила я. – Александр Витальевич, если можно как-то это все оспорить…
– Оспорю, – усмехнулся Голицын, – я не слишком заинтересован в том, чтобы вы пропали в недрах Хорошиловского поместья. Только помните: Олег не идиот, он быстро поймет, что вы задумали.
– Думаю, у меня есть пара аргументов.
В глубине глаз Голицына мелькнуло что-то темное, но тут же пропало.
Хорошилов уже ждал меня около входа в дом. Один из законников стоял рядом, второй так и остался в автомобиле.
– Позволь мне помочь в сборах, любимая, – улыбнулся блондинчик, – и мы поедем ко мне. Матушка уже написала, говорит, что скоро ужин в честь твоего приезда будет готов. Все ждут только тебя.
Вот ведь манипулятор… И никого не смущало ничего, вон этот полицейский рядом только глаза отвел.
– Помогите отнести пострадавшего в дом, – попросил Георг. – Прошу, мне одному не справится.
– Как и мне, – Голицын выбрался из автомобиля. – Максим Леонидович, я понимаю, что это, конечно, задание не для вашей светлости, но, может, хоть подчиненного своего одолжите для благого дела?
– У нас – конкретное задание…
– И вы что, госпоже Ланской и ее жениху свечку держать собрались?
Нетан едва слышно застонал. А он правда хороший актер…
– Максим Леонидович, ну имейте совесть!
– Ника, давай не будем заставлять этих достойных людей ждать нас, – напомнил о себе Хорошилов, – не знаю, где ты нашла друга этого пьяницы и зачем привезла сюда, но все же – это проблемы Георга. Идем.
– Идем, – согласилась я. – Надеюсь, Матвею Васильевичу помогут. Уверена, с тобой приехали достойные люди.
Так, главное – говорить искренне, не смеяться и не морщиться. И спокойно подниматься к себе в комнату, делая вид, что все в порядке.
Собираться под взглядом блондина было неприятно. Особенно из-за того, что стоило повернуться и наклониться, выгружая вещи из комода, как его взгляд стал откровенно хозяйским. И без семи пядей во лбу понятно, чем должен закончиться «ужин»…
Упаковывала вещи я неспешно, со знанием дела. Подумала – и положила в отдельную сумку «Книгу Рода».
– Любимая, зачем тащить с собой такую тяжесть? – мягко проговорил Хорошилов, подойдя ближе. – Пусть останется здесь. Твой дядя прекрасно справится со всем. Когда поправится, разумеется. Думаю, ему захочется это прочесть.
Ловец появился прямо на сумке с фолиантом.
– Прочитать не может – вот и завидует, – усмехнулась белка, едва не кусавшая собственный хвост. – Ты же не собираешься с ним ехать? За пределами особняка род…
Слабеет, я понимаю.
– Да не просто слабеет – я ничем помочь не смогу! Ты со своими фокусами нормальной объем энергии провести не можешь, меня перевести не сумеешь, и…
Расслабься. У меня есть идея.
– Надеюсь.
Так себе идея, на самом деле, но других не было.
– Ладно, думаю, ты прав, – я повернулась к Олегу и попыталась выдавить подобие улыбки. – Но записи отца я хочу забрать. Это все-таки память.
– Да, разумеется, – заулыбался блондин. – Конечно, бери, Ника.
Я кивнула и направилась к выходу из комнаты.
– Любимая, ты куда? – Хорошилов шагнул ближе и поймал меня за плечо.
Даже после выданного Георгом зелья мне стоило большого труда не выкрутить ему руку. Пришлось замереть – и, кажется, блондинчик принял это как-то по-своему Его глаза заблестели, дыхание участилось, а пальцы по-хозяйски прикоснулись к щеке.
– Какая ты… прекрасная, – улыбнулся он. – И умная.
Я замерла, изучая его лицо. Красивое ведь лицо, привлекательное. Так и хочется утонуть в этих светлых глазах…
– Твой отец так рано ушел… А он гордился бы тобой, хотел бы, чтобы ты помнила о нем, читала его записи. Где они, Ника?
А ведь так не хотелось разочаровывать любимого… Но пришлось:
– В кабинете.
– О, никогда там не был. Расскажешь, как туда попасть? Я схожу, а ты пока собирайся, любимая.
– Пойдем вместе, дорогой, – я очень постаралась говорить ровно, – там есть секрет. Только для Ланских по крови. Хочешь, покажу?
Хорошилов белозубо улыбнулся и кивнул.
– Никогда не откажусь познакомиться поближе с твоим родом.
– Тогда пойдем.
На пути до кабинета мне никто не встретился. И к лучшему… К тому же, если я все правильно чувствовала, один из приехавших с Хорошиловым законников занял уборную, а второй помогал строителям на чердаке.
Вот и прекрасно. Идея, пришедшая мне в голову, элегантностью не отличалась. Но и церемонится с этим Олегом желания и сил не было, а вот почивший Виноградов совсем недавно подсказал одну прекрасную идею. Посмотрим, насколько стоек Хорошилов.
Ловец, ты можешь внушить страх?
– Что? – белка появилась у двери в кабинет и пошла рядом со мной.
Внушить страх. Ну или усилить страх, я не знаю. Что-то такое.
– Нет. Но ты, если пробудишь нужную Печать – сможешь.
Пробудить Печать – это как?
– Книги надо было читать… Нужно желание. Нужно представить результат, очень четко, увидеть мысленно нужный рисунок Печати и преломить через этот рисунок энергию, воплощая этот самый результат. Ты видела, как выглядят рабочие Печати. Ну, когда Шуйский Голицына проверял. Так что представь что надо и позволь энергии пройти через подходящий знак на руке. Только если пробудишь так Печать Менталиста – то будут проблемы.
Понимаю. А какая-то другая с подобным эффектом? Сможешь показать знак?
Думать, слушать и идти одновременно было сложновато, но я старалась. Старалась и игнорировать жадный блеск в глазах Хорошилова, усилившийся когда мы подошли к проходу между стеллажами. Пришлось подавить отвращение, обхватывая чужую вспотевшую руку.
– У отца были секреты, – негромко проговорила я. – И записи он хранил подальше от глаз домочадцев.
На мгновение на лице блондина мелькнуло сомнение. Он явно вспомнил нашу последнюю встречу, мою злость…
– Если хочешь – подожди меня здесь, – улыбнулась я. – Я быстро.
Хорошилов с собой справился и покачал головой.
– Пойдем, дорогая. Нужно торопиться, нас ждут.
Ловец перебрался на ближайший стеллаж.
– Тебе нужен страх? Хочешь испугать его?
Да.
– Хорошо. Я нарисую знак в подходящий момент.
Сейчас!
– Доверься! Я все-таки – фамильяр, а не тупая белка!
И исчез. Ладно, выбора нет…
Я, едва только провела блондина через проход, отпустила его ладонь и устремилась вниз. «Жених» последовал за мной.
– Что тут… произошло?
Шок в голосе Хорошилова казался совершенно искренним.
После появления в подвале Собирателя Георг убрал только то, из чего демон себя, собственно, собрал. Запах, кстати, тут стоял такой… Алхимический, в общем. И разрушения никуда не делись, да и на полу осталась черная кровь и серебряная паста вокруг кое-где целых, кое-где разбитых клеток.
Я пожала плечами. Прошла к оставшемуся целому столу и поманила за собой Хорошилова.
– Собственно, секрет тут. Положи руку на стол, чтобы я могла открыть его тебе.
«Жених», медленно ступая, подошел ко мне.
– Ника, я понимаю, что ты меня любишь и не хочешь причинять мне вред, – улыбнулся он, оглядываясь по сторонам, – но это место, оно…
– Мое. Моей семьи.
Олег сглотнул.
– Да, конечно. Записи…
– В этом столе, да.
Я протянула руку и сама поймала затянутую в перчатку ладонь Хорошилова. Тот улыбнулся, вглядываясь мне в глаза.
Я ведь не хочу причинять ему боль. Не хочу расстраивать, не хочу перечить… Головная боль усилилась, обручем стискивая череп. Не хочу… Но придется.
Эмоции, приглушенные препаратом, но не ушедшие, разрывали разум на части, но тело мне подчинялось. К сожалению для Хорошилова. Несколько отточенных движений – и блондинчик, ничего не успевший сообразить, рухнул на колени со сдавленным стоном. Нацепленные защиты не спасли женишка от залома руки. Хотя, может быть, дело в том, что это место – дом моего рода.
– Любимая, ты что… – я надавила сильнее, – что делаешь? Ты что…
– Не «любимая» для тебя, погань. Еще слово – сначала сломаю руку, а потом убью, как твоего любимого дедушку Альфреда. Или как там его звали? Того ублюдка, который решил, что нормально прислуживать демонам. А он, кстати, умер не так уж и давно. Если бы поторопился со свадьбой – смог бы его спасти, пожалуй.
– Ты – сумасшедшая! Эй, помогите! У Ники приступ, она опасна, она…
Я надавила на руку – и блондинчик подавился следующими словами.
– Заткнись. Ты не представляешь, насколько мне хочется проткнуть тебя так же, как и твоего родственничка, чья проклятая кровь была видна в день нашей последней встречи.