Народу было прилично, пустых столиков почти не наблюдалось, и на многих из них стояли таблички «Зарезервировано». Публика тут была тихая, одетая более чем прилично, ни смеха, ни пьяных воплей не раздавалось. Фоном играла приятная музыка, плазма в полстены показывала горы, самолеты, океан, прибой, суету аэропортов. Потом по экрану поскакали лошади с красивыми длинными гривами, и, наконец, принесли заказ. Денис едва не вырвал тарелку у официанта и сразу стал есть. Анжела отодвинула свой салат и с бокалом в руке разглядывала то ошкуренные стены с клеймами дореволюционных производителей кирпича, то новую парочку, только что вошедшую в зал. Невысокий парень с заметным брюшком и девушка с длинными темными волосами пропали из виду за цветком в большом вазоне, Анжела снова глянула на Дениса, потом в сторону лестницы, потом на часы. Целое произведение ювелирного искусства — черный стальной браслет и неприличное количество бриллиантов вокруг циферблата.
— Пятый час, — задумчиво произнесла она.
Денису было не до того — готовили тут действительно неплохо, и он впервые за последние дни наелся. Отодвинул тарелку, которую тут же унес официант, откинулся на мягкую спинку стула и сказал:
— Ждем до половины и уходим.
— Уверен? — исподлобья глянула на него Анжела.
— Уверен. Это ей надо, а не нам.
Она отпила вино, чуть поморщилась:
— Кислятина! Французское тоже кислое, особенно бургундское, но все равно приятное. А это почти чача… — и застыла. Потом очень медленно поставила бокал на стол, положила руки на колени и, выпрямившись, тихо проговорила:
— Приперлась, курва. Не оборачивайся, она нас видит, сейчас придет.
Рядом грохнул стул, заскрежетал ножками по полу и со стуком успокоился в торце стола. Невысокая полная женщина, щекастая, узкоглазая, с недовольной помятой физиономией и подобием перевернутого вороньего гнезда на голове уселась, повозилась и принялась греметь стулом, устраиваясь поудобнее. Зацепила локтями скатерть, бокал пополз вбок, но Анжела успела перехватить его и поставила себе на ладонь.
— Познакомься, это Соловьева Наталья, — повернулась она к Денису.
Тетка кинула на скатерть черный кожаный баул, порылась в его недрах, отмахнулась от официанта, вытащила из сумки соевый батончик, кинула его в рот и стала смачно жевать. Анжела мило улыбалась с чисто змеиным выражением лица.
— Новый мужик у тебя, смотрю, — прочавкала Соловьева. — Тоже сбежит или посадят.
— Другого найду, — спокойно отозвалась Анжела. — Буду вечно с молодым.
Соловьева проглотила конфету, достала следующую и, не переставая жевать, оглядела Дениса с ног до головы. Глаза у нее были зеленые, маленькие и быстрые, взгляд неприятный, неуловимый, скользкий. Денис чуть улыбнулся ей, а она, скривив бледные губы, бросила Анжеле:
— С приданым бери, чтоб опять не побираться, — и повернулась к Денису: — У тебя деньги-то есть? Она красиво жить привыкла: курорты, шопинг в Италии, старое вино. Потянешь?
— Тебе чего надо? — не выдержал он.
— А ты кто вообще? — в упор посмотрела на него Соловьева.
— Да никто, — как можно спокойнее ответил Денис. — Просто мимо ехал по своим делам, вижу — ребенок умирает, рядом никого. Ну, позвонил, куда положено, потом ты меня в гости звала. Или забыла?
— Чего не приехал-то? — буркнула она себе под нос. — Поговорили бы как люди.
— Тебе чего надо? — повторил Денис, чувствуя, что его терпения надолго не хватит. И было еще кое-что: наглая баба с манерами рыночной торговки ну никак не походила на убитую горем мать. Да, бледная, да, взгляд больной, отрешенный даже, но тон, но выражения, но аппетит, в конце концов. Хотя это может быть защитой, ведь сладкое дает быстрые положительные эмоции.
— Наши проблемы хочу обсудить. — Соловьева сунула в рот очередную конфету. — Вернее, ваши. Что предлагаешь?
Она смотрела на Анжелу, а та чуть шевельнула бровью, дескать, не понимаю, о чем вообще речь, и слегка улыбнулась:
— Свои проблемы сначала решать научись. Думала одной взяткой вопрос закрыть? Люди все помнят.
Соловьева побагровела, набычилась и опустила голову. Денису показалось, что она сейчас кинется на Анжелу, но обошлось. Спросила только, глядя на нее:
— Колодин где?
— А я почем знаю! Может, умер, — отпив вино, тряхнула волосами Анжела.
— Ты меня в гости зачем звала? Поговорить хотела? Давай, спрашивай, вот он я, — вмешался в разговор Денис.
— Ты Мишу нашел? Сыночка моего? — повернулась к нему Соловьева, и тут впервые у нее на глазах показались слезы, голос сделался гнусавый и хриплый.
— Я видел ребенка, потом он пропал. Миша, Коля, Петя — я не знаю. Без понятия, кто это был. Может, бомж, или цыгане бросили. Я так ментам, кстати, и сказал. Тебе Глухов разве не звонил?
Соловьева недобро посмотрела в ответ, отвернулась и, принявшись взбивать слегка опавшее «гнездо», пробормотала:
— Может быть, может быть. Куда ты его дела, сука? Где мой сын? — Она перегнулась через стол, намереваясь схватить Анжелу за руку.
— Башку включи, дура! — Анжела постучала по столу костяшками пальцев. — На что мне твой больной выродок? Я бы лучше мужика твоего украла, у него, правда, тоже мозгов нет, зато, говорят, он в постели хорош.
Или врут?
Соловьева села нормально, придвинула к себе сумку, вытащила новую конфету и принялась жевать.
— Тебя не касается, — с набитым ртом проговорила она.
— Не касается, не касается, — прикрыв глаза, кивнула Анжела. — А вот Лариску, секретаршу твою, касается. Чего глаза вылупила? Не знала? Не видишь, что у тебя под носом делается?!
Соловьева молча пялилась на нее. Та мило улыбалась и помаленьку опустошала бокал. Ушли пузатый парень с брюнеткой, пришли две женщины и принялись обсуждать меню. В зале зажегся неяркий свет, музыка заиграла другая, танцевальная.
— Еще ко мне вопросы есть? — Денису не терпелось покончить с этим и немедленно ехать прочь из этого поганого Огорелья. Но прежде предстояло убедиться, что его не подстрелят на трассе, или не подстроят ДТП с нехорошим исходом, или еще что-то в этом духе. Рисковать он не мог, поэтому ждал ответа от неухоженной потной тетки, что вдруг получила власть решать его судьбу.
— Понадобишься — я тебя найду, — бросила она, не глядя на Дениса.
Он поднялся, бросил взгляд на Анжелу: пошли, мол, дело сделано. Но та даже не тронулась с места, лишь звонко щелкнула пальцами и лучезарно улыбнулась Соловьевой:
— Совсем забыла! Менты сегодня сказали, что сыночка твоего нашли. Я так рада за вас, что вы снова вместе!
Соловьева грузно поднялась, с шумом задвинула стул на место и выдала:
— Завтра ко мне в офис приезжайте. И Колодина приведите мне. Там все и обсудим, — после чего уковыляла прочь и пропала за цветком.
Официант вопросительно посмотрел на Дениса, и тот потянулся за деньгами. Анжела махом осушила бокал и довольно улыбнулась, а он отдал официанту деньги и решил еще немного посидеть, чтобы успокоиться: в ушах бурлила кровь, а перед глазами все плыло от злости.
— Пойдем, она уже смылась… — поднялась Анжела, но Денис схватил ее за руку и сжал запястье так, что у самого пальцы побелели.
— Ты что творишь?! — кое-как выговорил он. — У нее сын умер!
— А она мой дом спалить хотела, — еле слышно прошептала Анжела, — и меня вместе с ним. И Тимку ее бандиты убили. И она людей убила и отмазалась.
— Где доказательства? Может, ты все выдумала, почем мне знать.
Анжела вырвала руку, обошла его и направилась к выходу. Пустых столиков в заведении почти не осталось, народу заметно прибавилось, стало шумно и весело.
— Колодин тебе лучше меня расскажет, со всеми подробностями. Поехали, тут недалеко.
— Кто это? — поднявшись по крутой узкой лестнице и выйдя на крыльцо, спросил Денис.
— Это мой бывший. Игорь зовут. Он работал в нашей администрации и входил в комиссию по расследованию того случая, взял у Соловьевой деньги. Потом повернул все так, что виноватыми оказались работяги. И тех денег ему хватило, чтобы открыть свое дело. Это все, что я знаю.
Анжела достала мобильник и принялась рыться в телефонной книге. Найдя нужный номер, нажала вызов, отвернулась и быстро заговорила:
— Игорь, привет, надо встретиться. Нет, сегодня, сейчас, дело срочное. Тебя касается. Нет, по телефону нельзя. Ага, как обычно. Я еду, жди. И… — она мельком глянула на Дениса, — я не одна. Нет, охрана его не знает, предупреди, будь так добр. Мы едем.
Ехать действительно было недалеко: вырулили на неширокую улицу с гордым названием «проспект», миновали центр и свернули налево. Впереди показалось здание с зеленой вывеской во весь фасад, парковку перед ним украшали фонтан и небольшая ухоженная клумба. У крыльца стоял непременный черный статусный внедорожник, вход в здание преграждал турникет. За ним помещалась комнатенка со стеклом в полстены, дальше начинался коридор с множеством дверей. Вглубь топать не пришлось, охранник пропустил гостей, Анжела уверенно миновала первую дверь, приоткрытую, из-за которой выглядывала глазастая барышня с густой челкой, толкнула вторую. Та мягко распахнулась, и Денис следом за Анжелой оказался в большом кабинете, огляделся. Вдоль стен шкафы из темного дерева со стеклянными створками, за ними папки, толстые книги, кубки, вазы, пара скульптур — вздыбившиеся лошади. Огромное окно в полстены, большой цветок на полу и длинный, почти от окна до двери, стол с монитором в торце и кожаным креслом. Анжела уселась на стул в центре, бросила сумку на стол перед собой, достала зеркало и пристально уставилась в него. Денис сел напротив и принялся изучать дипломы в красивых рамках и большие черно-белые фотографии на стене. Дипломы были неинтересные, а вот снимки притягивали взгляд. На них Денис моментально узнал Венецию: и дворец Дожей, и мост Вздохов, и безымянные улицы, и мостики над каналами.
— Я там была, — проговорила Анжела, уловив его взгляд, — потрясающий город, единственный в мире, наверное, где я могу заблудиться. Ни в лесу никогда не блужда