Шагмат наклонился вперед, пошевелил крупной челюстью. Медленно отворилась беззубая пасть, становившаяся все шире, словно голова гекатонхейра состояла из резины.
Пылинки закружились вокруг пасти, подхваченные внезапным ветром. Что-то запульсировало в бездонной глотке Шагмата, он уперся когтистыми лапами в ограждение крыши.
Пасть распахнулась еще больше – и из нее ударил непроглядно-черный луч, расширявшийся с каждой долей мгновения. Вся собранная гекатонхейром Эссенция уничтоженных заклятием призраков питала этот выплеск силы – а накопил он много.
Пара башен, попавшихся на пути, просто перестала существовать, разлетелась мириадами пылинок. Сам воздух застонал, втягиваясь в пустоту, на мгновение прорвавшуюся в мир из пасти Шагмата.
Но основной удар пришелся на войска Лордов. Несколько тысяч солдат разом испарилось, разлетевшись легкой дымкой; луч гекатонхейра еще больше расширил пролом в воротах, уничтожив всех, кто рвался к нему. Те, кто не попал в сам черный луч, лишились рук или ног, когда энергия пустоты зацепила их краем; над городом взвились вопли покалеченных призраков.
Удар пришелся и по Лордам – под него попали Ходящий и Вдова. Оба они не пострадали: доступные им защитные методы многократно превосходили силы подчиненных. Но Лев и не ждал, что Шагмат лишит его части соперников; гекатонхейр должен был сократить чужую армию, и справился с этим превосходно.
Многие из вражеских солдат замедлили бег, растерявшись и ужаснувшись, ожидая, что сейчас на них обрушится новый удар. Конечно, сейчас командиры и повелители наведут порядок, прогонят страх из душ воинов – но Лев не собирался давать им такого шанса.
Приказы до боя он передавал через гонцов, не желая лишний раз тратить Эссенцию; в самом же бою артефакты и чармы мигом доносили его волю до командиров. И сейчас легионеры, повинуясь распоряжениям, мгновенно воспользовались замешательством противников, осыпая их стрелами со стен. Пара нефреков-некромантов возникла в воротах с готовыми заклятиями на кончиках пальцев и исчезла, как только могучие чары хлестнули по вражеской армии. Лев не собирался зря рисковать столь полезными слугами.
Наступление замедлилось, и Лев с удовлетворением кивнул: к воротам уже подтягивались новые силы, и можно было не сомневаться, что прорваться в город удастся немногим…
Он резко вскинул голову: чувства Лорда взвыли об опасности, и он внезапно осознал, свою ошибку.
Заклятие вовсе не исчерпывалось чудовищным ударом с небес. Напротив – удар был только первой его частью, первым компонентом; множество погибших призраков обеспечили силой Шагмата, но и послужили маяком для сущностей, вызванных ритуалом.
Жертва в обмен на помощь. Старый, неизменный принцип.
Лев бросил взгляд на площадь – как раз вовремя, чтобы увидеть: свет Машины Рассеивания потух, ониксы разлетелись в разные стороны, раскатились обсидиановые сферы. Тонкое устройство исправно поглощало самую сильную некромантию, но сотворенное пятью Лордами заклинание оказалось для него чрезмерным.
Цель же заклинания стала ясна буквально через несколько секунд, когда над Стигией взвились вопли.
Изломанные, безликие тени прорастали сквозь землю, возникая как за воротами, так и на улицах. Восстав полностью, они с яростью кидались на окружающих призраков, повинуясь воле призвавших их хозяев. Когти призванных тварей полосовали доспехи, пронзительные вопли заставляли цепенеть от бьющегося в душе ужаса, глаза разъедали волю и решимость.
Их было много, очень много – практически новая армия, уже прорвавшаяся за стены и отвлекавшая на себя Легион, пока армии Лордов вливались в город со своими хозяевами во главе.
Но Лев не зря столько лет обучал и тренировал свой Легион. Солдаты быстро нашлись; те, кому выпало драться с тенями, сомкнули ряды, сражаясь как один, подкрепляя волю и мужество друг друга. Остальные же встретили чужих бойцов клинками и копьями на улицах Стигии, костяные страйдеры закрепились на площадях, а одержимые немиссарами конструкты атаковали с небес. Кавалерия Апофиса, обученная невозможным на первый взгляд маневрам в городах, мчалась по улицам, возникая внезапно, нанося удар и столь же быстро отступая.
Пришли на помощь и местные силы. Големов Усине Лев расставил в ключевых точках – там, где важные улицы были слишком узки, чтобы маневрировать, окружать или обойти. Здесь тяжелая броня и сила были важнее всего – а у нефритовых солдат хватало и того, и другого. Небольшие их отряды охотились на поднявшиеся из глубин мира тени – страха големы не испытывали, и уязвимой для черных когтей души у них не было.
Бои кипели во всем городе, и трудно было найти крупную улицу, которая не стала бы ареной схватки. Однако битвы армий и теней для многих казались лишь фоном иного боя: потому что вместе с солдатами в город вторглись Лорды.
Они не тратили время на схватки с обычными воинами, уничтожая их, только если те оказывались на пути. Каждый из Лордов понимал: их бойцы не смогут одолеть Льва или хотя бы принудить его отступить. Так что сейчас они стремились к своему коллеге и врагу.
Но по сравнению с недавним совещанием вид Лордов разительно переменился. Благообразная внешность Епископа сменилась обличьем гниющего трупа с маслянисто-черной кожей, костяными шипами по всему телу и десятками дергающихся наростов, схожих с половыми органами. Бодисаттва облачился в душестальной доспех, украшенный сотнями лезвий. Вдова избавилась от одежды, кожа ее потемнела, вместо пальцев отросли извивающиеся змеи, а глаза загорелись желтым пламенем; лицо приобрело сходство с мордой льва, кожа же покрылась жестким черным мехом.
Меньше всего изменились Ходящий и Маска – первый просто надел тяжелый доспех, второй предстал в том же облике, что и в шатре совещаний.
Они двигались с разной скоростью – и первым к площади с разбитой Машиной успел Ходящий, когда Ламашту как раз проводила через нее очередной отряд.
Ходящий вырвался на площадь; Рука Теней вспорола воздух, легко расшвыривая солдат и разрубая доспехи. Командир предпочла бы отступить, но не успела подумать: рефлексы бойца и лидера сами швырнули ее навстречу Лорду.
Если Лев предпочитал меч, то его военачальники избрали более экзотичное оружие. Апофис сражался душестальными когтями, выдвигавшимися из тяжелых наручей, и овладел боевым искусством, прекрасно совместимым с таким оружием. Ламашту же выбрала для себя бич из заточенных пластин душестали, управлявшийся равно телом и разумом и жадно пивший Эссенцию врагов. Она гордилась своим мастерством бича, и была уверена, что в схватке один на один совладает почти с любым противником – исключая прекрасно знавшего ее Апофиса и, конечно, Льва.
Сейчас Ламашту поняла, что в этом списке будут и другие Лорды Смерти.
Острие бича щелкнуло по доспехам Ходящего, но он, похоже, даже и не заметил удара. Кнут обвился вокруг рукояти его огромной секиры – и Лорд крутнулся, взмахнув оружием.
Ламашту не выпустила бич – но невероятно мощное движение попросту сорвало ее с места, подняв в воздух и ударив о стену, так, что перед глазами поплыло.
Ходящий мигом оказался рядом, его секира взметнулась вверх и Ламашту осознала, что просто не успеет никак защититься…
Казалось, черная фигура рухнула с самих небес, с темного солнца Нижнего Мира – и не было времени осознать, что Лев просто спрыгнул с башни, с которой наблюдал за происходящим.
Крах Варана столкнулся с Рукой Теней, и во все стороны брызнули искры. Ламашту проворно откатилась в сторону, Ходящий отступил на шаг – для удара секирой требовался размах.
Свою ошибку он понял долю секунды спустя: огромному дайклейву Льва тоже было нужно свободное пространство. С немыслимой легкостью тот раскрутил Крах, вспарывая вокруг себя пространство сплошной завесой душестали; секира Ходящего успевала отбивать удары, но на размах для собственной атаки времени катастрофически не хватало.
Внезапно Лев сделал шаг направо, изменяя движение клинка, парируя удар твердой как сталь руки. Епископ, преодолевший расстояние до противников одним невероятно длинным прыжком, взорвался вихрем выпадов, приободрившийся Ходящий наконец смог войти в жесткий, могучий ритм ударов секирой…
Но тщетно. Лев постоянно двигался, клинок мелькал с невозможной скоростью, отбивая душесталь и смертоносную ладонь; казалось, в уме Лорда каждый шаг по площади размечен в схеме, и в этой схеме нет слабого места.
Пусти Лорды в ход все свои силы – и здания рухнули бы им на головы, а от Пути Монархов мало бы что осталось. Тонкая геомантическая структура Стигии была бы непоправимо изувечена. Но именно этого захватчикам не хотелось; потому-то могущественные призраки бились сейчас почти как простые люди.
Почти.
Люди не могут двигаться с такой скоростью, что каждый удар опережает глаз, и бить так, что под ногами у противника трескается земля.
Трое Лордов сошлись в схватке, обратившись в размытые пятна. Размытые для всех – но не для еще троих, вырвавшихся на площадь.
Зимняя Маска оценил ситуацию и рванулся ко Льву, занося оружие. Удар в спину будет очень вовремя, и…
Он метнулся в сторону, и огромная лапа рассекла воздух там, где он только что стоял. Второй удар человекообразного гиганта, двигавшегося с удивительной скоростью, достался Бодисаттве – тот едва успел парировать; сапоги отъехавшего от удара Лорда взрыли мостовую, выворачивая камни.
Знания о созданиях Нижнего Мира вспыхнули в памяти Маски и с его губ само сорвалось имя:
– Лорас!
Тридцатифутовый гекатонхейр лишь кивнул – удивительно спокойно и степенно – и достающие до колен руки снова пришли в движение. Твердые как гранит когти одной сновали в воздухе, сталкиваясь с душестальными клинками и скрежеща по доспехам Лордов; другая рука сплетала в воздухе узор дайклейвом из корчащегося золота.
Лорас был могуч – но опасен он был вовсе не поэтому. Гекатонхейр мог запомнить и распознать любой примененный у него на глазах магический прием – и повторить его так же безупречно, как и предыдущий хозяин. Конечно, запоминание отнимало силы и у самого