От неожиданности Оливер замешкался с ответом.
— Старый знакомый, — выговорил, опомнившись. — Не виделись несколько лет, а тут был поблизости…
— Случайно мимо проходили? — недоверчиво усмехнулась фермерша.
— Не совсем случайно, — ответил он уклончиво. — Прибыл по делам… э-э-э… железнодорожной компании…
Читал в какой-то газете, что планируют протянуть новую ветку от гор к побережью. В связи с этим прогнозировался рост цен на земельные участки в этой части королевства. Те землевладельцы, через чьи участки проложат чугунку, хорошо заработают на каждом акре.
На лицах фермеров пропечатались буквы газетных статей, а в глазах промелькнули цифры предполагаемых цен.
— Так, говорите, Оуэн умер? — не дав им опомниться, спросил Оливер. — От чего? На здоровье он, помнится, не жаловался.
— Не повезло, — вздохнул пожилой, отправляя за щеку новую порцию табака. — Гадюки у нас тут по весне в низинке… Не, не укусили, лошадь испугалась да взбрыкнула, Оуэн и не удержался…
— В овраг, на камни скатился, — уточнил молодой. Двое других мужчин в разговор не вступали, только слушали. — Позвоночник сломал. Док сказал, никаких шансов не было.
— Змея, а как же! — подала голос женщина. — Как есть змеюка желтоглазая! Не слушайте вы этих россказней, мистер. Все знают, что Оуэна ведьма в могилу свела.
— Не подтявкивай местным сучкам, Бетти, — без раздражения осадил сплетницу пожилой. — Не берите в голову мистер, — обернулся к Оливеру и добавил то, что, по его мнению, все объясняло: — Бабы.
Оливера подобное объяснение не удовлетворило, и фермер, угадав это по взгляду, уточнил так же скупо:
— Жила у Оуэна девчонка, племяшка его сколько-то-юродная.
— Племяшка, а как же! — не желала умолкнуть склочная тезка миссис Грин. — Знаем мы таких племяшек. Шалава!
— Бетти, не встревай, — устало вздохнул фермер, очевидно приходившийся этой особе мужем. Молчавшие до этого мужчины так же без слов развернулись и ретировались подальше от намечающегося скандала.
— Что Бетти? Я уж пятый десяток Бетти! А ведьму эту не выгораживай! Хвала богам, убралась отсюда. А то невесть на кого после Оуэна повесилась бы. Или ты сам к ней в койку метил?
Мужчина бессильно махнул рукой, не желая спорить.
— Простите, мэм, — осторожно вклинился Оливер. — Почему вы думаете…
Он хотел спросить, почему фермерша считает Нелл ведьмой, но та поняла по-своему:
— Что она с ним спала? Так тут и дураку понятно. До того как эта белобрысая появилась, Оуэн в город частенько приезжал. Мужчина он видный был, одинокий, к девочкам нередко захаживал. А как завелась у него эта, так он в борделе и не появлялся.
— Это — точные сведения? — спросил маг серьезно.
— А как же! — гордо подбоченилась женщина.
— Из первых рук, полагаю?
Фермерша непонимающе захлопала глазами, поглядела, ища поддержки, на мужа, но тот ответил глумливой усмешкой:
— Иди-ка к фургону, Бетти. Не позорься. А то мистер и впрямь решит, будто ты у матушки Фло подрабатываешь, раз так хорошо знаешь, кто туда захаживает.
— Я? — вспыхнула почтенная пейзанка.
— А что? — оценивающе пригляделся к ней супруг. — Тебя приодеть да завить, сам к такой ходить буду! — Шлепнул женщину по обтянутому запыленными штанами заду и кивнул в сторону стоящей поодаль крытой повозки. — Ступай уже, не встревай в мужской разговор.
Оливер проводил взглядом удалившуюся недовольную фермершу и поглядел на скатывающееся к кромке гор солнце. Оттянул сдавленный галстуком ворот.
— Жарковато у вас в сравнении с теми местами, откуда я прибыл. Посидеть бы где, опрокинуть стаканчик. — Между пальцами зашуршала не отданная горе-проводнику купюра. — Я угощаю.
Немолодой фермер понятливо крякнул, покосился на сына, и того словно ветром сдуло.
— Некогда мне прохлаждаться, мистер. А угостить и сам могу. — Он протянул магу отстегнутую от пояса флягу, а сложенная банкнота переместилась в его морщинистую руку.
Оливер отвинтил крышку и, не покривившись, сделал несколько глотков. Крепкое пойло выжгло дорожку от засаднившего горла к превратившемуся в кипящий лавой вулкан желудку, зато фермер глядел с уважением.
— Бабского трепа не слушайте, — махнул он рукой. — Если девчонка в чем и виновата, так только в том, что Оуэн и впрямь перестал по шлюхам ходить. А когда его лошадь скинула, ее там и близко не было. Гадюка, говорю ж вам. Отара рядом на выпасе была, пастухи при ней — они все видели. Один тут же в город поскакал, а второй — к Лэндону на ферму, сказать, значит. Нелл — девчонку ту Нелл звали — в седло и на пастбище. Бетти ее не зазря ведьмой назвала, умела она кое-что, да и Оуэн сам из этих был, но вы про то, думаю, знаете. Только магией не всегда помочь можно, не вышло у девчонки ничего. Док наш сказал, сила у нее не на целение, сама чуть не окочурилась… Он много что еще говорил, нам не понять, мудрено слишком. А вы, если интересно, загляните к нему, он на той стороне Фонси живет, недалеко от портальной станции.
Получалось, в поисках информации Оливер сделал огромный крюк, но путешествие через весь город прошло не зря: кое-что он уже узнал.
— Загляну, — пообещал он фермеру. — И к Оуэну на могилу бы… Его похоронили на ферме или на городском кладбище?
— Тут он, тут. Вон храм видите? За ним сразу кладбище. Дальше от ворот, ближе к полю смотрите, там самые свежие могилы. После Оуэна всего человек десять схоронили, отыщете.
— Отыщу, спасибо. А та девушка, я верно понял, она не так давно появилась в Расселе, да? Оуэн не рассказывал, откуда она взялась, кто ее родители?
— Про родителей не рассказывал. А откуда взялась, мы и сами знали. Эльф ее привез.
— Какой эльф?
Фермер не ответил. Облокотился на загородку и принялся меланхолично пересчитывать хрюкающих в загоне свиней. Чтобы вернуть ему интерес к разговору пришлось пожертвовать еще одной банкнотой.
— Растения Оуэн выращивал. Лекарственные и… как бы наоборот. Честно все, у него лицензия на это дело была. Док наш кое-что у него покупал. Табачник на примеси. Ну и эльф этот приезжал несколько раз. Как зовут и откуда — не скажу, но вроде Лэндон его с прежних времен знал. Вот лет семь-восемь назад длинноухий девчонку и привез. Она, видать, смесок, такая же худая, беловолосая, только уши человеческие, да рисунков на лице нет. А глаза — не людские и не эльфячие — желтые, вы ж слышали, как Бетти сказала?
— Слышал. И не только это. Нелл тут не слишком любили?
Фермер пожал плечами:
— Не то чтобы не любили. Не знали. Нелюдимая она была, особенно поначалу. Потом освоилась понемногу. У нас ведь, эльфа ты или гоблинша, на лавочке в тенечке не отсидишься, на земле работать надо, за скотиной ходить, хозяйство вести. Бабы наш и злословили, что погонит Оуэн эту белоручку… Белоручка — не оттого, что бездельница, белокожая она была, не то что наши девки. Но ничего, прижилась на ферме, дармоедкой у Лэндона на шее не сидела. Да и если мужик никуда из дому не рвется, выходит, хорошо ему дома, да?
— Да, — сквозь зубы согласился Оливер.
— Ну вот, за то бабье на нее и ополчилось. Мол, ни кожи ни рожи, а не последнего мужика в предгорьях захомутала. А уж когда узнали, что он ей ферму оставил…
— Оуэн завещал ферму Нелл? — Маг без сожаления расстался с очередной банкнотой.
— Угу. Все ей отписал. А кому еще? Хоть и не родная племянница, а седьмая вода на киселе, еще и с длинноухими нагулянная, так другой родни у него все равно не было. Но это я так понимаю, мне своего хозяйства хватает, чужого не надо, а некоторым не по нраву пришлось. Останься девчонка тут, как пить дать, заклевали бы ее. Но она, не будь дурой, тем же летом землю и все, что на ней, старику Джонсону продала, и с тех пор ее в этих краях не видели. Деньги она взяла хорошие, так что, видать, где получше устроилась.
«Устроилась, а как же!» — подумал Оливер, невольно копируя интонации фермерши Бетти. Комнатушка в общежитии, три платья, одно из которых форменное, ботинки со сбитыми носами… Может, не так много она получила от продажи фермы?
Его собеседник точной суммы не знал, но назвал ту, что фигурировала в местных сплетнях. Даже если разделить для верности на два, получалось немало. Что же стало с деньгами?
С рынка Оливер отправился на кладбище и нашел могилу Лэндона. На надгробной плите только имя и даты рождения и смерти. Пятьдесят один год — для сильного мага, каким, если верить Бренту, был Оуэн, не возраст, но Оливер отметил с удовлетворением, что сам он на несколько лет моложе, и тут же разозлился на себя: нашел чему радоваться. На волне раздражения вобрал в себя энергию потоков и, приложив руку к сухой комковатой земле у надгробия, послал вниз мощный импульс. Вернувшееся эхо подтвердило, что в могиле лежит тело, мужское, давность захоронения от двух до трех лет, смерть произошла в том же интервале, и некроманты с останками, скорее всего, не работали. Узнать что-либо еще без эксгумации трупа возможности не было, но могила не пуста, и в том, что в ней покоится именно Лэндон, Оливер уже не сомневался. Подозрения подозрениями, но не каждому в этой истории дано умереть и воскреснуть.
Руководствуясь подсказками фермера, он нашел в квартале от станции жилище доктора Эммета. Целитель обитал в примыкавшем к столярной мастерской доме, и, поскольку делали в мастерской не только мебель, но и, как гласила вывеска, «удобные и качественные гробы», такое соседство несколько настораживало. Да и сам доктор Эммет, высокий сухопарый старик в черном костюме, походил скорее на могильщика, нежели на целителя, особенно в первую минуту встречи, когда он, отворив дверь, долго хмурил седые кустистые брови, изучая стоящего на крыльце посетителя, словно раздумывал, не послать ли того сразу к столяру.
— Я ничего не покупаю, — изрек наконец. — И не продаю.
— Я тоже, — успокоил его Оливер.
— И не лечу неврозы.
— Я не нуждаюсь в лечении.
— Это вы так думаете, — пробурчал Эммет. — С чем тогда пожаловали?