Бурышкин шумно выдохнул и прислушался к себе. Икота вроде прекратилась. Но это ничего не значило. Знак был подан, и на него нужно реагировать.
Тут искатель приключений непроизвольно огляделся и, к своему удивлению, обнаружил: в прихожей все выглядит, как в самом начале. Вот зеркальная панель на одной из стен. Она совершенно цела, ни дыр, ни трещин. Вот входная дверь…
Несколько обескураженный, он отворил дверь и выглянул на улицу. В лицо ударил заряд мокрого снега. Но Никифор не обратил внимания на проказы погоды. Он вышел из дома и огляделся. Облепленные снегом фонари во дворе светили довольно слабо, однако Бурышкин различил в полутьме крышу стоявшей за стеной машины. Можно было возвращаться в город. Вот только таксист… Напился, сволочь… Ну, ничего. Пускай часок покемарит, а потом в дорогу.
Никифор вновь вернулся в дом. Ничего не изменилось. Шаманка застыла, словно каменная баба, девчонка таращилась на огонь свечи, на диване похрапывал таксист.
– Катя? – позвал Никифор. Шаманка подняла на него взгляд. В щелках глаз мелькнула насмешка.
– Боишься? – спросила она.
– Катя, там выход… – сообщил Никифор. – Можно отправляться домой.
– Боишься, – констатировала она. – И я, знаешь ли, того… Не чую, как к ним подступиться.
– Так поедем?
– И Пашу тут бросите?! – неожиданно воскликнула Лилька. Она так резко вскочила с кресла, что пламя свечи яростно заметалось и она погасла. – Ведь ехали сюда именно за этим – освободить… А теперь… Ну и дергайте… А я остаюсь.
Бурышкин делано хохотнул.
– И нечего тут ржать! А еще старый человек. Ведь больше всех дергался. Поедем да поедем… Ну вот и приехали…
– Я, главное, не понимаю: зачем он им нужен? – не слушая Лильку, пробормотала себе под нос шаманка. – Зачем-то же нужен. И почему именно он? Ладно, попробуем узнать. А ты, Бурышка, можешь идти. Ты мне не нужен.
– Но как же?.. Ведь приехали вместе… – заюлил Никифор. – Вместе и назад.
– Я таких еще не встречала, – не отвечая на призывы Бурышкина, спокойно сказала Катя. – Не простые. Очень сильные. Меня не боятся. Интересно. Можно спросить. Не знаю, скажут ли. Попробовать разве…
Она достала из кармана огрызок мела, начертила на полу круг, затем извлекла на свет кожаный кошель, подбросила его пару раз, потом развязала завязки и вытряхнула содержимое на пол. Серебристая капля упала в центр круга и растеклась по полу. Шаманка зашептала что-то непонятное, капля зашевелилась, задергалась и на глазах стала принимать некое телесное подобие. На этот раз она превратилась в крошечного, ростом не более чем с полметра, старичка. Старичок на вид был вылитым гномом, какими их рисуют в иллюстрациях к сказкам братьев Гримм. На нем был красный бархатный камзол, короткие штанишки с буфами того же цвета и материала, красные же чулки и узкие черные туфельки с длинными загнутыми носами. Голову старичка венчал красный берет с черным вороньим пером. Длинные седые волосы волнами струились по плечам. Лицо у старичка было тоже красное, даже скорее кирпичное, черные глазки непрестанно бегали, а носик картошечкой двигался, будто старичок хотел чихнуть.
– Так, так, так, – плаксиво заверещал старичок. – Попал, попал я к ведьме в кошель. Нежданно-негаданно попал. Чего тебе надобно, ведьма? Зачем меня изловила? Ведь никому не мешал. Просто хотел чуток попугать. Вреда от меня никакого. Отпусти именем нашего Повелителя.
– Может, и отпущу, – спокойно произнесла Катя. – Если на вопросы ответишь.
– На какие еще вопросы? Отпусти просто так, ведьма. Я тебя именем Хозяина заклинаю.
– Назови имя?
– Нет-нет, нельзя.
– Тогда как же заклинаешь? А вот я тебя заклять могу. Ты уже в этом убедился. И если не будешь отвечать, снова в кошель посажу.
– Не сажай в кошель! – заверещал карлик. – Брось лучше в огонь. – Он взмахнул рукой, и в камине внезапно вспыхнуло пламя. – Брось вон туда.
– Хитрый какой, – засмеялась Катя. – Знаю твои повадки. Я тебя лучше в воду кину.
– Ой-ой-ой! – еще пронзительнее и скрипуче завопил карлик. – Не надо, ведьма, меня в воду! Пожалей малыша!
– Будешь отвечать?
– Если вопросы легкие будут.
– Не тебе решать, какие легкие, какие тяжелые…
– Ну, хорошо, спрашивай. А потом отпустишь, а то я говорить не буду.
– Посмотрим. Вот скажи: зачем вам мальчишка?
– Это вопрос не простой. На него отвечать не могу. Начни с чего-нибудь полегче. А то сразу огорошила! Нет, нет и нет! Спроси лучше, какого цвета панталончики у королевы Мэб.
– Мне это ни к чему. Будешь отвечать?
– Нет, нет и нет!
– Хорошо. – Катя поднялась и вышла из комнаты.
– А вы, товарищи, какого дьявола смотрите на подобные безобразия? – обратился карлик к Бурышкину и Лильке, с разинутыми ртами наблюдавшим за происходящим. – Вот ты, старец, неужто не имеешь ни капли сочувствия к несчастному пленнику. Сделай милость, сотри черту.
Никифор отрицательно качнул головой.
– А ты, девица, не проявишь хоть гран милосердия? Видишь же, пленила меня проклятая ведьма. Сотри хоть дюйм, а я за это осыплю тебя золотом, алмазами и изумрудами.
Но Лилька в страхе отпрянула от круга и спряталась за кресло.
– Хороши же вы! – завопил карлик. – Черные проклятые души! Гореть вам в аду. А уж там я с вами сочтусь!
В этот момент вернулась Катя. В руке она несла большой кувшин, наполненный водой.
– Видишь? – потрясла она кувшином, обращаясь к карлику. – Сейчас на тебя вылью, дрянь.
– Ой-ой-ой! – завизжал тот и молитвенно воздел руки над головой. – Не делай этого, ведьма. Все скажу.
– А вот я тебя сейчас!.. – закричала шаманка, набрала в рот воды и прыснула в центр круга.
Эффект оказался такой, словно фонтан воды попал на раскаленный металл. Карлик оглушительно зашипел, зафыркал, запрыгал на одной ножке, замахал ручками, стараясь укрыться от брызг.
– Будь по-твоему, ведьма! – заорал он. – Спрашивай…
– Так зачем вам парень?
– Как тебе сказать, я сам точно не знаю…
– Опять? – И Катя вновь набрала в рот воды.
– Погоди, погоди… Скажу… Он не простой смертный… Он… как бы это сказать… из наших.
– Как это – из ваших?
– Слыхала о подменышах?
– Ну…
– Так вот – он из них. Когда мальцу был всего годок, наши его подменили. Мать его жила на даче, возле большого темного леса… И недоглядела… А теперь его назад вернуть желают. Чтобы, значит, научить нашим премудростям.
– Чушь! Подменыши вовсе не такие.
– А какие, какие?!. Ничего-то не знаешь. Дура ты, ведьма.
– Значит, правду говорить не желаешь? – холодно спросила шаманка.
– Я все сказал, я все…
Катя вновь набрала полный рот воды и что есть силы брызнула на карлика.
– Ой, не надо, старуха! – заверещал тот. – Ой, не надо! – От карлика валил пар. Малютка шипел и корчился, словно его поджаривали на сковороде.
– Оставь его! – Голос, произнесший эти слова, был настолько низок, что завибрировали оконные стекла и задребезжали подвески хрустальной люстры. – Оставь его! – вновь раздалось в помещении.
– Ага, ага, – радостно запищал карлик. – Ну, теперь вам конец. Всем вам!
Катя, а за ней и остальные стали озираться, но рядом никого не наблюдалось.
– Он тут, он тут! – верещал малютка. – Он пришел спасти меня от гадкой ведьмы!
– Вы, которые пришли сюда без спросу, – продолжал голос, – еще можете уйти. Пока можете. А потом не сможете.
– Что ты заладил: сможете, не сможете… – отозвалась шаманка. – Когда будет надо, тогда и уйдем. А уйдем мы, как вы нам парня отдадите.
Раздался громкий рокочущий смех. Казалось, звуки шли со всех сторон: от стен, с потолка, от пола. От раскатов хохота дрожала мебель, дребезжали окна, сыпалась пыль.
– Парня? – отсмеявшись, спросил голос. – Так, значит, вы за ним пришли? Ну, молодцы, ну герои. Последний раз предлагаем: убирайтесь отсюда подобру-поздорову.
– Так их, так! – подбадривал старичок, однако из круга не выходил.
– Прежде чем уйти, малого выпустите! – строго приказал голос. – Тебе говорю, ведьма!
Бурышкин был готов бежать отсюда сломя голову сию минуту. Лилька, оцепенев и закрыв глаза, присела за креслом, словно мышка пред неумолимым взглядом кота. Таксист пошевелился, что-то сонно пробормотал и повернулся на другой бок. Только Катя, казалось, не потеряла самообладания. Она невозмутимо повернулась в сторону одного из углов комнаты и сказала:
– Да ты хоть покажись, дядя?
– Обделаешься, – насмешливо произнес голос, – и вонять будешь.
– Обо….ся, – подтвердил старичок в круге. – Наверняка обо….ся!
– А ты попробуй.
Дом вновь вздрогнул, словно подпрыгнул и присел. Из угла, к которому обращалась шаманка, выступило нечто невыразимо страшное. Бурышкин лишь одним взглядом глянул в ту сторону, и его чуть не вырвало. Не первый раз общался он с гостями из потустороннего мира, но до сих пор особого ужаса не испытывал. Даже в той странной квартире, где перед ними предстали три демона в огненной пустыне, он не ощутил страха, а просто любопытство обуревало его. Но тут было нечто совсем иное. Робкому взору Никифора предстало существо раза в полтора выше обычного человеческого роста, размером с белого медведя, стоявшее на двух конечностях, напомнившее своим видом полуразложившийся труп. Голова, вернее, череп монстра, огромный и вытянутый, больше походил на медвежий. Куски гниющей плоти свешивались с черепа, обнажая желтоватые кости челюсти с громадными клыками. Из пасти по обе стороны стекали ручейки мутной, пузырящейся слюны. Под выступающими, как у неандертальца, надбровными дугами сверкали красным светом глубоко запрятанные внутрь крохотные глазки. Вместо носа среди густой щетины виднелась дыра, разделенная костной перегородкой. Может быть, поэтому голос чудовища больше походил на сипение. Из туловища выпирали могучие ребра, кое-где полностью обнажившиеся. Такой же вид имели и конечности. Тварь переминалась с ноги на ногу, громко царапая когтями пол.
– Ну, как?! – прогрохотала она. – Нравлюсь я вам?!