Неощутимый – но не для всех.
Я счастливо смеюсь, ощущая, как поднимается ветер, треплющий мои волосы, касающийся воротники. Моя одежда залита кровью – но ты ведь меня простишь, правда?
Эримантои падают ниц; радекен опускаются на крыши вокруг и тоже простираются перед пришедшей, припав к металлу зданий и распластав крылья. Кальхарис прижимает лоб к залитому кровью базальту.
А я – стою. И принимаю ту, кого звал.
Она приходит с новым порывом ветра, с потоками воздуха, втекающими на площадь; в этих потоках угадывается, намечается, ощущается бесконечно изящная, стройная и легкая фигура женщины. Она обнажена и закутана в чистый воздух, ее волосы стелются по ветру… ее волосы и есть ветер – Обетованный Ветер, как ее зовут в Городе!
– Камилла! – вскрикиваю я, подаваясь вперед, и музыка в моей душе звенит ласковыми нотами. Мечи исчезают из моих рук; этот танец не для оружия.
Я взмываю вверх, оказываясь рядом с ней; мы танцуем вместе между небом и площадью. Ветер обнаженного тела ласкает меня, мою собственную плоть пронизывает сладкая судорога. Я ищу взглядом изменчивое лицо – и она всегда оказывается за спиной, обнимает меня, потом ускользает…
Где-то внизу волосы Камиллы и текущая с ее эфемерных ладоней сила касается трупов, приманивших ее сюда – и они рассыпаются невесомой пылью. Кровь исчезает, площадь вновь становится чистой.
А мы танцуем над пропадающими мертвецами. Пусть говорят, что Камилла и ее сестры лишены разума или же их разум непонятен никому… пусть! Я знаю, что ты чувствуешь мою любовь к тебе, я знаю, что ты можешь чувствовать то же самое!
Почему эти мгновения вместе так мимолетны? Почему ты не можешь задержаться, не покидать меня? Да, ты – ветер, и ветру должно вечно двигаться… но почему бы нам не лететь вместе?
Но она уходит. Она расстается со мной, ее ветер в последний раз гладит мое тело – и Камилла исчезает.
Мои ноги вновь касаются базальта площади; я опускаюсь на колени, чувствуя себя опустошенным. Музыка моей души звучит смесью радости и горечи, как и всегда после таких встреч.
Я найду способ встретиться с тобой по-настоящему. Я смогу истинно коснуться тебя и предложить сердце – Сердце Ветра – дочери одной из владык Ада. Клянусь небесами Малфеаса – я смогу!
– Повелитель… – звучит голос Кальхариса. Я бросаю взгляд на него и вижу на лице нанеке страх – за эти годы я научился понимать почти отсутствующую мимику Чтецов. – Повелитель… тишина!
Мне требуется лишь доля секунды на понимание. Полная тишина вокруг может означать лишь одно; есть причины, почему безмолвия страшатся все демоны.
Я мгновенно срываюсь с места, ухватив Кальхариса за воротник. Жаль терять столь полезного слугу, а он не слишком замедлит меня, нанеке легки…
Остальные демоны тоже осознают то, что умница-нанеке понял первым. Морды эримантои и радекен искажает ужас, они кидаются прочь – но уже поздно.
Воздух вскипает незримой, безмолвной и тихой силой, несущей одну лишь смерть. Обычно Камилла приходит туда, где уже побывала ее грозная мать – но бывает и наоборот.
Оглянувшись на бегу, я вижу, как касание Адорьян настигает могучего эримантоса; покрытая багровой шерстью плоть разрывается, демон успевает лишь прохрипеть что-то, прежде чем невидимая мощь вспарывает его тело изнутри, выплескивая горячую кровь наружу. Рядом гибнут его товарищи – кто-то бросается на площадь, стараясь вжаться в нее (зря – сила Йози просто срывает плоть с его спины и рассекает череп), кто-то кидается в переулок (снова зря – Адорьян настигает его, отрывая руки в фонтанах крови и перерезая позвоночник мимолетным касанием)… Радекен пытаются спастись, отчаянно работая крыльями – но разве могут летучие создания уйти от ветра? Нет – и один за другим они падают, с изорванными и сочащимися бледной кровью крыльями, рассеченные на части во время падения и разваливающиеся в воздухе. Их хрипы и крики мгновенно гаснут – пришла тишина, пришло вечное безмолвие, пришла Адорьян.
А я бегу, и Кальхарис висит в моей хватке. Другие гибнут – но я Князь Зеленого Солнца, я Бич, и никто не может догнать меня!
На мгновение меня охватывает жгучее искушение – остановиться, посмотреть, не проявит ли Молчаливый Ветер милосердие к своему Избранному? Но нет, не стоит. Милость моей покровительницы непостоянна как движение адской луны.
Мы находим укрытие рядом со своей летучей колесницей. Тонкие устройства, вплетенные в нее, создают мощное поле, способное защитить даже от мимолетного касания Адорьян – а я не прогневал ее так, чтобы она по-настоящему обратила на меня внимание.
Я жду; скорчившийся позади меня Кальхарис бормочет молитвы об избавлении. Пять ветров скользят по Малфеасу – Адорьян и дочери ее – и лишь о приходе одного из них молятся демоны.
Внезапная мысль заставляет меня улыбнуться – и я шагаю вперед, когда Молчаливый Ветер наконец уходит.
– Лети домой, Кальхарис, – приказываю я, – и жди меня там.
– А вы, повелитель? – с заботой спрашивает нанеке, взявшись за поводья из серебра и латуни.
Я лишь взмахиваю рукой и иду обратно к площади. Многие погибли, много трупов осталось – а Камилла только что была тут. Может быть, она вернется?
Музыка моего демона звучит торжествующе и радостно, когда я задумываюсь о следующей встрече и о том, как же мы сможем быть вместе.
Свою единственную и величайшую любовь я нашел в Аду.
Наверное, это многое обо мне говорит.
12.08.2012
Пирог для Князя над Башней
Улица Семаркас была демоном Второго Круга, и носила титул Проспекта Семи Зданий. Прозвище было вполне заслуженно – Семаркас не терпела на своем главном теле больше семи строений одновременно, и немедленно разрушала лишнее фонтанами кислоты; желающих найти себе место не убавлялось, поскольку она могла выбрать и нечто из уже существующих зданий, а не свежепостроенное. Именно потому сюда часто заходили демоны-алхимики, собиравшие кислоту и растворенные останки собратьев.
Но при этом Семаркас была спокойной и мирной по меркам Малфеаса. Потому-то здесь и предпочитали селиться те, чье дело было связано с творчеством – будь то музыкальные гильдии, ремесленники или кулинары.
Здесь находилось одно из отделений Гильдии Мясников. Как раз сейчас ее работник – хмурый крупный тинсиана – разглядывал клиента, помахивая закрепленным на клешне тесаком из адской латуни.
– Своя колесница есть? – деловито осведомился демон-скорпион.
– Вон, на другой стороне улицы, – кивнула люмината, похожая на свитого из белых щупалец оленя. – Дотащу, не стоит беспокоиться.
– Отлично, – украшенный острейшим жалом хвост мясника распорол воздух. – Плата?
Отделившиеся от тела щупальца бросили на стол мешочек; приглядевшись к нему, тинсиана одобрительно щелкнул клешнями и неспешно подошел к заказчице.
– Стойте спокойно, – велел он.
– Не в первый раз, – отозвалась люмината. Мясник удовлетворенно повел хвостом и размахнулся тесаком.
Бритвенно-острое лезвие врубилось в волокна люминаты, скользнуло меж ними по замысловатой траектории, рассекая и разделяя плоть и Эссенцию демона…
Послышался глухой стук – тело люминаты обрушилось на пол. Совершенно живая и здоровая заказчица поглядела на него и радостно вскинула рогатую голову.
– Отлично! Вот теперь на неделю хватит.
– Вы в соке галлмау сварите, – посоветовал тинсиана, – тогда дольше протянет.
– Он привкус дает, – печально отозвалась демон-олениха, – а я не терплю, когда ко вкусу моей плоти что-то примешивается. Вот, посмотрите.
Сильные щупальца потянулись к трупу, вонзились в него и вырвали кусочек мяса, переплетенных белых волокон; люмината предложила его мяснику. Тот ловко подцепил клешней, попробовал и одобрительно сообщил:
– У вас очень нежное мясо.
– Вот! – наставительно помахала щупальцами люмината. – Я могу себя есть только без посторонних примесей.
Тинсиана махнул хвостом, соглашаясь; заказчица кивком попрощалась, подхватила и поволокла к выходу собственный труп.
Рядом с дверью она чуть не столкнулась с нанеке в шафрановой мантии. Тот пригнул богомолью голову, пропуская над собой вскинутую вверх пищу люминаты и поспешил дальше. Лишь мимоходом остановился, полюбовавшись на возносящуюся вверх исполинскую черную башню, затенявшую треть улицы и на громадную латунную статую на ее верху. Даже сквозь изумрудный солнечный свет пробивалось яркое светлое сияние, исходившее от одной руки крылатого изваяния.
На мгновение вздохнув и восхитившись величием творения Джасинта, нанеке продолжил путь, к дому чуть дальше по улице.
В семи крупных зданиях на теле Семаркас расположилось немало контор и артелей. В том числе и Безукоризненные Кондитеры Адской Услады, сотворенные добрых сорок лет назад получившим гражданство демоном. Тот, отбросив при вступлении в ряды граждан прежнее имя и назвав себя Сияющим Шоколадом, взялся за дело энергично и живо; сотворенная им пекарня быстро разрослась, вытеснила пару конкурентов (их работники пошли на материалы для печенья) и прочно обосновалась на Семаркас. Дабы защититься от более старых соперников, Шоколад постарался угодить Флоривету, демону Второго Круга. Тот, известный любитель покушать, восхитился творчеством пекарни и с тех пор оказывал ей свое покровительство.
Нанеке звали Серантолом и он был главным поваром артели. Неудивительно – типичное для его народа стремление к знаниям у Серантола касалось в основном кулинарии, и его даже пару раз призывали в Творение, чтобы обеспечить воистину сверхъестественный пир.
Эримантос-охранник у входа приветливо зарычал, завидев повара. Его помощник и сын поздоровался по всем правилам; демонокровного отпрыска страж как-то раз приволок из Творения, и долго пытался понять, как его воспитывать. Глава пекарни отнесся благосклонно, и разрешил ребенку остаться. Демоническая кровь защитила его от ядовитого для смертных воздуха Малфеаса, и хотя Кхалу еще не стал полноценным демоном – но сложением и силой превосходил смертных и гордо нес службу рядом с отцом.