Глинет метнулась к люку и спрыгнула в канал водовода, с плеском приземлившись в воду на четвереньки и охнув от соприкосновения. «Черт!» – вода была холодной, она совершенно не ожидала такого холода. Она выпрямилась и принялась рыться в сумочке. Где же он? В любой момент они могли появиться на краю люка и выстрелить в нее.
Наконец она нашла цепочку для ключей и включила миниатюрный фонарик. Если бы у нее, кроме ключей, была еще и машина!
Она заколебалась. Туннель вел к городу. Она теперь боялась этого города, но у нее над головой, на гравийной дороге, уже раздавался шум бегущих ног. Последуют ли они за ней сюда? Может быть, им не придется этого делать. Может быть, им нужно будет всего лишь послать людей, которые встретят ее с той стороны.
Она нырнула в затхлый гулкий туннель, немедленно наткнувшись на паутину. Ей пришлось бежать внаклонку в сырой гулкой тьме, нарушаемой лишь тонким лучиком прыгающего света в руке.
Ростов, Россия
Старый дервиш не случайно выбрал именно Ростов, так же как не случайно выбрал эту гостиницу. Здесь был надежный священник, служивший в православном соборе прямо через улицу. Но эта маленькая часовня, хотя и соединенная с собором подземным проходом, не была его частью. Круг Осознающих не хотел мешать особым священнодействиям собора; Православная церковь имела собственную духовно-вибрационную индивидуальность. Несмотря на то что согбенный старичок-священник принадлежал к Кругу Осознающих, он мог бы расценить его работу как ересь, если бы она проводилась непосредственно в соборе.
Это был парадокс, которым Мелисса так до конца и не овладела.
Они с Ньерцей помогли Айре взобраться на лежанку в углу почти пустого влажного каменного помещения и накрыли его одеялами. «Древнее помещение», – подумала она, выпрямляясь и оглядываясь вокруг. Его сырые стены были вырезаны в материковой скале; нарисованные на полу геометрические фигуры очень напоминали брелок, который носил на шее Араха.
Седобородый священник отец Успенский, в темной рясе и скуфейке, встретил Маркуса, а затем Айру серьезным взглядом бледно-голубых глаз. Его истощенное, изборожденное морщинами лицо в тусклом свете канделябров, стоящих в нише стены, само казалось вырезанным из камня, пока он внезапно не повернулся и не заговорил по-русски с шейхом Арахой голосом, звучавшим как скрип лебедки.
Араха ответил ему на том же языке и повернулся к Мелиссе.
– Он хочет знать, зачем мы принесли сюда больного. Он говорит, что у нас нет времени, чтобы исцелять кого-нибудь сегодня вечером.
Тогда Маркус выступил из тени и заговорил на спотыкающемся русском – но несколько удивленный старый священник, по-видимому, его понял и кивнул, молча соглашаясь. Мелисса вопросительно взглянула на Араху.
– Он сказал, что хочет, чтобы его отец присутствовал. Что Айра должен остаться здесь. Он не сможет концентрироваться, когда его отец находится в таком плачевном состоянии, если не будет видеть, что он по крайней мере находится в безопасности вместе с нами.
Она взглянула на Маркуса, который подошел, чтобы помочь старому священнику возжечь благовония в маленьких бронзовых курильницах, установленных в девяти концах фигуры на полу. Вокруг фигуры стояли низкие деревянные табуреты, весьма потертые от давнего использования. Их было девять – для Мелиссы, Маркуса, Ньерцы, Арахи, отца Успенского и еще четверых.
Араха встал на колени рядом с Айрой. Руки шейха сомкнулись вокруг старой глиняной чашки, по края наполненной водой. Он что-то прошептал над чашкой – так же как делал это для Маркуса, – и Мелисса увидела, что вода заволновалась. Потом Айра, морщась, сел и выпил ее.
Он много раз получал от Арахи подобное лечение с тех пор, как вышел из тюрьмы. Постепенно он, казалось, возвращался к ним, исцеляясь и с каждым разом становясь немного крепче.
Священник выпрямился и повернулся, чтобы поглядеть на Мелиссу. Он проговорил, неуверенно произнося английские слова и показывая на нее:
– Это… это Чаша, да[63]?
Ньерца заговорил, впервые за несколько часов:
– Да, но Золото сейчас не с ней. Она была в гневе – ее гнев был вполне справедлив, – и к тому же их связь была и без того слаба. Но все вместе… мы, возможно, сумеем найти к ним путь…
Священник покачал головой; он почти ничего не понял. Араха перевел. Священник кивнул и, подойдя к раскрашенной деревянной статуе святого Антония, стоявшей в стенной нише, опустился перед ней на колени, встав на голый камень. Он начал молиться по-русски. Он входил в исихию, сердечную молитву: молитву, которая была скорее внутренним состоянием, нежели словами.
Мелисса присела на корточки рядом с Айрой, пощупала его лоб. Здесь было сыро и холодно; по-настоящему ему не стоило бы здесь находиться.
– Я в порядке, – хрипло прошептал он, посмотрев на нее все еще опухшими глазами, и криво улыбнулся.
– Ты, конечно, будешь жить, если это то, что ты имеешь в виду, – сказала она, лишь настолько громко, чтобы он мог ее слышать. – Но они ведь не только мучают человеческое тело.
– Это… этот допрос… был не таким уж долгим. Это было ужасно. Но бывает и хуже. Мне не хотелось бы, чтобы это прозвучало…
– Ханжеством? Ложной скромностью? Ты как раз на границе. Пусть это звучит как ты хочешь. Скоро мы найдем врача, который поможет тебе пробраться через это.
– Мой гнев до сих пор со мной. Я чувствую подавленность. Это… – Он облизнул губы и попытался отыскать нужные слова. – Это чувство, что люди – просто… вещи, роботы. Бездумные, только делающие вид, что они есть… что их что-то заботит. Но люди, которые пытали меня, возможно, любят своих детей…
– Может быть. Я сомневаюсь, но может быть. Послушай – ты силен, ты прошел через многое. Ты глядел семи кланам в лицо. Ты убил человека, защищая меня, и я помню, как ты скорбел о нем и молился за его душу. Я не недооцениваю тебя, милый. Но и ты не должен недооценивать того, через что ты прошел.
Он засмеялся, показывая дырки в зубах.
– Каждый раз, когда я двигаюсь, мне больно. Не беспокойся – это напоминание. – Он повернул голову, чтобы посмотреть на Маркуса, Араху и Ньерцу, которые сидели на табуретах в углах священной фигуры на полу.
Она вспомнила, как держала мужа в объятиях в то утро, когда он проснулся более-менее в здравом сознании. Он съел овсянку, выпил немного чая – и вдруг начал плакать, и слезы капали в его чашку. Она держала его, а он всхлипывал у нее на груди добрый час, пока снова не заснул. А когда Айра проснулся, Маркус наклонился над ним, поцеловал его в лоб и погладил по щеке. Даже сейчас Айра повернулся на лежанке, чтобы внимательно посмотреть на сына.
Знал ли Айра? Понимал ли Айра, что произошло с мальчиком? Слышал ли он в своем бессознательном состоянии, как она обсуждала это с другими?
Тут вошел еще один человек, и она вздрогнула от его внезапного появления. Это был старый помощник Арахи, Хайрам. Он кивнул им, слегка улыбаясь, и немедленно прошел к одному из табуретов, опустившись на него.
Затем вошел еще один человек, и Айра с Мелиссой оба ахнули от удивления.
– Йанан!
Йанан, в длинном пальто, подошел и встал рядом с Айрой, мягко улыбаясь, глядя на него сверху вниз.
– Я прямо из аэропорта. Я не был в этой комнате несколько лет, но здесь ничего не изменилось. Что ж – я рад, что ты в безопасности и с теми, кого любишь, Айра, хм?
– Да, это так, – сказала Мелисса, колко взглянув на Йанана. Она отвела его в сторону и заговорила, понизив голос так, чтобы Маркус и Айра не могли услышать. – Со своей женой – и своим так называемым «сыном». Вы знали, что они собираются делать, Йанан?
– Я… знал только то, что они сказали: что он сможет помочь. Что он сможет пробудиться, вспомнив, кем был прежде.
– Он не просто вспомнил, – прошептала она, – он стал им. Он потерял того себя, которым являлся.
– Многие умерли девять лет назад в нашем круге, э? И после этого умерли еще другие, от слабости. Без Менделя нас было недостаточно – мы чувствовали, что он рядом, в мальчике. Видишь ли, Арахе было сказано, что он может пробудиться вновь, если его приведут в место, где воздействия достаточно сильны. Но что до того, как это отразится на тебе… я чувствую, что ты страдаешь. И я не думал, что это будет так.
– Вы не изменили бы ничего, никто из вас, даже если бы знали, что я чувствую!
Йанан подвел ее обратно к Айре. Айра пытался сесть.
– Я… нашел в себе кое-что… в эти последние дни… что может помочь…
Йанан улыбнулся.
– Ты готов помочь нам сейчас, Айра?
Мелисса решительно помотала головой и надавила на плечи Аиры, вынудив его вновь опуститься на лежанку.
– Маркус просто хотел, чтобы он был здесь. Мы не можем… я имею в виду – Айра не может помогать. Вы не знаете, что случилось с Айрой, Йанан. Через что он прошел.
– Да нет же, я знаю, – мягко сказал Йанан. – Я очень хорошо знаю. Со мной уже случалось такое, хм? – Он улыбнулся, и в его улыбке была древняя печаль. – Мы все должны платить по счетам, э? Пойдем, Айра. – Он протянул руку, чтобы помочь Аире встать.
– Нет! – рявкнула Мелисса.
Йанан стоял над Айрой, глядя на него сверху и протягивая руку. Айра глотнул, потом устало улыбнулся и взял его руку. Он поморщился, когда наставник поднимал его на ноги.
Мелисса была готова выйти прочь. Что они сделали с ее семьей? Сначала Маркус, теперь Айра.
Ее отец учил доверять им. Может быть, он ошибался.
На Айре была только пижама, халат и шлепанцы, но он проковылял через комнату, опираясь на Йанана, и сел на табурет.
– Я в порядке, Мелисса, – сказал он. – Мы потребуемся все – и Маркус тоже, – чтобы призвать его…
– А ты понимаешь, кого мы собираемся призвать, э? – спросил Йанан, глядя на Айру. Тот кивнул.
– Того, кто ушел за предел – кто сможет поговорить с их Ретривером… Маркус… – Он посмотрел на мальчика. Тот пожал плечами. – Маркус сказал мне.